Меч Добра

— Люди первыми предприняли ничем не спровоцированную атаку на наши земли примерно три тысячелетия назад, утверждая — хотя это была ложь — что наши народы едят человеческую плоть. Здешние хроники говорят, и я им верю, что все пропавшие и якобы съеденные люди на самом деле были похищены людскими же работорговцами. С тех пор те, кого ты называешь "Мерзкими Расами", были вынуждены бороться против непрекращающихся попыток полного их уничтожения. О, они ненавидят вас, конечно же — как еще им к вам относиться? Но они достаточно мудры, чтобы понимать, что среди их собственной расы есть и злодеи — а среди людей есть и хорошие, пусть таких и не много. Вот ко мне же они, например, достаточно дружелюбны.

И ужасный страх начал просыпаться внутри Хиро...

— Теперь моя очередь обвинять, — сказал Владыка Тьмы. Он встал. Аура гнева сгустилась вокруг него, окутав его, словно плащ; а голос его прогремел по всему тронному залу.

— Тебя, Дольфа, архимага падшей Империи, я обвиняю в том, что ты заказал, вдохновил и организовал убийства Эльжура, Анжа, Става, Вальдила, Эмхила, Тогма, Хала и чаровника Микеля. На восьмой день седьмой луны этого года ты приговорил их к смерти. Я не назову их невинными. В руках у них было оружие, они сознательно шли на риск. Но если бы не ты, Дольф, им не пришлось бы гибнуть — и тебе не простится, что оборвал ты их жизни и принёс ты горе в их семьи! И хотя это только наименьшее из твоих многочисленных преступлений, я ещё помню день, когда впервые дошла до меня весть о...

— Ты действительно чокнутый, — уверенно сказала Селена. — Ты называешь "виной и преступлением" убийство орков?

Хиро застыл на месте.

Эльжур... Анжа... Став... Вальдил... Эмхил... Тогм... Хал... Те семеро...

Семеро нелюдей, охранявших проход, увидели незваных гостей. Кое-кто из семерых орков издал шипение. У каждого орка вздымалась лоснящаяся грудь, вбирая воздух. Орочьи морды исказились одинаковой гримасой; косые глаза сузились — это выражение любой человек истолковал бы как ненависть или крайнее удивление. Чешуйчатые руки одинаковым движением выхватили мечи из-за спин.

"Как я мог?!

Что с того, что кожа у них влажная, чешуйчатая и в бородавках, что с того, что людям дико на нее смотреть? Что с того, что кровь их дурно пахнет? Ведь Селена проливала ее реками!

Как... я... мог?!"

Память неумолимо вела Хиро дальше; он будто проснулся после кошмара и теперь вспоминал свой сон.

"Чаровник Микель...

Что он нам плохого сделал, за что мы его?!

Моя рука рванулась вперёд с неожиданной силой, и Меч пронзил бурую мантию прямо там, где у человека сердце..."

— Это твоя вина, не наша! Твои преступления! — проревел Дольф. — Ты, человек, предал Империю! Ты, истинный волшебник по рождению, предал Древние Залы Волшебства! Ты сеял крамолу и измену, и выступал против власти законного наследника престола!

"С чего я вообразил, что я вправе повелевать миллионами людей, никем притом не избранный, народом не уполномоченный? Только потому, что я сын своих родителей?!"

Дольф стукнул посохом об пол.

— И сверх того! Сверх того! — гремел он дальше. — Ты стремишься сотворить Заклятье Вечной Погибели! Возжаждав власти, затеял ты порушить Великое Равновесие, лишить мир Баланса!

"Я всё это делал, — думал дальше Хиро, — просто потому, что Дольф поощрял меня за именно такие действия. Потому, что никто в моем окружении не задавался вопросом, а настолько ли всё это правильно. Никто даже не указал на этот момент как стоящий обдумывания..."

— Какое нафиг Равновесие... — прошипел Владыка Тьмы. Его передёрнуло. — Какой к свиньям Баланс... Светлые волшебники именуют это так, притом что они и их протеже-дворяне обитают в прекрасных замках и одеваются в лучшие одежды, а простолюдины голодают и кутаются в тряпьё в своих лачугах! Ты говоришь эти красивые слова, хотя одни годы проходят в спокойствии и здравии, а в другие — чума опустошает земли?! Так-то вы, маги в высоких башнях, оправдываете свой отказ помогать нуждающимся?! Болван! РАВНОВЕСИЯ НЕ СУЩЕСТВУЕТ! Это не более чем слово — и волшебники произносят его только тогда, когда не хотят забот! Ради "равновесия" вы отказываетесь кормить голодных — а свои-то чревеса вы никогда не забываете наполнить! Своих дружков ты всегда излечишь и исцелишь, это угрозы Балансу не создаст... но вот калеки на улицах — шут с ними, с калеками, пускай страдают и дальше...

"Дольф выступил вперед — и слегка коснулся руки Селены своим посохом...

Вон безногий попрошайка, проводивший их безразличным взглядом. Он — шпион?..

Почему я, дурак, даже не подумал задать вопрос..."

— ...а для чего им страдать?! — рычал Тёмный. — Ради этого твоего Баланса? Нет, просто потому, что тебе НАПЛЕВАТЬ!..

И в спокойствии зарождающейся катастрофы, на волне первого сомнения, Хиро думал о чём же еще он никогда не думал спросить. Дольф был окутан магической защитой — почему Дольф позволил Алеку идти первым? Дольф, по сути, был сильнейшим воином в их группе — почему он предпочёл, чтобы дралась Селена?..

Хиро был склонен к логике, и он легко закончил мысль:

...Да потому что Дольф — более важная фигура, и если бы он каждый раз подставлялся под опасности — мог однажды и пострадать. Меньше риска — выше ставки. Жестоко, но необходимо, цель оправдывает средства...

А другой участок мозга вдруг сказал:

"А ты-то сам, Хиро? Ты-то смог бы приказать своим друзьям: "Идите впереди меня и сражайтесь, а придется — так и умрите!", если бы был сильнее и мог их защитить? Смог бы ты сдержать свой порыв и не лезть в первые ряды?"

"Смог бы, — ответила холодная логика. — Если бы на кону была судьба всего мира".

"Может, и так, — откликнулся тот, другой участок мозга. — Но ведь судьба мира на самом деле вовсе не была на кону!"

Эта часть его мозга знала, что ему, Хиро, просто уютнее за чужой спиной, как и Дольфу. И Селена это знала — и принимала как должное.

Так оно и было, с самого начала: Дольфа ни в какой степени не волновало, выживет ли Селена.

В случае чего — подумаешь, потеря! Просто пиратская капитанша...

Пиратка? Капитанша?..

Взор Хиро метнулся к Селене.

"Она брала суда на абордаж и топила их. Она похищала людей и убивала их. Единственно ради собственного обогащения. И так было, пока она не встретила меня, пока не затеяла спасать мир.

Она убивала людей дюжинами, не дрогнув лицом. И так было, пока она не встретила свою любовь, тут же потеряв ее — и вот тогда единственная смерть потрясла весь ее мир...

Как мог я считать, что всё идёт нормально?

Почему я не замечал, не понимал?"

И тут вспомнилось еще кое-что.

"У эмиссара внезапно от лица отхлынула вся кровь — он поневоле созерцал картину, не видную никому, кроме лишь него и Дольфа. Эмиссар подавился криком, больше похожим на тихий, жалкий, писклявый скулёж.

Я даже пальцем не прикоснулся к нему, но...

Угроза смертью или болью уже являются пытками сами по себе, по Женевской Конвенции, по законам моего родного мира.

А я еще тогда почуял, что что-то не так. Крохотное беспокойство в уголке разума... Но я не возвысил голос против, потому что как же это так — люди дело делают, а тут я влезу...

Я глупец.

Хуже, чем глупец.

Почему Меч просто не убил меня?"

И несмолкающий стон Меча Добра ворвался в его сознание.

Казалось, что эта бесконечно тонкая линия, идущая посредине Меча — лезвие внутри лезвия — втянула в себя его рассудок и его самого, Хиро. Втянула и разрезала. Разрезала, истерзала, взломала...

С губ Хиро рвался крик.

Это его морили голодом;

это он замерзал в холодной ночи, едва прикрытый;

это его резали, били, насиловали;

это он видел, как умирает его отец, дочь, любовь,

они страдают терпят корчатся умирают...

...он был открыт всей Тьме, что существует в этом мире...

Его сознание разлетелось на двенадцать миллионов кусочков, и каждый кусочек был наедине со своим собственным ужасом. Юная девушка истерически кричала, а ее отец, скорчив зверскую рожу, срывал с нее блузку... Невинно осуждённый съёжился в шоке, а судья зачитывал приговор... Мать заливалась слезами и крепко держала сына за руку, в то время как он испускал последний вздох...

Вся тьма, от которой ты отвернулся.

Этот бесконечный вопль.

Останови это!

Кажется, это была мысль самого Хиро. А может — того мужчины, который кричит оттого, что нога его расплющена камнем.

Отказаться — отвергнуть — поменять... Реальность не должна быть такой...

Останови это!

Кто это кричит? Хиро — или тот ребенок в горящем доме?

останови это

останови это

останови это

ОСТАНОВИ ЭТО

ОСТАНОВИ ЭТО

"Я остановлю это".

В тронной зале Владыки Тьмы — внезапно вспыхнул нестерпимым пламенем Меч; он сотряс всё вокруг ревущим цунами Силы, как будто прорвало дамбу длиной в тысячу миль. Глаза не могли видеть такую мощь; чутьё барахлило, распознавая ее то как "Свет", то как "Тьму". Хиро держал эфес Меча — и был то ли темным силуэтом, окруженным сиянием, то ли яркой фигурой, которую окутала тьма.

Дольф с тревогой повернулся было к Хиро — но тут глаза мага широко раскрылись, и внезапная радость озарила его лицо. "У вас получилось! — прокричал Дольф. — Вы наконец-то пробудили Меч! Теперь, мой принц, вы и впрямь можете одним ударом..."

Меч одним изящным движением прошёл сквозь все защиты Дольфа, как сквозь воду — и коснулся горла волшебника. Дольф потому и замолчал, что почуял, как Меч касается его кожи. Клинок продолжил движение без помех — и голова Дольфа отделилась от тела и покатилась по полу, и что-то как будто бы поплыло по воздуху от тела в направлении механизма на алтаре.

Крик ужаса Селены смешался с внезапным шумом сияющего марева над механизмом.

— Хиро! — закричала она. — Хиро! Почему? Ты говорил, что ты выберешь добро!

С этими словами она обернулась к принцу и вытянула в его сторону оба меча...

...и застыла на месте, как статуя; одна из ее ног замерла в воздухе, не окончив движения. В то же мгновение мерцающий камень в ее ожерелье раскололся на кусочки.

Очень медленно — или так ему показалось? — дофин перевел глаза на лицо Селены, выражение которого кричало: "КАК ЖЕ ТАК?".

"Она так на меня смотрит...". Какую-то часть Хиро это пугало и огорчало.

И в то же самое время... Её, Селены, ужас, и его, Хиро, огорчение — какой это в сущности пустяк в сравнении даже с одной-единственной детской смертью и родителем, которому пришлось на нее смотреть! А уж если вспомнить, сколько таких родителей в этот самый миг закрывают глаза своим мертвым детям по всему миру...

— Благодарю тебя, — мягко сказал Владыка Тьмы.

— Останови это. Пусть так больше не будет, — сказали губы Хиро. В его голове были и другие мысли, всё ещё обдумываемые его мозгом — но все они были мелочью по сравнению с этой.

Тёмный Лорд сошёл с трона и направился к нему, говоря:

— Я должен коснуться лезвия.

Хиро мгновенно пересёк разделяющее их пространство, Меч прочертил идеальную дугу в его руках. Выглядело всё так, будто клинок просто материализовался перед Владыкой Тьмы.

Владыка отшатнулся.

— Не бойся. И поспеши, — сказали губы Хиро.

— Заклятие Абсолютного Могущества уже завершается. Через несколько секунд оно будет полностью сотворено. Этого не поторопишь и не отсрочишь, — сказал Владыка. — Но перед этим я должен сделать ещё кое-что...

Владыка Тьмы потянулся к Мечу, но его пальцы отдёрнулись.

— Я должен, — повторил Владыка себе под нос. И его пальцы дотянулись, и крепко схватились за клинок Меча Добра.

Они задержались там на долгое мгновение.

— И снова благодарю, — сказал Владыка Тьмы. — На этом всё. Теперь ты можешь убрать Меч Добра. Наверное, ты даже должен сделать это.

Хиро бросил Меч. Тот, едва оставил его руку — стал обыкновенным куском металла, и упал на пол с обычным таким звоном.

И в тот же миг, как рука Хиро оставила эфес — Хиро перестал быть Избранным. Стал простым смертным, таким, как все.

Хиро пошатнулся, и уже потом понял, что Владыка Тьмы подхватил его в падении и осторожно положил на пол.

Хиро прошептал: — Спасибо тебе... — и замолк, не зная как его называть.

— Меня зовут Важар, — сказал Владыка.

— Ты не доверяешь себе, — прошептал Хиро. — Вот почему ты должен был коснуться Меча Добра.

Хиро скорее почувствовал кивок Важара, чем увидел.

Вокруг темнело — или, скорее, темнело в глазах у Хиро. Но ему ещё нужно было сказать что-то ужасно важное.

— Меч только проверяет на добрые намерения, — прошептал Хиро. — Он не направляет своего Носителя. То, что делает героя героем, не делает нас мудрее. Отчаяние придаёт руке силу — но бьёт с одинаковой силой в любую сторону, по любой цели...

— Я буду осторожен, — сказал Важар, Владыка Тьмы, тьму познавший и тьму отвративший. — Я не буду доверять себе.

— Ты... — прошелестел Хиро. — Чем я... лучше уж ты... Ты — более...

"Мне следовало понять. Следовало понять с самого начала. Я ведь вырос в другом мире. В мире, где королевская кровь не даёт права на власть. В мире, где местные "волшебники с дворянами" кое-что делают для людей, а не только сидят, похохатывая, в своих высоких башнях. В мире, где жизнь ценится хоть ненамного да дороже. Где правосудие — это не нож в ночи. Где жители знают: внешний вид расы — не важен...

А ты, Важар, рождённый в этом мире, но поставивший под сомнение то, что остальные считали данностью... ты, не касавшийся никогда Меча, но услышавший его плач, который должен быть остановлен любой ценой..."

— Не доверяешь себе? Я тебе — тоже... — прошептал Хиро. — Но лучший кандидат, чем ты, здесь вряд ли найдется.

И он сомкнул веки. До скончания времён.