— О, да. Это точно. Мы уже договорились, что ему не следует показываться другим на глаза. И я нанимаю его лишь на испытательный срок.
— А как ты будешь исследовать Шляпу?
— Я хотел бы взять в библиотеке несколько книг по зачарованным предметам — «Теорию за Чарами» и «Искусство Создания».
— Это всё равно не объясняет, как ты наложишь необходимые диагностические чары, не вызвав ярости у мадам Хопкирк.
Делаю виноватое лицо.
— Ну… Добби говорит, что способен скрыть слабые заклинания и что их не сумеют определить — примерно так же, как он подстроил мне неприятности, когда сделал так, как будто это я наложил заклинание. Я попробовал пару диагностических чар — он сказал, что сможет их замаскировать.
Дамблдор кидает на меня осуждающий взгляд, но тут его глаза начинают блестеть.
— Безусловно, официально я не могу потворствовать такому обману. Понимаешь ли ты, Гарри, что у того, на что способен домовой эльф, есть пределы? Тебе придётся быть осторожным и ограничить свои действия определенными рамками.
Киваю головой а-ля Добби.
— Конечно, сэр! Добби достанет несколько зачарованных камней с заглушающими чарами, так что мои родственники не услышат, как я разговариваю со Шляпой.
— Да, весьма благоразумная предосторожность. У меня теплеет на душе, когда я вижу у тебя такой интерес к искусству чар. Ты мог бы даже упомянуть об этом профессору Флитвику. Он просто влюблён в магию чар. Пусть твой эльф зайдёт за Шляпой после прощального пира.
Я выхожу из его офиса, улыбаясь, и, проходя мимо горгульи, похлопываю её по плечу. Миссия выполнена!
* * *
Проходит несколько дней, и вот я на поезде — возвращаюсь в чистилище. Рон продолжает радоваться тому, что летом не будет домашней работы. Гермиона отрывается от книги и напоминает, что существует такая вещь, как летние задания. Она, наверное, сделает их к концу недели. Я решил не рассказывать друзьям о своей «летней компании»; когда я доберусь на Тисовую, Добби со Шляпой будут уже там. Один не поймёт. Другая, вероятно, тоже, но точно потребует объяснений. Что ж, объяснения нужны не только ей — мне тоже хочется их получить.
— Всё в порядке, Гарри?
— Думаю, да, Гермиона. Я не видел Дурслей с тех пор, как надул мою тётушку-кита словно воздушный шар — на самом деле, она такая и есть. Просто интересно, каким будет это лето? — Чуточку лжи в ответ — скорее, даже правды с натяжкой, потому что если посвятить её в «истину», то все сразу же сунут свой нос в мои дела. Кем бы я ни был, но не люблю, когда моё белье полощут все, кому ни лень. Уж будьте уверены. Этим летом я собираюсь выяснить, кто или что, чёрт возьми, я такой. У меня есть шляпа, сова и эльф. Да, не слишком много, и эльфу настолько хочется доказать мне свою полезность, что, вероятно, он покалечит меня когда-нибудь. Может быть, я Гарри. А может, и Джеймс. Возможно, это совершенно не важно.
И да здравствует веселье…
— — -
[1] Синдром Туретта — неврологическое расстройство, характеризующееся непроизвольными тиками, подергиваниями, гримасничаньем, подмигиванием и сквернословием.
Глава 3. Лето перемен
16 июля 1994 г., пятница
— Интересно, а какие открытия ждут нас сегодня, Поттер? Никогда бы не подумала, что Эванс предпочитает позицию по-собачьи, лицом в подушку! Казалось, только миссионерская ей и по душе. Как годы меняют человека, а?
Я помню, чем частенько занимались Джеймс с Лили, и понимание ситуации — мой эдипов симплекс. Чувствую себя ужасно грязным! Именно это воспоминание и было хитом прошлой ночи. Понятия не имею, что ждёт нас с похабницей-Шляпой сегодня. Вот уже пятнадцать ночей подряд повторяется одно и то же: я выпиваю три зелья, напяливаю Шляпу на голову и кричу, срывая голос, пока с моих подавленных воспоминаний спадает покров тьмы. К счастью, охранные камни не дают мне перебудить всех соседей.
Когда я добрался до Тисовой, 4, меня ожидали: очередная строгая лекция (Вернон) и обвиняющий взгляд (Петуния). Мой фальшивый сундук теперь закрыт вместе с такой же фальшивой палочкой в чулане под лестницей. Добби очень постарался: спрятал мои учебники по всем предметам, за исключением зельеварения, в моём шкафу для одежды, а остальное содержимое сундука вместе со всеми ингредиентами — в гараже. Как и ожидалось, мимолётного замечания по поводу обветшалого вида гаража хватило, чтобы у меня появилось задание на лето. Ну, если честно, это у Добби появилось задание. Если выглянуть ночью из моего окна и хорошенько присмотреться, можно заметить, как он носится туда и обратно. Пришлось даже попросить его не спешить, иначе, полагаю, мне пришлось бы чистить водосток на крыше. А это уже гораздо сложнее сымитировать. К сожалению, я сказал моржу, что в ближайшее время закончу. Видимо, мне скоро потребуется новое «задание».
Добби снабжает меня едой, в придачу к тем жалким крохам, которые мне достаются благодаря диете Дадли. И за это я почти готов простить эльфу тот факт, что первое, что я вижу после своего пробуждения — это как он смотрит на меня в упор своими огромными глазами! Когда подобное произошло в первый раз, я чуть не обмочился! Не прошло и трёх дней, как мне пришлось развернуть свою видавшую виды кровать так, чтобы спать лицом к стене.
Маленькому психопату всё-таки удается содержать дом в чистоте и как-то оставаться вне поля зрения. У него есть чему поучиться в плане незаметности. Хотя меня несколько раз награждали странными взглядами, когда я выходил из кухни через пять минут, а все тарелки были уже вымыты и выставлены на просушку. По-моему, до Петунии начинает доходить. Она заглядывала ко мне прошлой ночью и пыталась что-нибудь обнаружить, при этом подозрительно на меня посматривая. Для остальных двоих «вымыть тарелки» означает вылизать их языком, поэтому волноваться не о чем.
Что же касается Шляпы, тут Флитвику удалось отличиться: он зачаровал перо так, что когда я касаюсь его, начинают действовать сильные чары, благодаря которым шляпа кажется обычной бейсболкой с логотипом Манчестер Юнайтед. Днём, когда тупица на работе, кабан просит пожрать у своих маленьких дружков-бандитов, а у лошади «дневной отдых» — либо сон по понедельникам, средам и пятницам, либо чай и перемывание косточек окружающим с другими занятыми тем же самым сплетницами — мы делаем круг по парку и ускользаем в город.
Довольно странно работать гидом для Шляпы, особенно учитывая, что окаянная шмотка может улавливать мои мысли. Гуляя по городу, я участвую в таком вот замечательном диалоге:
— Скажи мне, ЭйчДжей[1], есть ли в этой треклятой дыре хоть одно место, где из тебя не выбивали дерьмо? — она зовёт меня ЭйчДжеем, потому как знает, что это меня раздражает. Однако… или она смягчается, или я становлюсь невосприимчивым к её подколкам, но мне начинает нравиться её компания. Мы вдвоём погоняли в футбол на днях, и она поведала мне, как когда-то была в Афганистане и видела, как там играют на лошадях мёртвым телёнком. Вот тогда-то была настоящая игра, а не эта фигня для маленьких девочек… Я посоветовал ей следующим летом потусоваться с Дином Томасом и обязательно расписать ему в красках эту историю.
Я делал всё возможное, чтобы поддерживать отношения с Роном и Гермионой. Уверен, они будут жаловаться, что моих усилий недостаточно. Я ведь не могу рассказать им всё о своих планах и о том, как у меня появились вопросы по поводу их роли в моей недавно открытой — или переоткрытой — жизни.
Пока же я убедился, что история, в сущности, повторяется. Гермиона — вроде Ремуса — ум компании. У неё капризные волосы, однако девушка проницательна — именно она, вероятно, и заметит во мне перемены. Рон довольно сильно напоминает несчастного Сириуса Блэка, хотя периодически и у него бывают проблески гениальности. Кроме того, нельзя не вспомнить и о моих отношениях с Невиллом Лонгботтомом. Если бы несколько недель назад кто-нибудь спросил меня, что я думаю о сыне Фрэнка и Алисы, то ответил бы: «Тихий парень, немного неуклюжий, чертовски хорош в гербологии и настолько же плох в зельеварении». Подсознательно, он, должно быть, напоминал мне Крысу, и я всегда держался от него подальше.
Так что да, история повторяется, и у меня есть своя искривлённая версия Мародёров. Полагаю, в некий момент я начал бы охотиться на собственный вариант Лили. У Сью Боунс подходящий цвет волос, но вот в Трейси Дейвис больше выражено конкретное «не вздумай подойти ко мне, Поттер». Раз уж об этом зашла речь, Джеймс Поттер был испорченным богатеньким парнем, настоящим Казановой. Качеств героя-любовника в нём хватало, он этим пользовался — и гораздо чаще, чем хотелось бы признавать, щеголял. Гарри же — несчастный герой. Я мог бы воспользоваться образом «трагического героя» и уложить в постель парочку семикурсниц и почти любую девушку помладше. Проблема в том, что они — девочки, а я сейчас смотрю на них глазами взрослого, запертого в теле подростка, которому только вот-вот исполнится четырнадцать. Мне вспомнилось, что у тех, кто начинает развиваться и в самом деле избавляется от детской пухлости, эта самая детская пухлость всё же пока в наличии, и в этом-то вся закавыка.
Наверное, нужно найти себе другое занятие, иначе следующие три года пройдут уныло, очень уныло, пока я не смогу встречаться с кем-либо из этих девушек. Сложнее всего, наверное, будет с Джинни. После просмотра воспоминаний я уже понимаю, что она изо всех сил старается привлечь моё внимание. Прости, «детка», но теперь будет ещё труднее — возможно, тебе стоит попробовать еще разок лет эдак в двадцать.
Дьявольщина, я до сих пор не сообразил, когда, где и с кем Джеймс потерял девственность. Не удивительно, что Лили избегала его как чумы! Джеймс волочился за каждой юбкой и имел особую страсть ко всему необычному. Последнее, кажется, передалось и мне. Интересно, а тётя Чжоу, Чжоу Ри, всё ещё способна завести лодыжки за голову? Только у Сириуса было больше отметок на чехле его волшебной палочки.
Не хотите ли узнать ещё одну интересную вещь, добавившую хаоса в мою жизнь? Джеймс Поттер был левшой. Этот факт играл злые шутки с моими заклинаниями многие годы! Дайте мне заклинание а-ля «направил и стреляй», как Патронус, и я моментом его исполню. Но если требуется взмахнуть и щелкнуть, то Джеймс во мне нашептывает Гарри, что мы оба делаем его задом наперёд. Попытайтесь-ка такое уразуметь, а потом поделитесь со мной размышлениями. Тем не менее, теперь, когда известно, в чем дело, я смогу переучиться.
Магия сама возвращается ко мне, что тоже приятно. Старина Джимми знал парочку трюков без палочки. Я уже могу левитировать тяжёлые гантели, которые Дадлик использует для тренировок. Как ни странно, я тоже пользуюсь ими, чтобы стать сильнее, только в другом смысле. Моё акцио с трудом может призвать Шляпу со шкафа в другом конце комнаты. Не хотелось бы мне пытаться призвать свою палочку во время битвы! Над этим придётся поработать; впрочем, другого я и не ожидал. Как ни удивительно, моё беспалочковое изгоняющее сильнее, чем то, что когда-то получалось у старшего Поттера. Вот уж на что я точно не стану жаловаться! Цепь совпадений и различий ничуть не помогает мне определить, кто же я на самом деле. Я не рискну принять свою анимагическую форму — по крайней мере, до тех пор, пока рядом не окажется кого-нибудь, кто сможет помочь в случае чего. Возможно, мне удастся взять с Оливера клятву молчать. Он, наверное, единственный достаточно взрослый — и способный притом наложить заклятие — из тех, кому можно доверять. Посмотрю на него на играх «Малолестона». Весьма мило с его стороны прислать мне несколько билетов.
Кстати, о Казанове… стоит упомянуть, что призывающее заклятие Джимми, скажем прямо, способно было стянуть трусики — не порвав их при этом — с симпатичной цыпочки в другом углу гриффиндорской гостиной и оставить их крутиться на пальце позера через пару секунд. И давайте на этом закроем тему, договорились? Алиса не слишком возражала — она всегда была молодчиной. Но Фрэнк меня тогда чуть не убил. А ещё случай привлёк внимание Лили, сначала в плохом смысле, однако потом она потребовала, чтобы я рассказал всё, что знаю о беспалочковой магии. Именно те первые уроки в конце пятого курса в сочетании со смертью родителей (или бабушки с дедушкой?) в начале шестого курса и стали поворотной точкой в наших отношениях. Как же бредово это звучит от того, кому и четырнадцати ещё не исполнилось, и кто ещё даже не перешел на четвертый курс…
Воспоминания не настолько уж плохи или неприятны. Я помню столько шуток… весёлое было время. Большая часть их проделывалась ещё до того, как разгорелась война в начале шестого курса ДП. Чёрт, вообще-то, авторство лучшей шутки из тех, что я помню, принадлежит Крысе. Он убедил троих других пятнадцатилеток (включая обеспеченного полукровку), совершенно неосведомленных о магловском мире, выпить какого-то старящего зелья и побывать в лондонском клубе, чтобы посмотреть на американскую группу диско. Ему не удалось правильно определить тип клуба или толпы, но, по крайней мере, я хоть чему-то, да научился в плане того, как быть молодым христианином, так что опыт оказался не совсем бесполезен.
Приятно вспоминать и о том, на что похожи настоящие родители и настоящая семейная жизнь, а не эта гротескная пародия, как сейчас. Скоро я всё исправлю. Тисовую, 4, ждут определенные перемены.
— Ну, ЭйчДжей, ты возьмёшь себя в руки и примешь проклятые зелья или так и будешь просто стоять там и ждать, пока остальные твои воспоминания к тебе не вернутся?
— Знаешь, Шляпа, ты — это нечто.
— Я — лучшее из творений Годрика. Не давай мифам себя одурачить, он был крайне неприятным типом, совершенно обычным для своего времени. Он много выпивал, изменял Хельге с обеими её сестрами, однако палочка, посох и меч в его руке действовали беспощадно. Он буквально дышал победами в битвах. Именно мирное время его и убило. Ему не надо было следовать за Слизерином, когда тот ушёл. Но напившейся скотине так этого хотелось! Равенкло засунула в меня свой меч, чтобы спрятать от Годрика, но он всё равно ушёл! Глупый ублюдок поистине заплатил за свою гордость!
Я переваривал этот лакомый кусочек информации об основателях, а Шляпа тем временем продолжала:
— Да, ЭйчДжей, правильно — не всё то золото, что блестит. У них у всех были свои недостатки. И лучше бы тебе об этом помнить. А теперь — мы будем продолжать или как?
С трудом впихиваю себе в глотку все три зелья одно за другим и напяливаю Шляпу на голову, гадая, что же ждёт меня по ту сторону Тьмы в моём разуме.
* * *
Узнаю место: дом Поттеров в Годриковой Лощине. Вижу, как Лили играет с маленьким Гарри. Она очень похудела после родов; настолько, что я начинаю серьезно за неё беспокоиться. Война и давление обстоятельств сильно на неё влияют. Помню, как тяжело переживал, что война и вынужденное изгнание вбивают клин в наш брак. Я уходил из дома, чтобы потренироваться в профессиональном дуэлинге, и, вернувшись, заставал её в слезах или посреди какого-то малопонятного ритуала.
