(2) Я могу особенно упомянуть U. Monneret de Villard, Lo studio dell'Islam in Europa nel XII e nel XIII secola (Studi e Testi, 110), 1944; G. Thery, Tolede, grande ville de la Renaissance medievale, 1944; D. Cabanelas Rodriguez, Juan de Segovia y el problema islamica, 1952; N. Daniel, Islam and the West: The Making of an Image, 1960. Последняя из этих работ содержит полную библиографию.

(3) J. Boswell, Life of Samuel Johnson, ed. G. B. Hill and L. F. Powell, 1934-1940, III, 10-11.

(4) Некоторое представление о научных ресурсах ислама в начале XII века можно получить у A. J. Arberry, A Twelfth-Century Reading List: A Chapter in Arab Bibliography, 1951.

(5) R. Walzer, Arabic Transmission of Greek Thought to Medieval Europe, Bulletin of the John Rylands Library, Manchester, XXIX, 1945-46, 160-83.

(6) Для Герберта здесь будет достаточно сослаться на до сих пор непревзойденное издание его писем Ж. Хавета, 1889 г., дополненное Хроникой Рихера, изд. R. Latouche, in Les classiques de l'histoire de France au Moyen Age, 1930-1937, II, 54-56, и A. Olleris, Oeuvres de Gerbert, 1867.

(7) Автобиографию Авиценны см. в A.J. Arberry, Avicenna on Theology, 1951, а описание его жизни и деятельности см. в S. M. Afnan, Avicenna: His Life and Works, 1958.

(8) Гиббон, История заката и падения Римской империи, глава xxxviii, Общие наблюдения о падении Римской империи на Западе.

(9) Большинство упоминаний Беды о сарацинах собрано К. Пламмером в его издании Historia Ecclesiastica, 1896, II, 339. Кроме того, см. M.L.W. Laistner, Bedae Venerabilis Expositio Actuum Apostolorum et Retractatio, 1939, рр. 34, 149, 152, 157.

(10) Это отождествление было сделано Евсевием в начале IV века и еще раньше Иосифом Флавием. Непосредственным источником Беды был Исидор Севильский; но примечательно, что Исидор ничего не сказал о сарацинах в своих комментариях к Бытию, главам VIII и XVIII (P.L. LXXXIII, 242, 248-49): здесь он ограничился традиционным отождествлением детей Агари с евреями.

(11) Греческие писатели приписали это название каламбуру: appa = Sarra vacuos, следуя словам Агари Sarra vacuom me dimisit (см. Иоанн Дамаскин, De Haerisibus, P.G. XCIV, 763). Эта интерпретация, однако, была недоступна латинянам, которым пришлось искать другое объяснение. Возможные объяснения дает Исидор: либо сарацины утверждали (ошибочно), что произошли от Сарры, a Sarra geniti, или они были названы так из-за своего сирийского происхождения, quasi Syrigenae (P.L. Lxxxii, 329, 333).

(12) Этот вопрос подробно обсуждается в Комментариях к Книге Бытия Ангелома Люксейского, автора середины IX века, который считал себя продолжателем прямой традиции Алкуина и придерживался самых высоких стандартов каролингской учености (P.L. CXV, 179ff).

(13) Об общей ситуации см. E. Levi-Provencal, Histoire de l'Espagne musulmane, 2nd ed., 1950, 1, 225-39, а также живое, но одностороннее описание событий этого периода: R. Dozy, Histoire des Musulmans d'Espagne, новое издание, 1932, I, 317ff.

(14) Коран, ix (изд. Г. Сейл, стр. 137).

(15) Два монаха из Сан-Жермен-де-Пре в поисках мощей св. Винсента в 858 году наконец добрались до Кордовы и вернулись в северную Европу с телами трех недавно замученных испанских святых. Они оставили ценный отчет о своих путешествиях, и именно через них знания об испанском движении достигли Севера. Император Карл Лысый заинтересовался этим делом и позже запросил дополнительную информацию. Обо всём этом, смотри (кроме общих уже упомянутых работ) B. de Gaiffier, Les note hispaniques dans le Martyrologe d'Usuard, Analecta Bollandiana, LV, 1937, 268-83.

(16) Paul Alvarus, Vita Eulogii, глава III (P.L. CXV, 712).

(17) Paul Alvarus, Indiculus Luminosus, P.L. CXXI, 555-56, цитируется по Dozy, Musulmans d'Espagne, I, 317.

(18) Об их работах см. P.L. CXV, 705-870; CXXI, 397-566; а недавние исследования и издания см. C. M. Sage, Paul Albar of Cordoba: Studies on his Life and Writings, 1943, and J. Madoz, Epistolario de Alvaro de Cordoba, 1947.

(19) В следующем абзаце я суммировал комментарии к Даниилу VII, 23-25 в Indiculus Luminosus, P.L. CXXI, 535-36.

(20) О теории четырех империй в раннехристианской литературе см. J.W. Swain in Classical Philology, XXXV, 1940, 18-21.

(21) В Вульгате говорится: et tradentur in manu eius usque ad tempus et tempora et dimidium temporis.

(22) Это житие Магомета предстает в нескольких несколько различных формах. Евлогий, Liber Apologeticus Martyrum, гл. 15, говорит, что он нашел его в Наварре в монастыре Лейр близ Памплоны (P.L. CXV, 859). Это явно был испанский продукт, поскольку его символика зависит от использования хронологической эры Испании, которая на 38 лет опережала нормальное исчисление.

(23) Самым влиятельным из северных рассказов о конце света было De Ortu et tempore Antichristi Адсо, настоятеля церкви Св. Бенигна из Дижона. Эта работа (под ред. Сакура, Sibyllinische Texte u. Forschungen) установила моду на игнорирование роли сарацин. Через двести лет после его составления советники Ричарда I обратились к его учению, чтобы опровергнуть новации Иоахима Фиорского (см. ниже, стр. 40).

(24) P.L. CXX, 804fr. Матф. XXIV, 14 утверждает, что Евангелие Царства будет проповедано по всему миру... и тогда придет конец. Пасхазий утверждает, что такое положение дел почти, если не совсем, достигнуто: проповедники дошли до скандинавских народов и западных островов, а что касается сарацин, то нельзя сказать, что они не слышали Евангелия, хотя они и отвергли его, однако, хотя бы Евангелие и было проповедано по всему миру, мы все равно не можем сказать, сколько времени должно пройти до конца света.

(25) Ральф Глабер в своей Истории (изд. М. Пру, 1886, стр. 11-12) вспоминает случай из жизни аббата Майоля из Клюни в 972 году. Аббат был схвачен сарацинами Ла Гард-Френне. Он уронил свою Библию, и один из сарацин наступил на нее ногой. Но некоторые из более мягких среди сарацин упрекнули его за это оскорбление пророков. Ральф Глабер добавляет, что сарацины верят, что пророчества Ветхого Завета исполнились в Магомете, и что у них есть генеалогии, прослеживающие происхождение Магомета от Измаила, подобные генеалогии Христа в начале Евангелия от Матфея. Этот отрывок интересен не только тем, что в нем упоминается Магомет, но и как первое повествование о мусульманской религии в Северной Европе и первое свидетельство контактов между Клюни и исламом, которые принесли свои плоды в переводе Корана при Петре Достопочтенном.

(26) Представление о Магомете и его последователях, вошедшее в обиход в Северной Европу в первой половине XII века, лучше всего можно изучить по следующим рассказам о жизни Магомета:

1) Embrico of Mainz, Vita Mahumeti (ed. F. Hbner, Historische Vierteljahrschrijt, N.F. XXIX, 1935, 441-90), стихотворение из 1142 строк в рифмованных элегических двустишиях. В некоторых рукописях стихотворение приписывается Хильдеберту Турскому, но его авторство не может быть принято. Однако мы ничего не знаем об Эмбрико. Его часто отождествляют с деканом Майнца с этим именем, который стал епископом Аугсбурга в 1064 году и умер в 1077 году.

Но против этой точки зрения имеются возражения, которые не развеял ее последний защитник, Ж. Камбье в Latomus, XVI, 1957, 468-79:

во-первых, в стихотворном панегирике автору, написанном, видимо, уже после его смерти, не упоминается о том, что он стал епископом; и, во-вторых, тема и стиль работы больше соответствуют XII, чем XI веку. У Ж. Камбье есть ответы на эти возражения, но они мне не кажутся убедительными. Лучшее предложение, а именно Эмбрико, казначея Майнца 1090-1112 гг., см. W. Wattenbach, Deutschlands Geschichtsquellen im Mittelalter, ed. R. Holtzmann, I, 1948, 450. В любом случае все рукописи относятся к XII веку или более позднему времени. Десять из четырнадцати существующих рукописей датируются XII или началом XIII века и в достаточной степени указывают на дату, когда эта работа была популярна.

2) Walter of Compiegne, Otia de Machomete (ed. R. B. C. Huygens, Sacris Erudiri, VIII, 1956, 286-328), стихотворение из 1090 строк, написанное между 1137 и 1155 годами, вероятно, в начале этого периода.

3) Guibert of Nogent, Gesta Dei per Francos, i, 3 (P.L. CLVI, 679-838). В своем повествовании о Первом крестовом походе, завершенном до 1112 года, Гвиберт посвятил главу жизни Магомета.

Эти рассказы различаются в деталях, но они отражают один и тот же уровень знаний и демонстрируют одинаковое отношение к предмету. Все они основаны на устных показаниях Вальтера Компьеньского, подробно описавшего шаги, с помощью которых его информация была получена от обращенного мусульманина. За исключением Эмбрико, который глубоко ошибается, все они довольно расплывчаты в отношении даты, когда жил Магомет. Все они украшены экстравагантными деталями более или менее одного и того же рода и лишь в малой степени историческими.

(27) Р. У. Хант обратил мое внимание на первую из серии статей Ж. Камбье Les Sources de la Vita Mahumeti d'Embricon de Mayence, Latomus, XX, 1961, 100-15, в которой обсуждаются отголоски византийских, арабских и классических легенд в данной работе.

(28) Он не знал настоящего имени Пророка и называл его Махомусом, и думал, что он, должно быть, жил сравнительно незадолго до него.

(29) Характер сарацин в этой литературе был проанализирован W. W. Comfort, The Saracens in the French Epic, Publications of the Modern Language Association of America, LV, 1940, 628-59.

ВЕК РАЗУМА И НАДЕЖДЫ

В конце последней главы я сказал, что фантазии начала XII века могут в некоторой степени быть оправданы как средство более критической оценки ислама, чем мы встречали ранее. Конечно, поразителен тот факт, что точно так же, как наука и магия по своему происхождению неотличимы, так и воображение и наблюдение, по-видимому, имеют некое скрытое родство, которое заставляет первое способствовать развитию второго. Поэтому, возможно, неудивительно, что первые точные наблюдения об исламе как религии на Западе были сделаны людьми, которые внесли большой вклад в творческую литературу того периода. Я сразу думаю о Вильгельме Малмсберийском, чьи истории демонстрируют такой живой интерес к чудесам и магии, но который также был первым, насколько мне известно, кто ясно различал идолопоклонство и языческие суеверия славян и монотеизм ислама и подчеркивал вопреки всем современным популярным представлениям, что в исламе Магомет считался не Богом, а Его пророком (1).

Вильгельм написал эти слова примерно в 1120 году, когда поток искажений по этому поводу был в самом разгаре. Или, опять же, есть очень замечательный человек, Петр Альфонси, испанский еврей, который обратился в христианство в 1106 году и позже поселился в Англии в качестве врача короля Генриха I. Помимо того, что он был первым передатчиком восточных легенд на латыни, и первым представителем арабской науки на Западе, он также оставил самое раннее описание Магомета и его религии, имеющее хоть какую-то объективную ценность (2). Несмотря на свою враждебность, он, по крайней мере, представляет ислам как возможный выбор, который может сделать непредвзятый человек. Или опять же, в одном из наименее вероятных источников, в Истории Карла Великого Псевдо-Турпена, которая, вероятно, относится к периоду незадолго до 1150 года, наблюдается характерное для того времени смешение (3). В этой работе есть все обычные подробности о сарацинах-идолопоклонниках, которыми изобилуют романы Карла Великого; но в середине его происходит богословский спор между Роландом и сарацинским гигантом Ферракутом, который показывает хорошее понимание основных вопросов, спорных между христианами и мусульманами, и признает силу мусульманского акцента на единстве Бога. Конечно, это может быть интерполяцией; но если это так, то очень ранней, и ее присутствие в этом романтическом художественном произведении иллюстрирует, как два потока фантазии и наблюдения могут счастливо идти бок о бок.

Аналогичная оценка мусульманских верований встречается и в другом источнике, относящемся примерно к той же дате. Оттон из Фрайзинга, в той части его Хроники, которая была написана между 1143 и 1146 годами, подвергал критике тогдашнее описание мученической кончины Тимо, архиепископа Зальцбурга в 1101 году (4). Сообщалось, что архиепископ принял мученическую смерть за то, что уничтожил мусульманских идолов в Каире; но, заметил Оттон, это было крайне маловероятно, поскольку известно, что все сарацины поклоняются одному Богу и принимают ветхозаветный закон и обряд обрезания. Они также не нападают на Христа или апостолов. Только в этом одном они далеки от спасения — отрицая, что Иисус Христос есть Бог или Сын Божий, и почитая обольстителя Магомета как великого пророка Всевышнего Бога. Таким образом, к середине XII века рациональные взгляды на природу ислама стали довольно широко распространены, поскольку мы можем найти их случайно и независимо выраженными авторами в Англии, Франции, Германии и Испании.

Часто случается, что первый шаг в новом направлении, хоть и долго откладывавшийся, в конце концов делается с удивительной легкостью, но второй и третий шаги наталкиваются на неожиданные трудности. Так было и в этом случае. Привычка к независимому расследованию утвердилась в Западной Европе в начале XII века и проявилась в этих следах откровенной оценки ислама. Но потом была проверка. Одно дело основывать разумное суждение на фактах, которые были под рукой; совсем другое — искать новую информацию ради самой информации или ради какого-то будущего синтеза. Нам совершенно ясно, что, когда дело дошло до той точки, в которой мы увидели его у цитируемых мной авторов, следующим шагом должно стать получение авторитетных текстов для увеличения разрыва в завесе. В истории Клюни всегда должно быть предметом почетного упоминания тот факт, что этот шаг был фактически предпринят по инициативе аббата Клюни Петра Достопочтенного с поразительной быстротой. Перевод Корана, предпринятый за свой счет английским ученым Робертом Кеттоном и завершенный в июле 1143 года, является важной вехой в исламских исследованиях (5). Благодаря этому переводу Запад впервые получил инструмент для серьезного изучения ислама. Его появление достойно завершило первый короткий период объективной оценки. Но это скорее конец, чем начало. Серьезное изучение ислама не было целью, достойной внимания современников или непосредственных преемников Петра Достопочтенного.