Судьба

— Даже не думай, оставайся там, у тебя есть еще болты?

— Только два, — с толикой жалости в голосе, ответил Алексей.

Свес наклонился к упавшему на бок разбойнику с пробитой болтом головой и резко дернул за него, болт получилось выдрать и воин бросил его рядом с мальчиком. Алексей посмотрел на вернувшийся боезапас, наконечник которого был весь в крови с прилипшими кусочками по всей видимости мозга. Вдруг с конца каравана раздался многочисленный топот лошадей и гиканье всадников, через некоторое время мимо них промчался отряд всадников в двадцать человек.

— Патруль, — с облегчением произнес Свес.

Мальчик тоже вздохнул и уже спокойно вылез из-под телеги.

Каравану действительно очень повезло, правда это был не патруль, но все же, это были люди герцога, которые ехали дополнить в Тормаше гарнизон.

Утро встретило караванщиков за выкапыванием могил павших торговцев и охранников каравана, разбойников же просто бросили у кромки леса.

Империя Агра.

Империя Агра.

Степенным шагом через север форума к ростре шел Император Марк. Сегодня он окончательно упрочит свою власть, введя престолонаследие, и Агрой будут править его дети и дети его детей, род Гуэро войдет в историю. Есть еще недовольные его властью, но Марк, поддерживаемый легионами Агры, уже не обращал внимания на их трепыхания. Титул принцепса открывал ему дорогу к неограниченной власти, пока приходится прислушиваться к сенату, но еще пару лет и патриции ничего уже не смогут противопоставить ему.

«Опять эти, — увидев двух сенаторов, Белладжио и Кальви, которые шли навстречу ему с толпой своих прихлебателей, Марк мысленно скривился. — Опять будут ныть о возврате к республике. «Так жили наши предки», — мысленно съязвил он. Но на лице Марка появилась всего лишь добрая улыбка, и, когда до Гая оставался всего шаг, он даже раскрыл объятья, как лучшему другу. Марк знал, как это бесит Гая, но публика кругом, и им приходится играть свои роли. Как не странно, на лице Гая, вместо дежурной улыбки и ненавидящих глаз, появилось предвкушение. Интуиция забила набатом, император хотел уже отстраниться, но поздно: Гай сделал последний шаг, обняв Марка и прижав его к себе левой рукой, а правой — нанося удар в бок кинжалом, который достал из-под белоснежной тоги. Удар, еще удар, Марк не жалкий плебей, император, закаленный в постоянных сражениях, смог откинуть от себя Гая, и вот в его руках гладиус, пятьдесят сантиметров кованой стали. Марк понял уже, что ему не выжить — силы слишком быстро утекали. Взревев, как медведь, которых он видел в походах на варварские княжества на востоке, сделал стремительный шаг на сближение к Беладжио и нанес удар снизу, протыкая голову Гая через нижнеюю челюсть. Не мешкая ни секунды, выдернув меч из головы, сразу нанес удар рядом стоящему Антонию Кальви, но силы слишком быстро покидали Марка, удар получился неудачным, всего лишь ранил Антонио, и у него оставались все шансы выжить, но удача была на стороне императора. Отшатнувшийся Антоний был опять прижат к Марку толпой своих же помощников, которые стремились добраться до императора, обнажив кинжалы. Император не терялся, и второй удар вошел в печень Кальви. Марк же еще усугубил удар тем, что провернул меч в ране. С боков начали наносится удары кинжалов добравшихся до него предателей. Марк падал вместе с Антонио на мраморные плиты форума. Последнее, что смог сделать Марк, это перевернуться на спину. Толпа убийц отшатнулась, а на плитах белого мрамора лежал в белоснежной тоге первый император Агры, Марк Нери Гуэро, с ярко черными глазами которые смотрели в небо, а на губах играла победная улыбка, под ним растекалась алая кровь, которая еще больше подчеркивала белоснежность тоги и мраморных плит.

Империя Агра. Столица Роциа. Месяц спустя.

Чем отличается торжество от похорон для обывателей Роции? Да ничем: и там и там выдача бесплатного хлеба и вина, а главное, на обоих событиях бои и казни в амфитеатре. Сегодня искушенную публику просвещенной Роции решили побаловать казнью идиотов, верующих в триединого. А как по вашему может назвать Славный гражданин Роции человека, который предлагает раздать все имущество бедным, а самому питаться только хлебом и водой, при этом постоянно молясь их богу? Вот и набралось их всего ничего, пятьдесят человек на весь город. «Ну что же хоть какая-то польза от них», — думало большинство.

— Славная публика Великого города Роциа, я, Красс Аврелий, приветствую Вас на арене амфитеатра Юпитера, — устроитель игрищ, одетый в трабиа (белая и пурпурная тога), стоял в центре на колеснице, а по бокам чуть сзади стояли две прекрасные девы в пурпурных лацернах на голое тело. Голос разносился по всему амфитеатру. — Сегодня на арене состоится казнь осквернителей наших богов.

Публика взревела в негодование, а так же в предвкушение отличного зрелища. Северные ворота открылись, и на песок арены амфитеатра начали выталкивать людей, одетых в рубища, а некоторых — вообще только в набедренных повязках. Среди приговоренных были даже старики и дети, которые прижимались к своим матерям, по щекам текли слезы. Один из Стариков быстро проковылял к центру арены, от его одежды осталась только набедренная повязка, все тело было усеяно шрамами от кнута, непонятно было, как он смог выжить после таких истязательств.

— Люди, что же вы делаете? — пытался воззвать к состраданию старик. — Ведь мы же ничего плохого Вам не сделали, побойтесь бога!

— Ха-ха-ха, — раздался смех над ареной. — Какого бога, твоего? Так нам нечего его бояться, у нас свои боги, которые защищают нас. А вот посмотрим, как твой бог поможет тебе.

Смех публики после слов Красса только подтвердил, что милости тут не дождаться.

— Дети, — раздался голос приговоренной женщины. — Отпустите хотя бы детей!

Мольба за детей не тронула сердце публики.

— Не надо, Милана, посмотри на них, — приобняв женщину, здоровенный мужчина махнул рукой в сторону ложи патрициев. — Это же не люди, это падальщики, которые уже чувствуют кровь и жаждут ее.

И правда, смех публики чем-то смахивал на лай гиен, которые бегали вокруг поверженной жертвы и ждали, когда смогут впиться зубами в нее, после того, как львы наедятся.

— Что же, не буду держать столь благодарную публику в ожидании, — снова над амфитеатром раздался голос Красса. — Посмотрим, кто сильней: эти верующие в своего бога или львы из саванны Месатии. Посмотрим, поможет ли их бог своей пастве. Смогут ли они победить и получить свободу!

Как только устроитель покинул арену вместе с солдатами, которые кинули несколько мечей к ногам приговоренных, открылись южные ворота, через которые, издавая рык, вошла пара десятков львов. Грация хищников, огромные клыки и когти не давали и тени сомнения, что изнеможённые пленники смогут хоть как-то одолеть их.

Милана посмотрела на Юра, обнявшего ее, потом на маленькую дочку, которая обхватила ее ногу.

— Юр, она не должна мучаться, — сквозь слезы смогла прошептать Милана.

Юр посмотрел на троих более-менее крепких мужчин.

— Ставрос, Люций, Марк, — после того, как они оторвали свой взгляд от хищников, которые пока стояли на другом конце арены, и перевели внимание на Юра, он указал им на мечи и сразу взглядом — на тройку детей, что были с ними. — Помогите им.

Мужчины кивнули и медленно, чтобы не спровоцировать раньше времени хищников, стали подходить к мечам, валявшимся на песке. Юр встал на колено и посмотрел на свою дочку, которая обхватила ногу матери.

— Диса, доченька, — Юр кое-как выталкивал слова из себя, испуганные глазки дочки смотрели на отца и все же, хоть ребенок боялся, но во взгляде было столько веры, что папочка защитит, ведь он такой сильный, самый сильный на свете. — Маленькая моя, мы с мамой тебя очень любим, ничего не бойся, солнышко мое, все будет хорошо.

Дочь оторвалась от ноги матери и обняла склонившегося отца, его рука легла ей на голову, второй он приобнял ее за плечи.

— Я тоже тебя люблю папа, — ребенок поцеловал отца в щеку.

Быстрое движение рук Юра и вот он уже придерживает мертвую дочь, которой собственноручно свернул шею. Рядом оседает Милана, нежно беря головку дочери в руку. Слезы капают на лицо дочки, такое спокойное и красивое, словно лицо маленького ангела.

— Юр, — раздался голос Марка, и следом упал гладиус рядом с Юром.

Мужчина взял в руку меч, опустив ребенка на песок, посмотрел на Милану, которая стояла, склонившись над дочерью.

—Милана, — женщина перевела невидящий взгляд на мужа.

Юр обнял жену одной рукой и поцеловал ее в губы, попытавшись вложить в поцелуй всю ту нежность и любовь, которую чувствовал к ней.

Удар меча в сердце оборвал жизнь последнего родного человека. Опустив рядом с дочкой тело Миланы, так что ее взгляд был обращен на Дису, смотря на дело рук своих, Юр взвыл, как раненый зверь. Столько боли и отчаяния от потери и столько ярости к этим, смеющимся на трибунах. Некоторые, лежа на апоклинтрах, попивали из кубков вино. Но надо успеть, пока хищники не почуяли кровь. И вот он подрывается к старику, который просил публику быть милосердной, во взгляде его понимание и благодарность. Перекрестив, Юра закрывает глаза и сразу осядает от удара в сердце. На арене начинают падать тела одно за другим. Сорок шесть, сорок шесть убитых людей и ни одного проклятия в сторону убийц, только благодарность во взгляде.

Раздались крики возмущения и недовольства с трибун арены, ведь этого голодного до зрелищ зверя лишили криков боли и отчаянья осуждённых к кровавой казни. Ведь им была обещана картина, где людей, еще живых, рвут на куски дикие звери. Картина, где на глазах матери будет съедаться ее ребенок. И вот их осталось всего четверо, звери почуяли кровь, издав рыки. Ещё секунда — и на четверку мужчин несутся львы, а публика взревела от радости, ожидая увидеть хотя бы боль этой четверки.

— Прощайте, Братья, и да благословит Вас бог, — Ставрос прижал острие меча к сердцу, резко воткнул его.

Еще три прощания и на арене в живых только звери, которые, подбежав к трупам, начинают рвать их, глотая куски человечины. Часть публики прижалась к каменному барьеру, что отделял первый ряд от арены. Некоторые зрители, негодуя, полностью облокотились на него и, может, из-за того, что были сильно пьяны, а может, из-за того, что задние ряды слишком давили на передние, но вот на арену падает пятерка зрителей. Львы подняли головы от своих жертв. Что бы не говорили об этих зверях, но они любили больше поглощать пищу, которую сами добыли, и вот они начинают медленно шагать в сторону новой дичи, оставляя за собой следы мощных лап и пятна крови, капавшей с их пасти. Шаг за шагом, скорость львов постепенно растет, и вот один из, упавших на расстоянии прыжка, человек в отчаянии пытается как-то забраться на стену. Бесполезно гладкий отполированный камень не дает такой возможности. Прыжок — и лев подминает под собой жертву. Челюсть схлопывается рядом с шеей, зверь с рыком вырывает кусок из плеча. Крик боли и ужаса выходит из горла плебея. Оставшиеся пытаются бегом добраться до ворот арены, которые открываются и начинают впускать солдат, вооружённых копьями и башенными щитами. Медленно выстраиваясь в коробку, выставив копья и примкнув щиты. Но нет, боги сегодня не на стороне публики: последнего упавшего успевает догнать лев, в прыжке сбивая его и сразу вырывая кусок мяса из бока. Проглотив, лев посмотрел на застывшую коробку легионеров, рыкнул и, уже не обращая внимание на них, продолжил вырывать с еще живого человека куски мяса, сразу же проглатывая их.

Ну что же, зрители все же получили свое зрелище, и даже были довольны столь неожиданным поворотом, также был доволен и Красс Аврелий, который собирался занять должность сенатора, благодаря этим играм, что уже идут десятый день и в которые он вложил огромные деньги выкупая осужденных и рабов, ну и конечно благодаря огромным взяткам, которые так щедро он раздавал.

Если вам понравилось произведение, то ставьте лайки, добавляйте в библиотеки и подписывайтесь на мой профиль, Вам не трудно а автору приятно и добавляет стимула писать и дальше.

Интересует когда выйдет следующая глава? Вам сюда https://vk.com/asae.groupПриму помощь с группой в ВК

Ерден.

Ерден очень нервничал. Сегодня отряд, в котором его назначили старшим, вступит в первый бой. И, пускай это всего лишь деревня презренных урунов, но и среди них есть хорошие охотники, а сама деревня обнесена тыном. Отряд Ердена насчитывал сотню луков, отец посчитал это достаточным, чтобы захватить деревню, да и сам новый сотник думал также. Чаган с детства обучают воинскому делу. Еще в три года матери привязывают ребенка к спине лошади, а в возрасте четырех-пяти лет ребенок получает свой первый лук, и с этого времени практически вся жизнь его проходит в седле. Отряд подъехал к деревне окруженной тыном всего два с половиной метра высотой, ворота, естественно, были закрыты, но тактика захвата таких деревень отработана уже давно. Ерден первый приблизился к тыну на расстояние выстрела и спустил стрелу с тетивы, и сразу же следом за ним начали по одному подъезжать войны отряда. Закружился хоровод. Так как их всего была сотня, воины делали хоровод не вокруг всей деревни, а всего лишь вдоль одной ее стороны. Стрелы в сторону защитников летели без остановки, не давай самим защитникам ответить, третий круг уже ведет свою пляску сотня Ердена, и когда он пошел на четвертый, вместо того, чтобы продолжить кружить, поскакал к тыну. За ним последовал каждый второй воин, остальные же продолжили обстрел стены, чтобы не дать защитникам поднять даже головы. Быстро сократив расстояние, войны вскочили ногами на спины лошадей, и сразу последовал прыжок на стену. Встав на деревянный настил, опоясывающий весь тын, Ерден сразу же нанес удар топором на пригнувшегося мужика, скрывающегося за стеной от стрел его воинов. «Удар вышел отличным», — про себя заметил молодой сотник, видя, как оседает с раскроенным черепом защитник деревни. Чуть с боку краем глаза он заметил движение, раздался тихий вскрик. Обернувшись в ту сторону, он увидел мальчика лет двенадцати, державшего в руках дрянной лук, глаза полны ужаса. На лице Ердена появился оскал, он сделал шаг в сторону ребенка, который еще больше вжался в стену.

— Нет, прошу не надо, — шептал мальчик, пытаясь как-то закрыть голову луком.

Для него четырнадцатилетний парень напротив с диким оскалом на лице олицетворял разом все кошмары.

Не раздумывая, Ерден нанес удар топором по голове с такой силой, что, когда он попытался вытащить его, голова ребенка дернулась вслед за топором. Пришлось наступить на грудь мальчика, чтобы высвободить орудие. Обернувшись, Ерден увидел, что весь участок стены захвачен, и войны, которые до этого продолжали кружить хоровод, прекратили и сами скакали к стене. С этого момента можно было считать деревню практически захваченной. Воины начали спрыгивать с настила и уже небольшими группами разбегаться по деревне, сам он тоже с пятеркой лучших, которых ему отдал отец в качестве его охраны, побежал к одному из домов. Один из пятерки вышиб дверь в избу и сразу же нырнул внутрь. Из дома раздался женский крик, оборвавшийся глухим ударом. Следом ворвался Ерден. На полу он заметил труп мужчины, из шеи которого лилась кровь. Рядом с ним на коленях сидел мальчик лет пяти, его глаза набухли слезами, а рот был раскрыт в немом крике. Улугбек уже задирал подол женщине, из уха которой текла кровь. В дальнем углу, сжавшись, сидели две девочки. Ну что же, пора попробовать женщин урунов, тем более, одна из девочек показалась ему очень симпатичной. Длинная русая коса и ярко голубые глаза, наполненные слезами, довольно милое лицо с небольшим, чуть вздернутом, носиком, нежные губки подрагивали от тихого плача. Подойдя к ней, Ерден схватил ее за косу и потащил к лавке. Вторая девчонка заголосила и не отпускала свою сестру, Юноша ударил ее наотмашь, отчего та стукнулась головой об стену и потеряла сознание. Кинув животом девчонку на лавку, задрал ей сарафан. Немного насладившись картиной упругой попки встал сзади на колени, спустив штаны, сразу вошел в нее. Девочка была невинной и кровь, что потекла из нее, только помогла Ердену. Она была не первая, с кем уже спал сын найона, в юрте ему скрашивали ночь рабыни отца, но эта казалась самой желанной, возможно, потому что он сам захватил ее, и тот страх, который она испытывала к нему, еще больше заводил юношу. Да и чего тут врать, девчонка действительно была очень красива. От столь приятного занятия его отвлек звук удара и следом за этим — падение чего-то на пол. Обернувшись, он увидел мальчика лежащего на полу с топором в груди рядом с Улугбеком, который и дальше продолжал сношать его мать. На вопросительный взгляд Ердена воин просто сказал, что щенок ему мешал, видать, ребенок хотел как-то помочь матери. Выкинув это из головы, юноша полностью перевел внимание на свою жертву, девчонка вцепилась руками в лавку, и только тихо рыдала, боясь даже пошевелиться. Довольно быстро насладившись своей жертвой, Ерден заставил ее подняться. Когда девушка обернулась, то представшая перед ней картина чуть не лишила ее сознания: в центре избы ее мать насиловал воин, а рядом лежал трупик ее младшего братика, кровь которого уже дотекла до ног насильника. Тому было абсолютно на это плевать. В углу избы валялась ее сестра, без сознания у входа же лежал труп отца. Ноги девушки подогнулись, но Ерден не дал ей упасть, схватив за подмышку, и потащил вон из избы.