Универсальный донор

С этого и началась моя новая жизнь в роли няньки в доме Миура. На самом деле, я понимала, что мне нереально повезло. Ирай, конечно, бестолковая, но наполнено любовью. И даже малознакомой девчонке досталось ее столько, что я порой не знала, что мне этим делать. Рыжая в своей щедрости меры не знала. Уже через неделю гардеробная в моей комнате ломилась от платьев, которые я не успевала лишь мерять. Про косметику и украшения, вообще, молчу.

В ответ от меня не требовалось, вообще ничего. Но я так не могла. Поэтому организовала, девушке, которая за пару дней заняла в моём сердце пустующее место любимой сестры, режим дня. Мы просыпались, завтракали, шли в бассейн — плавать. Потом Ирай запиралась в своей мастерской и творила, а я занималась самообразованием. Потом мне предстоял квест по вызволению одной увлеченной натуры из плена драгоценных камней и металлов. Но в моем арсенале был шантаж, угрозы и мольбы. Мы обедали. И шли гулять.

Моя новая подруга любованию природой предпочитала зависать с графическим планшетом. Но я все равно считала это победой. На пленэре тоже рисуют. Пребывание на свежем воздухе и солнце этого не отменяет. Потом мы шли домой, встречали Ивера, ужинали и расходились по своим комнатам.

Через две недели Ирай стала выглядеть значительно лучше. Она набрала пару килограмм, немного загорела и стала значительно спокойнее. Правда, для этого мне пришлось отвадить от нее парочку университетских подружек, с которыми врагов не надо. Эти завистливые змеюки под видом заботы "ну, кто тебе ещё правду скажет" били ее по самому больному. Зачем по десятому кругу обсуждать выкидыш, маскирую я жалостью и заботой? Уж, явно, не с целью повысить Ири настроение.

Ивер первые пару дней косился на меня с подозрением, обходил по широкой дуге и сказал мне, хорошо, если десяток слов. Потом оттаял. Видимо, решил для себя, как должен ко мне относиться. И взвалил на себя роль родителя-опекуна. Его забота была мягкой и необременительной. Он подарил мне учебный планшет с возможностью изучать все от бисероплетения до астрофизики. Вручил платежный браслет. Взял с меня обещание покупать все, что захочется. И разрешил обставить комнату, в которой я буду жить, по своему вкусу. Впрочем, интерьер там был, как на картинке в дорогом журнале. Мне он нравился. А сделать его лучше у меня бы ума не хватило. Поэтому оставила всё, как есть.

Через месяц я не понимала, как жила без этой семьи. У меня впервые появился ответственный взрослый, которому я была небезразлична и младшая сестра. Правда, Ирай была старше меня на целых восемь лет. Но я любила их так, как никогда не любила свою биологическую семью.

Сегодня Ирай особенно хандрила. Саботировала завтрак. Отказалась идти в бассейн. И даже в свою мастерскую не заглянула. А это, даже не тревожный звоночек, а пожарная сирена, сигнализирующая о том, что все плохо.

— Рассказывай, — я присела к ней на диван. — Что случилось?

— Ничего.

— А почему тогда глаза у тебя на мокром месте?

— Я неудачница.

Ее выводы меня иногда приводят меня в замешательство. И ведь знаю же, что она действительно так думает, а не хочет, чтобы ее пожалели.

— Ты — один из лучших ювелиров системы. Твою работу ценят. У тебя есть чудесный муж. Хороший дом. У тебя даже я есть. А это большая удача, что бы ты там не думала.

— Иверу было бы лучше с тобой.

— Опять?! Ирай, это уже не смешно. Конечно, это не было смешно раньше. Сейчас же это звучит ещё и очень стрёмно. Когда ты так говоришь мне становится совершенно не по себе. Я понимаю, что Ивер не настолько старше меня, но он для меня как отец и старший брат одновременно. Даже, если забыть, что данный конкретный мужчина — муж моей подруги, хотя я совершенно не собираюсь об этом забывать, мне сложно воспринимать Ивера, как потенциального сексуального партнёра. От одной мысли передёргивает.

— Почему все так? Я бы всё отдала, лишь бы родить ему ребенка. Но даже этого сделать не могу. Все могут. У всех есть дети. Даже у тех, кому они не нужны. А у меня — нет!

— А что? Прямо совсем нет шансов? Я понимаю, что десять безуспешных попыток — это очень страшно. Но вдруг это не приговор? Собирайся. Ирай Миура, я не шучу. Поднимай свою красивую попу с дивана и иди одеваться.

— Кира, что за выражения? — поморщилась подруга, но тактика сработала и она, наконец, перестала упиваться жалостью к себе. — Приличные ракшаси так не говорят.

— А я неприличная. И не ракшаса. Вставай уже.

— Если тебе что-то нужно, закажи доставку.

— Мы идём в клинику. Ты же знаешь, что я могу быть очень упёртой. И пока твой врач не найдет решение твоей проблемы, я от него не отстану.

— Это бесполезно. Мы уже перепробовали все, что только можно.

— Что ты потеряешь, если сделаешь, как я хочу? Когда вернёмся домой, этот диван все ещё будет здесь. Иначе я неделю буду выражаться, как самая неприличная ракшаса на всем Рионе.

Ирай скривилась, но с дивана поднялась. И даже пошла переодеваться.

А через час я сидела в кабинете доктора Нера, симпатичного ровесника Ивера, и с азартом тянула из него жилы. В то, что он сейчас найдёт решение основной проблемы моей названной сестры, не верила. Но я надеялась, что он ей хоть таблетки какие-нибудь выпишет. У нее тревожность зашкаливает, настроение пониженное. Она даже ест только когда я ее заставляю это делать. Чуть что — ревёт. Это же ненормально.

— Госпожа Миура, вам нужно смириться, — уныло вещал доктор. — В браке, когда один из партнёров — ристар, такое не редкость. Вы не одна столкнулись с этой проблемой. Но ваша яйцеклетка не формирует здоровый эмбрион вместе со сперматозоидом вашего мужа. Мне очень жаль, но у вас не может быть общего ребенка.

— Стоп, — решила вмешаться я, услышав кое-что интересное. — То есть дело лишь в биологической несовместимости на стадии формирования плода? И все? В принципе, Ирай может выносить ребёнка?

— Да.

— А если это будет не ее яйцеклетка?

— В теории такое возможно. Но на практике... у нас связаны руки. Вы ведь не так давно живёте здесь, поэтому не знаете многого. Использование донорского материала в большинстве случаев считается репродуктивной эксплуатацией. Получение донорской яйцеклетки возможно лишь в естественном цикле. У самого этого метода крайне низкая эффективность. А применять данную процедуру можно лишь при условии добровольного согласия донора, который является близким родственником одного из будущих родителей. А у госпожи Миура нет сестер.

А вот это уже интересно.

— Биологическим или юридическим родственником?

— А какая разница? — осторожно поинтересовался врач, а Ирай, казалось, перестала дышать.

— Большая. Биологически я не являюсь родственником будущим родителям, но аэли — официальный юридический статус, подтверждающий принадлежность к семье Ирай и Ивера Миуры.

— Ну, если так посмотреть, то биологическое родство необязательно, — несколько опешив, ответил доктор Нер. — Но забор в естественном цикле означает, что в месяц мы получим одну яйцеклетку. Стимуляция может нанести вред здоровью женщины, поэтому не используются. Но даже если вы универсальный донор, получить эмбрион для подсадки получится далеко не с первой попытки.

— А мы никуда не спешим. Более того, пока ваша пациентка не начнет сама есть три раза в день, я буду против любых манипуляций. Материал же можно замораживать? Ей, скорее всего, понадобится некоторое время, чтобы подготовить организм к беременности. И я своего согласия не дам до тех пока вы не подтвердите, что она находится в оптимальной для этого форме. Буду весьма признательна, если мы получим рекомендации. Режим. Диета. Необходимые физические нагрузки. Что-то мне подсказывает, что она будет очень покладистой пациенткой.

— А может быть мы сначала проверим вас, как потенциального донора?

— Конечно, — легко согласилась я, совершенно не сомневаясь в результате.

Наверное, это было судьбоносной случайностью, но осмотр закончился забором у меня двух яйцеклеток. Хотя, перед этим доктор Нер, наверное, полчаса выспрашивал у меня, точно ли я не планирую беременность прямо сейчас. Пришлось попросить Ирай выйти из кабинета, объяснив ей, что сил изъясняться как приличная ракшаша у меня больше нет и я собираюсь выразить свое согласие с данной медицинской манипуляций, используя иную форму общения.

— Вы уж меня простите, — сказала я устало, когда за подругой закрылась дверь. — Но мне кажется, нам надо поговорить откровенно. У меня сейчас наблюдается фатальное отсутствие интимной жизни. Ивер Миура обзавелся второй женой по дурости. Не подумал он, что его энэри таким образом воспользуется своим оговоркой в брачном контракте. Ему это и в голову прийти не могло. А сама Ирай на фоне постоянного стресса и сверхценной идеи родить ребенка слегка поехала крышей. Или не слегка? Я не знаю, были ли у нее суицидальные попытки. Но суицидальные мысли у нее в голове крутятся с завидной регулярностью.

— Если вы лишь формально являетесь аэли господина Миуры, это может быть расценено, как репродуктивная эксплуатация.

— Доктор, вы меня не слушали? Я согласна. Более того, я хочу, чтобы у них появился ребёнок, а в идеале, парочка. Одного они избалуют. У меня нет другой семьи, кроме них. И не могу больше бояться, что Ирай в один далеко не прекрасный день сотворит что-нибудь страшное. Вы же врач. Вы должны помогать своим пациентам, а не цепляться за юридические препоны. Формально мы в то исключение вписываемся. А остальное — не ваши проблемы.

Из кабинета доктора Нера я вышла через два часа. Уставшая. Голодная. Хотя и довольная сегодняшним днём.

Шла я, конечно, за антидепрессантами для Ирай, но и так вышло неплохо. Даже лучше, чем можно было ожидать.

Надо будет только добиться от моей названной сестры понимания, что попыток придется сделать несколько. И к этому надо быть морально готовой. Чтобы никаких трагедий. Не получилось — ничего страшного. Пьем витаминки, выполняем рекомендации лечащего врача и готовимся к следующему разу.

Благо, Ивер тут будет на моей стороне.

Глава 6

История по приведению Ирай в чувства заняла три дня. Ее бросало от восторга к отчаянию. И интервал этих эмоциональных качелей был пугающе коротким.

— Да какой тебе ребёнок в таком состоянии? — не выдержала я. — Мы сегодня же мы едем к доктору Неру.

— Да, ты права, я не смогу стать хорошей матерью, — залилась слезами подруга. — Я и своего ребенка сделаю несчастным.

— Ирай, послушай меня. Ты станешь замечательной мамой. Милой. Доброй. Заботливой. Но сейчас тебе надо подумать о себе. Ты нездорова. Ты настолько не в порядке, что это ясно даже мне, хотя я не врач. У тебя скачки настроения. Высокая тревожность. Навязчивые негативные мысли. И явное деструктивное поведение. Ты же не ешь и не спишь нормально.

— Если врачи узнают об этом, они могут запретить мне беременность. А я так долго об этой мечтала.

— Помечтаешь ещё несколько месяцев, — отрезала я. Да, жестоко. Но кто-то же должен в этой семье рассуждать более или менее здраво. Ивер ее настолько любит, что с критически на свою жену он смотреть не может. А уж сделать что-то, что может ее расстроить — подавно. Вот и потакает ей, где надо, и где не надо. — Тебе нужна медицинская помощь. Ты не справляешься со своим состоянием. Понимаешь? Совершенно не справляешься. И все это можно списать на стресс. Но пора взглянуть правде в глаза. Если твое состояние и начиналось, как стресс, то сейчас зашло гораздо дальше. И как бы я не верила в чудодейственную силу правильного питания вместе со строгим режимом дня, пора признать, что этого мало.

— Кира, ты не понимаешь, — зашла Ирай с козырей.

Можно подумать меня это проймёт. Я же не Ивер.

— Я понимаю больше, чем ты. И поэтому не собираюсь потакать тебе. Думаешь все станет хорошо, если ты сможешь забеременеть? Ну, во-первых. Мы не исключаем выкидыш на ранних сроках. Или несколько выкидышей. И, это, уж прости, будет нормальный исход той медицинской манипуляции к которой ты так стремишься. Кстати, причиной выкидыша может стать что угодно, в том числе, стресс. Но, допустим, что первые пару месяцев беременности, каким-то чудом пройдут нормально. А дальше легче не будет. С каждым днём ты будешь все сильнее привязываться к ребенку. И страх его потерять будет лишь расти. Ты считаешь, что уже пережила горе? Но дети, которых ты теряла, нельзя в полной мере считать детьми. Они существовали лишь в твоём воображении. Это было лишь набором из нескольких клеток. А что будет с тобой, когда малыш начнет толкаться, когда, прикасаясь к животу, ты сможешь коснуться его ручки или ножки? Ты сойдёшь с ума. Ты каждую минуту будешь думать о том страшном, что лишь может случиться. А гормоны... ты забыла о гормонах, которые вряд ли сделают твое состояние стабильнее. Ирай, выключи, свои капризы и включи мозг. Пожалуйста. И подумай хоть немного. Если ты сейчас на грани срыва, то, что будет при не самом благоприятном исходе?

— Я не знаю.

— Нет, знаешь. У тебя слишком часто возникает желание умереть, даже сейчас. Ты никогда не думала о том, что даже с рождением ребенка твои боль и страх никуда не уйдут? Скорее даже наоборот. Ведь ракшасы, несмотря на все достижения медицины, не смогли победить детскую смертность. Да, она низкая.

— Я не хочу об этом даже слышать, — взмолилась подруга, но я не Ивер. Он хоть на работу может сбежать. Там наш гениальный учёный скрывается дни напролет, создавая нечто сложно-технологичное. У меня мозгов не хватает, чтобы понять, что именно. А я рядом с Ирай круглые сутки. И если это продолжится, то скоро сама на людей бросаться начну. Потому, что так жить невозможно. Я не могу расслабиться ни на минуту. Потому, что рядом со мной потенциальная самоубийца. И закрывать глаза на это больше нельзя.

— Мы едем к доктору Неру за лекарствами или я продолжу рассуждать, но уже о смертности среди подростков-ристаров?

Ирай побелела. Кажется, об этом она ещё не думала и мои слова добавили ещё одну фобию к букету аналогичных.

Но не мы такие, жизнь такая.

Спокойный и даже флегматичный Ивер, выбравший делом своей жизни научные изыскания, скорее исключение. Таких, конечно, достаточно, но все же не большинство.

Высокая смертность среди подростков-ристаров на фоне их ровесников без этой мутации, действительно, имеет место быть. Все дело в том, что эти дети, как и, собственно, все дети ощущают себя бессмертными. Но юные ристары еще склонны к неоправданному риску в погоне за острыми ощущениями. Обратная сторона их скорости мышления и реакции, силе и регенерации.

Конечно, государство старается направить их энергию в относительно мирное русло. Есть экстрим-парки. Школы боевых искусств, где мальчишек и девчонок учат драться вообще всем, начиная с бамбуковых палок, заканчивая катанами из какого-то сверхпрочного, но очень лёгкого сплава.

Последние на Рионе были крайне популярны. И не только среди ристаров. Из-за асари. Эти твари, напоминающие богомолов-переростков периодически прорывали защитный купол и на поверхность планету попадали отдельные особи. Собственным разумом они не обладали. А оказавшись отрезанными от сознания улья, в панике старались уничтожить как можно больше, ракшассов.