| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Весело им, — пробормотал Лейн, подбирая под себя ноги.
— Лиса, как думаешь, мы выберемся отсюда? — спросил Дайн, прижавшийся к ее плечу.
— Выберемся, — коротко сказала ему Лиса и вздохнула.
Надо выбраться. Надо непременно выбраться из этого гадкого места.
— Эй, мальчишки, давайте сыграем, — вдруг осклабился в их сторону один из мужчин и протянул руку, в которой темнели маленькие граненные игровые камешки. И откуда он только взял их в тюрьме?
Ладонь его показалась Лисе грязной и здоровой, она отпрянула назад и мотнула головой в знак отказа. Близнецы настороженно зашевелились, отодвигаясь вглубь угла.
— Давайте, я сказал. Нечего ссать и прятать голову в штаны, как бабы. Ну, идите сюда! — в голосе мужчины ясно прозвучала угроза.
Из темноты камеры вдруг выступил странный, согнутый старик с длиннющей бородой и прошипел:
— Тебе чего надо от детей, Лах? Закрой рот, пока я не закрыл его тебе.
Всего пара предложений, но от шипящего голоса у Лисы по спине пошли мурашки. Как медленно и уверенно двигается этот старик, как властно поднимает брови!
Тот, кого он назвал Лахом, тут же сжал игровые камни в кулак, шумно прочистил горло и проговорил более спокойным тоном:
— Ладно, ладно. Не сердись, Знающий, мы хотели всего лишь развеселить детей.
— Сам веселись, а им и без тебя не грустно. Иди сюда, девочка, — старик пристально глянул на Лису и поманил ее длинным тощим пальцем, — идите в мой угол. Там вас никто не тронет. Холодно тут у окна, вы простудитесь и заболеете еще чего доброго...
Лиса нервно втянула в себя воздух — удивление на мгновенье лишило ее дара речи. Откуда он знает, что она девочка? Лах, судя по всему, сразу поверил старику, потому что тут же уставился на Лису, поднял брови, но ничего не сказал.
— Я не девочка, — пробормотала наконец Лиса.
Дагур боязливо прижался к стене и зачем-то мотнул головой. Близнецы замерли с открытыми ртами.
— Конечно, ты девочка. Это слышно по твоем голосу и видно по тому, как ты обхватываешь колени руками. Мальчики так не делают. Идите ко мне дети, я вас не обижу. Нехорошее это место, но да Создатель ничего не делает просто так. Иногда пути Его кажутся слишком кривыми и тяжелыми, но ведут они всегда в безопасное место. Главное — не побояться и пройти их.
Старик говорил странно, и Лисе показалось, что он сумасшедший, и потому его все боятся. Она не сдвинулась с места, но старик снова заговорил:
— И хлеб у меня есть, накормлю вас. И картошечка тоже есть. Меня тут стражники берегут, кормят и заботятся обо мне. Потому Лах и не осмеливается тронуть меня. Да и самому Лаху бывает от меня польза. Я Знающий, дети. Старый, древний Знающий. Один из немногих уцелевших.
Лиса медленно коснулась пальцами деревянного знака на шее, поднесла его к губам и поцеловала. После осторожно заметила:
— Знающих уже нет.
— Это так принято говорить, дети, а на деле всякое бывает в жизни... Да, вот что скажу я вам... всякое бывает. Ну, же, ты храбрая девочка, не стоит бояться. Я не съем вас, я не питаюсь детьми.
При последних словах старик засмеялся-заскрипел, и звук его смеха тихим эхом отскочил от стен.
— Лиса, может он хороший человек, а? — Прошептал вдруг Дайн. — Может, пойдем с ним, и он нас защитит?
Хороший человек? Ну, конечно! Нынче такие времена, что хорошие люди сидят в тюрьме, вот и их Стубор упек ни за что. А жадные грабители правят Орденом. Нынче все плохие люди собрались в Ордене Знающих. Лиса быстро окинула взглядом помещение тюрьмы, мужчин, кидающих кости, дремлющих в углах и жующих какую-то еду. Все они могут быть такими же невиновными, как и она.
Поднявшись, Лиса спросила:
— Как мы можем вас называть?
— Да как хотите, так и зовите, — с готовностью отозвался старик, — я и сам уже забыл свое настоящее имя. Меня тут называют Умником, — при этом он издал короткий смешок и закашлялся, — потому что советы у меня всегда спрашивают. Я могу дать дельный совет, и будущее могу предсказать. Вот и обращаются ко мне... да и к кому тут можно еще обратиться? Тюрьма — это место, где теряется надежда. Ну, а я помогаю людям ее не потерять.
Старик привел их к нише, в которой горели несколько свечей, стоял небольшой, грубо сколоченный стол, узкая скамейка и деревянная лежанка, покрытая овечьим одеялом.
— Тут у меня хорошо, дети, тут вас никто не обидит. Устраивайтесь, я сейчас схожу и попрошу стражников принести нам хлеба и сыра. А ромашковый отвар у меня есть, я напою вас хорошим отваром, дети, и вы перестанете дрожать.
— Тебе стражники просто так дадут хлеба и сыра? — удивился Лейн, осторожно присаживаясь на край скамейки.
— Конечно дадут. Потому что это я помог здешнему начальнику избежать несправедливого обвинения в краже, назвал ему виновника. Давненько это было, скажу я вам, давненько. Но с той поры меня берегут, кормят и это хорошо, дети. Это очень хорошо.
От удивления Лиса забылась, медленно заправила пряди волос за уши и спросила:
— Значит, ты вправду Знающий? И мы тебе молимся?
Старик вдруг расплылся в широкой улыбке, и длинная борода его задвигалась на худой груди.
— Нравится мне иметь дело с умными людьми. А ты умная девочка. Как твое имя?
— Лиса. Меня кличут Лиса, — ответ сорвался с языка быстрее, чем Лиса успела подумать — а не услышат ли ее имя другие заключенные.
— А полное имя? Как ты записана в книге живущих?
— Лисаэн. Полное ее имя Лисаэн, — вдруг произнес Дагур, и плюхнулся на другой край скамейки. Деревянные ножки глухо стукнули о каменный пол, слегка качнулся стол и мотнулось пламя двух свечей, горящих в глиняных плошках.
Старик важно кивнул и заметил:
— Это суэмское имя, так называют девочек в Суэме. Ну, дети, сидите тут, а я пойду и попрошу для вас хлеба и сыра.
Лишь когда в руках у ее братьев оказались добрые краюхи недавно испеченного каравая, а на столе зажелтел в миске сыр и вареные картофелины, Лиса немного расслабилась и даже попробовала улыбнуться. Может быть, им повезло. Хотя сложно назвать везением то, что она сидит в тюрьме вместе с братьями, и будущее ее неизвестно. Но зато у них есть защитник, и они сыты. А это много значит.
Братья, видимо, вообще ни о чем не думали, потому что уминали еду так, что двигались и уши и волосы на затылках.
А загадочный старик развел огонь на небольшой треноге, подвинул ее к окну, что находилось в самом начале коридорчика перед его закутком, и установил на ней медный кувшинчик.
— Сейчас будет ромашковый отвар, — весело пояснил он и поднял вверх указательный палец, словно хотел показать важность своих действий.
Вода в кувшине быстро закипела, и через пару минут каждый мог потихоньку потягивать густой горьковатый — а главное! — горячий отвар.
— Ну, как? Согрелись? — все приговаривал Умник. — То-то же... а вы не хотели, боялись... Хотя иногда бояться надо. Страх бывает полезным, дети, верьте мне...
Наевшись, Лиса вдруг с удивлением обнаружила, что делать ей больше нечего. Раньше у нее всегда была работа, до тяжелой усталости, до полного изнеможения. Она стирала руки до крови, просеивая песок на стройке, надрывалась, таская тяжелые ведра. Дома ее ждал огород и готовка. Стирка и уборка. Хотя братья помогали ей, это да. А теперь она наелась, напилась, и никакая работа ее не ждет. Сиди себе, развалившись на скамейке. Клонит в сон, тепло от шерстяного одеяла, которое старик накинул всем им на плечи. Темно и как-то даже немного уютно.
— Хорошо у тебя, — осторожно произнес Дайн.
— Да, это верно, — тут же согласился их неожиданный покровитель, — хорошо, когда есть кому позаботиться. Вы помните это, дети. И ты, Лиса, тоже помни. Всегда помните о том, что с вами происходило.
— Кто такие Знающие? Почему их так называют? — осмелилась задать вопрос Лиса.
Раз старик любит поговорить, то, может, и расскажет что интересное и важное. Ему уже много лет, и он, небось, немало повидал на своем веку.
Умник тут же закивал головой, снова выставил вперед указательный палец правой руки и важно заявил:
— Знающие — это пророки, которым открывает свою волю Создатель. Они, вроде как, служат передавателями воли Создателя.
Небольшие глазки старика хитро сверкнули, он улыбнулся и добавил:
— Видите, как просто? Вот потому и Знающие, что они знают волю Создателя. Знающие были всегда и будут всегда. И если вы служите Создателю и знаете Его волю — то вы Знающие.
— И что? Знающим может стать каждый человек, что ли? — недоверчиво уточнила Лиса.
— Да, молодец, девочка. Я же сразу сказал, что ты умница.
Дагур дернул ногой и поморщился. Сердито буркнул:
— Если бы не Лиса, мы бы сюда не попали. Это из-за нее все.
— Ох-ох-охонюшки, — вздохнул старик, — какой же ты грустный и усталый. А ведь ты старший сын, и это тебе следовало заботиться о семье.
Дагур вскинул удивленный взгляд на старика, перекривился и пояснил:
— А у нас все Лиса решает, она главная. Всегда была.
— Сиротство тяжелая вещь. Иногда приходится брать на себя ношу, которая вовсе не по плечу. Но ты, Дагур, старший брат, первенец отца, и тебе должно заботиться о семье. Ты мужчина, негоже оставлять все сестре.
— И что? Значит, и картошку я должен был воровать?
— Какую картошку? — не понял старик.
Лиса пихнула Дагура под столом ногой и покачала головой. Похоже, братец сейчас разболтает все и еще, чего доброго, слезу пустит. Вот мол, какие мы бедные сиротки.
— Обыкновенную, — быстро сказала она, — а вас за что в тюрьму посадили? Если вы Знающий, значит, все должны поклоняться вам на площади.
— Зачем мне поклонятся? Разве я Бог? Я человек, такой же, как и вы. А в тюрьме я потому, что всех Знающих хитрый маг Игмаген уничтожил. Он и остальные маги. Покидали по тюрьмам тех, кто выжил. Ну, а мне здесь спокойнее. Я могу помогать людям — а это главное. Создатель послал Знающих помогать людям. В первую очередь помогать, а уж после учить истине.
— Какой истине? — не поняла Лиса.
— Главной. Что Создатель — это любовь. И что любовь преображает и вдохновляет нас. Что лучше любить друг друга, чем ненавидеть.
— Создатель нас всех оставил, — сказал вдруг Дагур, — забыл про нас. Зачем Ему Орден Всех Знающих? Почему нами правят Его рыцари?
— Это не Его рыцари, — терпеливо пояснил старик, — это просто люди. Люди, которые хотят владеть другими людьми. Так было всегда...
— Что было всегда? — не поняла Лиса.
— А давайте лучше поговорим про вашу картошку. Расскажите мне о себе, дети. Мне порою бывает скучно тут, и я с охотой послушаю о том, как живется людям снаружи...
Время тянулось медленно, переползало, точно неповоротливый жук. Трещало свечами и факелами, скрипело скамейкой и стучало надоедливыми костяшками. Теперь уже Лиса поняла, что в тюрьме никто никуда не торопиться, привычный ритм жизнь поломан окончательно, и будущее так же мрачно и неизвестно, как эта камера.
Старик все-таки назвался, его имя оказалось простым и неизвестным. Таин — вот как его звали раньше. Так пояснил он и при этом хитро блеснул веселыми глазами. Порою он казался совсем уж сумасшедшим, когда хихикал при Лисиных рассказах о болотниках и бешено кивал головой, когда она говорила, как ругала Стубора и Праведного Отца.
Но он был очень внимательным слушателем, и он не называл Лису грешницей, не ругал, не давал советов, как лучше себя вести. Наоборот, назвал ее храброй девочкой и сказал, что такие, как Лиса, не часто встречаются.
— Не спроста вы здесь, дети, вот что я вам скажу. Не спроста, — сказал, наконец, Таин, когда выслушал их историю, — Праведный Отец задумал не хорошее дело, вот что я вам скажу. Да, деточки, не хорошее дело он задумал, потому вам всем надо быть на чеку...
Ближе к ночи в камеру пришел Набур. Сверкнув весело зубами, он поклонился Таину, пожелав правящего вечера и благословений Создателя, после сказал Лисе:
— Вы находитесь тут под особым покровительством. Если кто обидит — стучите в двери, кричите, зовите. Я приду и обидчику вашему не сдобровать. А Праведный Отец велел хорошо вас кормить, так что налейтайте.
И Набур поставил на стол дымящийся горшочек с мясной похлебкой, кувшин с молоком и еще горячую буханку хлеба.
— И ты, Знающий, тоже угощайся, это и для тебя. Так велел Праведный Отец. Он надеется, что ты присмотришь за детьми в тюрьме, — сказал Таину Набур.
Лиса удивленно моргнула, вдохнула удивительный запах тушеного мяса и глупо уставилась на Набура. Праведный Отец их что, откармливает перед тем, как продать? Или перед наказанием на Площади Праведников? Где тут подвох? Зачем все это?
Набур, заметив ее удивление, только пожал плечом и пояснил:
— Я и сам не понял. Я собирался передать вам этим вечером хлеб и теплые вещи, но меня опередили. Приехал посланник из дома Игмагена, привез вам одеяла, еду и одежду и велел все это передать. И еще велел присматривать за вами, чтобы вы были живы и невредимы. Сказал, что мы все головою за вас отвечаем.
— Ничего себе дела, — пробормотал старик, погладил ладонью бороду и отодвинулся в тень.
Дагур тут же схватился за хлеб, да и близнецы выглядели так, будто не ели несколько дней. Лиса лишь усмехнулась настороженно, дернула плечом и вздохнула. Все становилось запутанным и сложным. И чего Праведному Отцу от нее надо?
Глава 5
Каким бы странным и непонятным не казался Умник Таин — но с ним в тюремной камере стало безопасно. Кряхтя и приговаривая всякую ерунду о людях, разучившихся слушать Создателя, он перестелил лежак. Оказалось, что Праведный Отец передал парочку шерстяных колючих одеял и женский кафтанчик размером точь-в-точь для Лисы. И Таин тут же, встряхнув свою овчинную подстилку, кинул ее на скамью, а широкий деревянный лежак застелил игмагеновыми одеялами и распорядился:
— Спать будете тут. Ночью по полу шастают крысы, могут и укусить. А здесь вам будет удобно, хотя и тесно. Но, зато, вы будете в тепле, если прижметесь друг ко дружке. Люди для того и созданы, чтобы согревать друг друга...
Услышав последнее предложение Лиса с трудом сдержала улыбку. Умник постоянно выдавал какую-то свою мудрость, словно торопился наполнить головы детей нужными и важными мыслями. Даже если эти мысли были совсем некстати.
Дагур тут же проворчал, что младшие братья ему ночью все зубы выбьют своими ногами, на что Таин проворно отреагировал с совершенно серьезным видом:
— Ну, тогда тебе придется или поберечь ночью свой рот, или заказывать у кузнеца новые железные зубы. И в этом есть своя хорошая сторона. С железными зубами ты быстрее будешь жевать свой хлеб.
Дайн и Лейн зашлись в хохоте, эхо бессовестно передразнило и передало веселый мальчишеский смех дальше. Лах возмущенно пожелал из своего угла, чтобы "охламоны" поскорее угомонились и заткнулись. Таин поднял указательный палец, прижал к губам и шепотом велел укладываться.
— А я тут, на скамейке подремлю. Все равно ночью к старику все не идет сон. Одолевают меня разные мысли, и порой такое надумываю, что самому становиться удивительно, вот что я вам скажу, дети.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
