Вопросы веры (Бернард Дюран-2)

Безухая почему-то нахмурилась при этих его словах. Мотнула подбородком.

— Что? — не понял мечник.

Девушка указала большим пальцем на себя, сжала в кулаке свой лунный амулет. Потом указала на бронзовый оберег, на дом старосты. Кивнула.

— Я... не понял, — признался солдат.

— Кажется, леди го... имеет в виду, что брат Симон верит в своего бога также, как она — в Дочь Луны, — пояснил алхимик.

Эльфийка кивнула дважды.

— То есть, он сам не понимает, что творит? — Теперь нахмурился Дюран.

— Да, — юноша поёжился, плотнее запахнул плащ. — Если он изучал древние культы — там религия часто мешалась с магией, и какие-то ритуалы могут по сути быть магическими.

— Но, чтобы они работали, он должен быть магом. Как он может этого не знать в таком возрасте? Обычно магов выявляют лет до десяти.

— Понятия не имею. — Алхимик пожал плечами. — Вы видели, что с миром творится? Сырая магия повсюду. Может, он тоже искажённый, как эти вот чудища. Только по-другому. Ну или один на миллион случай, когда талант спал до зрелых лет.

— Что ж, это не так важно, пожалуй. — Дюран прислонил меч к плетню, отдал факел Безухой. Почесав бороду, неожиданно положил тяжёлую руку на плечо Морица. — А ты говоришь, значит, оберег магией светится.

— Ну.. да. — На последнем слове голос юноши сел. Он сообразил, что ляпнул лишнего.

— А видят такое свечение только маги. — Бернард широко ухмыльнулся.

— Да я просто предположил... Ай! — парень взвизгнул, когда мечник сжал пальцы, сдавливая ему плечо. Безухая укоризненно глянула на товарища.

— Какая ступень? — просто спросил Дюран.

— Третья! Отпустите! — алхимик задёргался в железной хватке солдата.

— Так ты ж можешь настоящие амулеты делать, — искренне удивился Бернард, не разжимая пальцев. — На кой настоящий маг торгует фальшивыми зельями?

— Магические услуги надо оказывать по-настоящему! — почти захныкал бедняга, прекратив попытки освободиться. — Знаете, сколько сил на это уходит? Амулеты тоже тяжело делать. А поддельными не поторгуешь, все знают, что амулеты подделывают, требуют показать, опробовать! Алхимикам верят больше, и зелья можно из чего угодно готовить. Я даже настоящие умею! От поноса и запора, для мужской силы...

Исповедь Морица прервала Безухая. Она резко развернулась на каблуках, вскидывая руку с факелом и обнажая меч.

— Что? — Дюран тоже схватил двуручник. Девушка указала клинком.

На полпути от деревни до леса мерцал тусклый огонёк. Будто луна за облаками опустилась к самой земле. Стоило Дюрану посмотреть на него, огонёк заплясал, закружился, вокруг него начал сплетаться из воздуха серебристый силуэт.

— Это что, призрак? — в груди у Дюрана похолодело. Только этого им ещё не хватало.

— Нет... — голос Морица вновь дрогнул. — Это... это демон!

Да, силуэт, делавшийся всё более плотным и материальным, определённо не принадлежал человеку. Скорее он напоминал лошадь с раздутым пузырём вместо головы. Из пузыря прямо на глазах Дюрана выросли тонкие усики числом в дюжину.

— Назад, — тихо сказал мечник, и вся троица попятилась.

— Возьми у Безухой факел, — велел солдат Морицу. Гасить свет не было смысла, демонам темнота не помеха.

Эфирная тварь окончательно обрела форму, повела кошмарной головой. Шагнула в сторону людей.

— Безухая, глаза! — рявкнул Бернард, озарённый догадкой.

Эльфийка, тянувшаяся уже к луку, послушно прижала ладони к лицу. Бернард же просто зажмурился — но белый свет резанул ему по глазам даже сквозь веки.

— Творец защищает! — Открыв глаза, он не увидел демона. Однако за тёмной стеной деревьев, в глубине леса, мелькало что-то светящееся. Обереги ложного бога прогнали и эфирного хищника. Прогнали, не изгнали. Теперь он будет искать добычу где-то ещё. В Белом Ручье, например.

— Откуда здесь демон?! — жалобно спросил Мориц. Оказалось, что он вцепился в кирасу Дюрана, и теперь с трудом разжал скрюченные судорогой пальцы. — Они же лезут там, где истончилась барьер между мирами! Тут-то откуда бреши взяться?! В лесу?!

— О, я знаю, откуда, — угрюмо произнёс Бернард, кладя меч на плечо. Он посмотрел на забор, где в темноте не виден был вплетённый в прутья оберег. — Знаю. Вот что. Ночью тут и правда безопасно. Мы с Безухой идём спать, а ты, мэтр, нет. Ты идёшь к колодцу.

— Зачем? — не понял лже-алхимик.

— Затем, что запасных портков у тебя нет, а свои я не дам.

Мориц опустил взгляд и выругался столь изысканно, что Дюран уважительно качнул головой. Но больше ничего не сказал и, развернувшись, зашагал прочь. Он успел заметить, как Безухая сочувственно погладила колдуна по голове.

* * *

С утра никто не гнал их из села. Белячья Балка проснулась чуть свет и занялась своими делами — женщины шли за водой, мальчишка гнал козу на луг, охотники собирались в лес. Гостей из большого мира перестали замечать. Только хозяин их двора, плохо скрывая недовольство, принёс троице котелок пресной каши на завтрак. Дюран, однако ж, сдержанно поблагодарил его и тут же принялся за еду. Устроившись перед отведённым им сараем, он неспешно работал ложкой — хотя на душе солдата вовсе не было спокойно. Краткое облегчение, которой Бернард испытал, узнав о истинной природе чудес ложного бога, сменилось растущей злостью. Брат Симон, ослеплённый страхом, одурачил сам себя. Потом нашёл целое селение таких же напуганных людей и заморочил головы им, уводя от света Творца. Все эти люди забыли о Боге лишь ради того, чтобы ощутить себя в безопасности и спокойствии. Нет, даже не так. Чтобы ощутить себя в безопасности, не прилагая для того своих усилий. В этом, пожалуй, было что-то. Единый Творец устами Пророка требовал, чтобы люди стояли на своих ногах, своими руками творили судьбу — обещая лишь вложить в эти руки силу. Языческие божки предлагали выполнить ваши желания в обмен на плату. Потому слабых людей и влечёт к ним до сих пор.

Внезапная тяжесть навалилась на спину солдата, и тот вздрогнул, чуть не выронил плошку с кашей — но вовремя спохватился, ощутив у щеки знакомое тёплое дыхание. Безухая подкралась к ушедшему в раздумья Дюрану сзади, бесцеремонно облокотилась о плечо мужчины и теперь заглядывала в его тарелку.

— Что? — не понял солдат. — Не наелась, что ли?

Вместо ответа эльфийка протянула руку и положила Бернарду в кашу большого жука. Ещё живого, шевелящего лапками. Лицо сидевшего напротив Морица вытянулось, Дюран же хмыкнул. В первые дни бегства ему доводилось есть и не такое. Что давал лес, тем и питались. Раз Безухая считает жука съедобным, значит, так оно и есть. А лицо у солдата было, видать, совсем смурное, коли девушка решила взбодрить его подарком.

Есть жука не особо хотелось, но, глянув на Морица, солдат усмехнулся, зачерпнул насекомое ложкой и с хрустом прожевал. Вопреки надеждам Дюрана, алхимик не позеленел, лишь тяжело вдохнул и уткнулся носом в свою плошку. Бернард подумал, что неверно истолковал реакцию юноши — тот, очевидно, просто завидовал вниманию эльфийки.

Безухая же с довольным видом кивнула, легонько хлопнула Дюрана ладонью по макушке и указала куда-то поверх плетня. Солдат встал с чурбачка, на котором завтракал. Увидел брата Симона, закончившего обход деревни и шагающего теперь к их двору.

— Доедай быстрее, мэтр, — сказал Бернард алхимику. — И помалкивай.

— Как прошла ночь, дорогие гости? — без приветствия поинтересовался жрец, едва войдя в калитку.

— Интересно, — хмуро буркнул Дюран.

— Узрели чудеса, которых так жаждали? — губы Симона тронула улыбка.

— Можно и так сказать, — согласился Бернард, стараясь не слишком сверлить жреца взглядом.

— Но не убеждены пока, — утвердительно произнёс жрец, глядя солдату в глаза.

— Верно.

— Тогда оставайтесь ещё на одну ночь. — Брат Симон заложил руки за спину. — Сегодня мы будем почитать Луну и приносить ей жертвы, прося дальше оберегать наши дома. В такие ночи чудовища часто являются к деревне, чтобы бесноваться в бессильной злобе — но не могут войти внутрь.

— А жертвами будем не мы, случаем? — Мориц нервно хихикнул.

— Ну что вы, — брат Симон улыбнулся ему откровенно насмешливо. — Требуй наш бог людских жертв — село бы давно уже вымерло. Народу тут мало, а гости заходят раз в пару лет. На моей памяти вы первые. Луна лишь просит знаков внимания. Крошку хлеба и каплю вина или отвара с каждой трапезы, нитку с каждой пряжи, примерно так. Доказательств, что в праздности или в труде мы постоянно помним, кто нас хранит.

— Хорошо, — решил Бернард. — Мы останемся.

— Тогда до вечера, — склонил голову жрец. — Простите, у меня много дел.

Стоило брату Симону удалиться, как Мориц зашептал, опасливо озираясь:

— Может вы его зарубите, да и дело с концом? Если нас будет вести леди-эльфийка, местные за нами в лесу не угонятся. Без поддержки мага обереги быстро разрядятся и все увидят...

— Что их правда защищала вера жреца, а после его смерти бог Луны их оставил... — проворчал Дюран, садясь обратно на чурбак. Он достал из поясной сумочки оселок, взял прислонённый к стене сарая меч и принялся править лезвие. Давно следовало этим заняться.

— Ну, тогда просто посмотрим представление и уйдём, — всплеснул руками алхимик. — Сообщим в Белый Ручей, а там пусть сами решают, что делать.

— Слушай, колдун... — Дюран плюнул на оселок, чтобы смочить его. Скривившись, выковырял ногтем застрявшую между зубов лапку жука. — А ты демона изгнать сможешь?

— Ну... — Мориц нахмурился, потёр заросший щетиной подбородок. — Парочку смогу, если подготовлюсь.

— Вот иди и готовься тогда, — решил Бернард. — Времени тебе до вечера.

— Вы что задумали? — подозрительно прищурился юноша.

— Ничего пока. — Солдат пожал плечами. — Но если демоны вокруг шляются, хочу иметь против них оружие.

Остаток дня стоило бы потратить на разведку, выяснение настроений жителей. Однако Дюран трезво оценивал свою способность втереться к кому-либо в доверие и вызвать на искренний разговор. Морица тут уже один раз побили, а Безухая, вокруг которой весь день вились восторженные детишки, прежде знавшие эльфов только по сказкам, при всём желании не могла пересказать подслушанное у них и взрослых. Оставалось лишь коротать время. Мориц уединился в сарайчике со своей сумкой, набитой фальшивыми зельями и настоящими магическими инструментами. Дюран же занялся упражнениями с мечом. За последние недели он имел много практики, но подзабыл, как сражаться с людьми — чудовища требовали совсем иных подходов. Скоро к нему присоединилась Безухая. Дюрану пришлось повернуться к ней спиной. Девушка отрабатывала фехтовальные приёмы и движения безоружного боя, сбросив мешковатый плащ, а чёрный комбинезон больше подчёркивал, чем скрывал её безупречную фигуру — тонкую талию, длинные ноги, высокую грудь. Так они и занимались, не глядя друг на друга.

Специального приглашения на ритуал троица не получила. Просто вскоре после заката хозяин их двора вышел из дому с котомкой под мышкой, в сопровождении жены и домочадцев. Гости переглянулись и молча последовали за ним. Только когда впереди замаячил дом старосты, Бернард шепнул алхимику:

— Получилось?

— Вроде да, — не слишком уверенно ответил Мориц. — Должно хватить на двух-трёх. Но... на всякий случай — подумайте о запасном плане.

— У меня и основного-то нет, — ухмыльнулся солдат.

В центре деревни горел костёр. Люди подходили к нему, бросали в огонь содержимое котомок, котелков, корзинок. Кажется, это и правда были большей частью хлебные крошки, нитки, кусочки шерсти. Некоторые плескали вино или воду, отчего высокий огонь шипел, но не гас. Стоящий возле огня брат Симон благословлял сельчан с улыбкой. Бернард отметил, что жрец ложного бога позаимствовал манеру держаться и возлагать ладонь на чело верующих у священников Единого — видать, как себя вели древние жрецы Луны он не знал. Зато ясно стало, почему ритуал проходит сегодня — Луна была полной, её бледный диск даже виднелся сквозь облачную пелену, как солнце днём.

Бернард ждал подходящего момента, не представляя, как тот должен выглядеть. Солдат уже не сомневался, что должен действовать — это Единый Творец указал ему путь в Белячью Балку. Нет, Дюран не считал себя избранником Бога с особой миссией — просто он искал искупления, а Творец давал ему возможность.

— Сейчас есть какая-нибудь магия? — спросил Бернард у Морица, пользуясь тем, что о них все позабыли.

— Не-а, — качнул головой алхимик. — Это просто мишура. Но жрец копит энергию в себе, полагаю. Воодушевление тут полезно.

Сожжение даров оказалось только началом. Когда пламя угасло, жрец собрал пепел с кострища в простую корзинку и двинулся к околице. Толпа сельчан потянулась следом, неся факелы. Брат Симон остановился около ближайшего оберега, вплетённого в забор, окропил его каким-то маслом из бутылочки, посыпал пеплом. Дотронувшись до металлического диска кончиками пальцев, начал нараспев читать что-то вроде молитвы на стародертском — Дюран улавливал лишь отдельные знакомые слова.

— Есть! — Мориц дёрнул солдата за рукав. — Он переливает энергию в оберег. Очень грубо, много сырой магии выбрасывается мимо хра...

Толпа загудела, заволновалась. В темноте на фоне леса мерцал знакомый Бернарду огонёк. Демон плёл себе эфирное тело в мире людей.

— Узрите! — Закончив молитву-заклинание, брат Симон простёр руку к огоньку. — Зло вновь бессильно ярится, но не может устоять перед силой Луны.

Они продолжили путь вдоль околицы, до следующего оберега. Демон принял форму девятиногой туши с головой на заднем конце тела и поплёлся за ними. Вспышка амулета отпугнула его, однако, видимо, такое число возможных жертв, толпящихся за невидимой преградой, задавило любой страх, и в чащу астральный хищник не убрался.

Всё повторилось. Масло, пепел, заклинание, огонёк.

— Кажется, барьер между мирами истончается не только при зарядке, но и при срабатывании оберегов, — шептал Мориц. — Там тоже много энергии выбрасывается разом и в никуда. Повезло, что их пока два, могло уже и три быть...

Медлить было уже некуда. План у Дюрана толком так и не оформился — ясно, что надо что-то делать, пока демонов не набралось слишком много. Но что?

— Симон! — рявкнул солдат, прервав жреца на половине проповеди. Он вышел вперёд с мечом на плече, Безухая и Мориц держались рядом. — Ты разве не видишь, что сам же этих тварей и призываешь?!

Зароптавшая было толпа притихла. Голос у бывшего эспадона был зычный, его услышали все.

— Решили всё же устроить со мной богословский диспут, господин Дюран? — Бернард видел, как жрец на секунду растерялся, но сразу взял себя в руки. — Дурной тон — начинать его с ложных обвинений.

— Симон, ты никакой не проводник воли лунного бога. — Дюран встал перед жрецом, уперев меч клинком в землю, сложив ладони на рукояти. Посмотрел язычнику в глаза. — Ты маг. Ты не отправляешь службу своему Селену. Ты творишь защитные заклинания, придуманные древними колдунами. Творишь плохо, и тем призываешь тварей из эфирного плана. Обороняясь колдовством от врагов, боящихся железа и огня, вы накликали врагов, подвластных лишь колдовству.