Своротка обнаружилась метров через пятьсот — такая же грунтовка, только поуже. Повернув, 'Логан' бодро запылил по укатанному грунту — Олег добавил газу, высматривать было уже нечего.

Проехав полтора километра и спустившись в низину, Олег ощутил какой-то дискомфорт. Впереди клубился туман. Что-то в окружающем их мире было не так. Ощущение нарастало и когда до первых домов Долбино оставалось несколько десятков метров, Олег резко затормозил и остановил машину.

— Что-то случилось? — забеспокоилась Вероника.

— Мы куда в Долбино должны заехать? — вопросом на вопрос ответил Олег.

— К моей бабушке, её дом вот, с краю — она показала в сторону почти неразличимых в тумане первых изб, теснившихся слева от дороги.

— Что-то не так — Олег вышел из машины и стал всматриваться в закутанный утренним туманом посёлок. В нём не проступало ни одного светящегося окна, ни одного включённого уличного фонаря, на станции слева так же не было ни огонька.

-У-у-у-у-у — впереди что-то взревело, над затянутой туманом железной дорогой взметнулся белый фонтан.

— У-у-у-у-у — вторило ему слева, у станции.

— Паровозы? — ошеломлённо подумал Олег — откуда они здесь?

Прямо напротив них, в тумане на железной дороге вспыхнул вправо размытый луч прожектора, и раздалось знакомое по фильмам 'пшшш' сбрасываемого пара. Пыхтя, свет прожектора начал медленно смещаться в сторону Белгорода. Самого паровоза и поезда в тумане видно не было.

— Что это?! — спросила сзади Вероника.

Олег обернулся, она неслышно подошла, кутаясь в короткую ветровку. Здесь, в низине, почему-то было гораздо холодней, чем на дороге.

— Паровозы. Наверное, перегоняют куда-то. А может. ... Смотри, какая крупная авария, всё электричество отрублено, нигде ни огонька. Вместо электровозов — поезда тянут, что ли? Странно. Для этого тепловозы должны использоваться. Ладно, поехали.

Они вернулись в машину, Олег дополнительно включил противотуманные фары и медленно заехал в лежащее на земле белое облако.

— Какой дом?

— Самый крайний. Вот — Вероника указала на ближайшую к ним избу в три окошка на белёном высоком фундаменте, с коньковой крышей, покрытой деревянными плашками. Олег подрулил к закрытым воротам, выключил свет и заглушил двигатель. Они вышли из машины. Вероника накинула ремень сумки на плечо, подошла к двери слева от ворот, постучала. Никто не отозвался.

— Спят ещё, — Олег достал телефон, посмотрел время.

— Сейчас шесть, нет, — он учёл 'растянутый' час — пять утра.

— В деревне рано встают, — Вероника открыла калитку в палисадник перед окнами — видишь, свежие следы перед воротами. Скотину уже выгнали.

— Бабушка у тебя скотину держит? — удивился Олег

— С ней моя двоюродная сестра живёт, — ответила Вероника, согнутым указательным пальцем правой руки постучав в стекло среднего окна.

В избе глухо брякнулось на пол что-то деревянное, женский голос из-за занавесок испуганно спросил:

— Кто там? — судя по молодости голоса, это была кузина Вероники.

— Антонина открывай, это я, — тоном, не терпящим возражения, ответила Вероника. В избе раздались звуки шагов, приглушёно хлопнула дверь, Вероника вернулась к воротам, прикрыв вход в палисадник.

Скрипнул засов, дверь распахнулась. К ним вышла молодая женщина, в чём-то вроде сарафана, все волосы прикрыты белым платком в крапинку. 'Лет тридцать, очень похожа на Нику', — подумал Олег — 'только волосы более светлые и выглядит постарше. Что она уставилась? Одета, конечно, по-деревенски, но вполне ...' Мысль он продолжить не успел, стоявшая перед ним Вероника начала падать назад.

Олег еле успел её подхватить. Антонина оторвала взгляд от наряда Вероники и, отступив, быстро проговорила:

— Ой, что с ней? Заносите её в избу, на лавку положите, я сейчас воды принесу — и метнулась обратно во двор.

Олег, удерживая левой рукой Веронику, шагнул вправо, подхватил правой рукой её под колени, поднял. Боком протиснулся в дверь, прошёл несколько метров по двору. Из дальнего угла забрехал кабыздох неопределённой породы. Вход в избу был слева. Олег с Вероникой на руках поднялся на крыльцо, пригибаясь, зашёл в сени. Там было темно, болтающаяся сумка девушки зацепила какие-то предмет, судя по жестяному звуку — ведро.

— Тут порожек — предупредила Антонина, отворив внутреннюю дверь. Олег, пригнувшись, вошёл в длинную комнату. Справа светилось мутноватое окошко, дававшее мало света, едва хватавшего, что бы рассмотреть скудную и весьма странную обстановку. Некрашеный дощатый пол и белёный потолок, высота помещения не больше двух метров. Слева стена из некрашеных обтёсанных брёвен с полупустой вешалкой, дальше занавешенный проём, заканчивающийся белой печью. Топка печи выходила в это помещение, перед ней горкой лежали наколотые поленья. Перед окном непокрытый скатертью большой деревянный стол, к нему приставлены пять изогнутых стульев, за столом в правом углу смутно виднелся высокий резной шкаф со стеклянными дверцами. 'Буфет' — слово откуда-то из детства всплыло в памяти Олега. Пахло засушенной травой, ещё чем-то кисловатым и одновременно смутно знакомым.

— Сюда — Антонина выскользнула из-за спины Олега, шмыгнула в занавешенный проём. Олег по скрипучим половицам прошёл за ней в светлую, насколько это возможно ранним туманным утром, почти квадратную комнату. Остановился, оглядываясь, куда положить Веронику. Такой же пол, только убранный половиками, такой же побеленный потолок из широких досок с вбитым посередине крюком непонятного назначения, необшитые голые стены, здесь окрашенные в светло-зелёный цвет. Справа в комнату, вперёд метра на два и до правой стены, выступала печь с приступком по периметру и чем-то вроде лежанки сверху с горой тряпья на краю. За ней, в правой стене, куда уходила печь, был такой же занавешенный проход, напротив Олега — два окна с фотографиями между ними. Под фотографиями пирамидой Джосера стояли три разнокалиберных, окованных металлическими полосами сундука. На самом верхнем сундуке клубочком свернулась серая кошка. В левом дальнем углу под пустой угловой полкой, был ещё один, самый большой, сундук, откуда Антонина достала большую цветастую подушку. Лампы, как успел заметить Олег, и проводов на потолке и вообще в доме не было.

— Ложите — она положила подушку на длинную и широкую лавку слева от Олега. Он аккуратно пристроил Веронику вплотную к стене на ... полати, так, кажется, они называются? Полати были закрыты покрывалом, на ощупь, когда Олег вынимал руки из-под Вероники, весьма грубым, как будто домотканым. Красную сумочку девушки он пристроил на половиках около изголовья.

— Вот вода — пока Олег укладывал Веронику, Алевтина сбегала в сени и принесла воды в деревянном ковшике. Олег, сидя с краю лавки, взял Веронику за левую руку, искал пульс. 'Вроде есть. Уф' — подумал Олег, уложив руку Вероники на полати. Взял из рук Антонины черпак, достал из кармана ветровки носовой платок. Смочив в холодной воде, он вернул ковшик Антонине, аккуратно обтёр лоб и виски Вероники, стараясь не задеть макияж. Она шевельнулась и невнятно пробормотала одними губами

— Что? — Олег наклонился к лицу Вероники.

Она, проморгавшись, открыла глаза, узнала Олега и улыбнулась ему какой-то светлой обречённой улыбкой.

— Ты мне сразу понравился, Олежек — тонкие руки девушки обвили его шею, — я могу это сказать, сейчас мы навсегда вместе.

Вероника подтянулась и попыталась поцеловать Олега. 'Нифига себе!!' — подумал он, уклонившись от губ девушки.

— Что с тобой? — Олег привстал с лавки, попытался снять с себя руки Вероники, но держалась она за него весьма крепко — что твои родственники подумают?

Олег спиной чуял, что Антонина практически впала в ступор, наблюдая эту картину. Вверху на печке кто-то зашуршал и тонкий детский голосок спросил:

— Мама, кто этот дядя? — говорила девочка явно дошкольного возраста, — не толкайся, мне не видно.

'А это ещё кто?' Олег, наконец, смог развести руки Вероники. Она перестала пытаться его поцеловать и, подтянувшись — Олег всё держал её за запястья — села. Олег осторожно освободил её правую руку, поднялся. Левую руку он решил не выпускать, мало ли что. Обернувшись, он увидел изумлёние на лице Антонины и над ней, на печке, две детские мордашки, выглядывающие поверх длинной подушки из-под лоскутного одеяла. Одна слева, принадлежала говорившей девочке лет шести, справа к ней прижимался мальчик года на два помладше.

— Мы в Раю, Олежек — увидев детей, лицо Вероники озарилось ангельским светом.

— С чего ты взяла? — Олег шагнул назад, сел рядом с ней, ноги не держали после такого уверенного заявления. Неужели??

— Вот они — она плавно повела рукой в сторону женщины и детей — давно в Раю. Антонина, Максимка и Леночка. Теперь пришел наш черёд, Олежек.

Антонина вздрогнула, услышав имена. Отступила вплотную к печке, как будто стараясь защитить ребятишек. Ковшик она держала перед грудью, прикрываясь им, как щитом.

— Они давно в Раю — повторила Вероника — их немцы в войну сожгли.

Лицо Антонины исказила страшная гримаса.

— Брешешь, ведьма!! Мы живы, живы!! Слышишь, ты!! Живы!!!

Она почти кричала, вода из ковшика выплёскивалась на пол в такт словам. Выкрикнув, она обессилено села на приступок печи. Дети испуганно молчали. Вероника продолжала ангельски улыбаться.

— Вы давно в Раю, — упрямо сказала она в третий раз, Антонина замычала — Баба Поля ещё жива, поэтому её здесь нет. Фёдор Кузьмич пропал без вести, может, не заслужил.

— Кто такие Фёдор Кузьмич и баба Поля? — ощущая себя в невесомости, глухо спросил Олег.

— Фёдор Кузьмич её — она указала на Антонину — муж. Мой прадед. Пропал без вести в сорок втором. Баба Поля — её дочь Полина. Моя бабушка, жива до сих пор, ей восемьдесят лет 10 мая исполнилось. Из всей семьи Лапиных она одна осталась в живых.

Ковшик выпал из рук Антонины, она выпрямилась. Глаза гневно сверкали.

— А ты врёшь, ведьма! — она стала медленно подходить к лавке, прижав к груди сжатые кулаки. — Фёдор Кузьмич, муж мой, сейчас на работе, Полинка корову в стадо отводит. Врёшь ты всё!

'Сейчас она Веронике врежет' подумал Олег, вставая и закрыв собой Веронику. Антонина остановилась в полушаге от него. 'Сейчас она мне врежет. Прямо как в кино'. Но до драки дело не дошло — хлопнула входная дверь, в горницу вбежала девочка-подросток лет двенадцати — тринадцати в таком же покроя сарафане, как у Антонины. Волосы у неё были полностью убраны под синий платок.

— Мама, какая-то машина иностранная перед воротами стоит, а двери не заперты. Ой — она увидела гостей — кто к нам из города приехал? Мама, что с тобой?

— Полина?! — изумлённо воскликнула Вероника — но как ... я.....

Олег обернулся. Вероника уронила голову в ладони и беззвучно рыдала. Кулаки Антонины разжались, она подняла ковшик и со словами

— Воды принеси — отправила старшую дочь в сени. Олег растерянно сел обратно на лавку, Вероника ткнулась ему в плечо.

— Не плачь — он немного развернулся, обнял правой рукой девушку, рыдавшую теперь у него на груди. 'Точно, мелодрама'. Он гладил девушку по спине, приговаривая — видишь, никто не умер. Всё хорошо, не плачь.

Надо было срочно разряжать обстановку, но Олег не придумал ничего лучшего как спросить;

— А кто тогда твоя двоюродная сестра? Она тоже Антонина?

— Да — шмыгая носом, ответила Вероника — в честь прабабушки назвали.

Она отстранилась от Олега, взяла ковшик у вернувшейся Полины, сделала несколько глотков. — Спасибо — вернула ковшик девочке, не сводившей с неё глаз.

— Мама, эта тётя очень на тебя похожа — сообщила Полина результат осмотра — только одета не по-нашему.

— Конечно — Вероника нагнулась, достала из сумочки носовой платок, промокнула слёзы — она ведь моя прабабушка. А ты, Полина, моя бабушка.

— Честное пионерское? — удивлению Полины не было предела.

— Честное пионерское, — улыбнулась ей Вероника.

На поясе завибрировал телефон. Олег привычно достал мобильник. На экране под логотипом МТС светилось 'Входящий вызов от СергОктябрТакси'. Четыре полосы около антенны гарантировали уверенную связь

— Видишь, связь появилась. В Раю МТС-а нет, — он нажал кнопку приёма вызова.

— Олег, привет, ты где? — голос Сергея был очень чёток.

— В Долбино. В гости — он покосился на Веронику — заехали.

— Слушай, раз ты там, можешь на станцию проехать?

— Что случилось?

— Железную дорогу с контактной сетью порезало, как трассу. Путейцы только что с разрыва вернулись. Тяговую подстанцию у нас выбило, дистанцию то же, восстановить ничего пока не можем. Электроэнергия и вся внешняя связь отключилась. Только что от дизелей запитали 'бээски' нашего ретранслятора. Пытались дозвониться в Долбино, на мобильники — никто не отвечает. Надо сходить на станцию, сказать, чтобы выслали аварийный поезд из Белгорода. Ну и по твоему телефону пока связь держать будем. Не возражаешь?

— Для дела ведь. Только деньги положите на номер. В России у меня роуминг.

— Не беспокойся. Эмчеэсники переключили 'бээски' на вышке в 'спасательный' режим, сейчас все звонки бесплатные. Если на экране есть надпись 'Октябрьский', можешь говорить сколько хочешь. Но только внутри нашей соты и своей сети.

— Ясно. — Олег взглянул на экран. Под 'MTS RUS' мелким шрифтом значилось 'oktyabrskii' — Ты для таксиста слишком о железке заботишься.

— Я не только таксист. Это приработок, а так я на 'жэ-дэ' работаю — инженер сигнализации и связи.

— Ладно, приеду на станцию, перезвоню. — Олег разорвал связь. Посмотрел на оцепеневшую Антонину — что ни будь не так?

— Если я твоя прабабушка — она обратилась к Веронике — а Полина твоя бабушка, то ... — вопрос она сформулировать не успела, дочь её опередила.-

— Вы к нам на машине времени попали, как Уэллс написал? Она у нас перед воротами стоит?

— Кто?

— Машина времени!! — Полина прямо-таки светилась восторгом. — как там в будущем? Когда Мировая Революция победила? Вы, из какого года?

— Ночью 2008 был, двадцать второго июня — Олег почувствовал, как по спине побежал холодок. Страшное предчувствие льдом легло на сердце, — а у Вас?

— Двадцать второго июня тысяча девятьсот сорокового года! — отрапортовала Полина.

— Уф — Олег тыльной стороной ладони обтёр испарину со лба, лёд внутри почти растаял — легче конечно, но тоже не фонтан. До войны год остался.

— Какой войны? — изумилась Полина, её мать вцепилась зубами в кулак, что бы не закричать.

— С немцами — Олег стал лихорадочно думать, как бы не наболтать лишнего. Антонина уже смертельно побледнела. Но энтузиазм её старшей дочери было не остановить.

— Мы их быстро победили? Малой кровью на чужой территории! Мы всей школой ходили кино смотреть. Там товарищ Сталин так говорит, а маршал Будённый ...

— Марш на станцию за отцом!! Живо!! — Антонина выкрикнула это с таким напором, что Полину как ветром сдуло. Как только она выбежала из дома, Антонина обернулась к младшим детям, обхватила их и запричитала

— Деточки мои, родненькие, кровинушка моя, не смогла я вас уберечь от смерти лютой... — она зарыдала, дети захныкали. Олег пребывал в абсолютном смятении, женских слёз он переносить не мог, особенно в такой концентрации. Он повернулся к Веронике и не узнал её — прежняя почти гламурная девушка исчезла, рядом с ним сидела высеченная из кремня амазонка. Так по крайней мере, ему показалось.