— Сделайте мне больно, — сказала королева Жасмина.
На лице Грилье на мгновение появилась улыбка. Он подошел к трону и осмотрел устройство аллевиатора. Затем он начал закручивать винты на устройстве, последовательно поворачивая каждый на четверть оборота. Нажимные накладки давили на кожу предплечья королевы, которое, в свою очередь, поддерживалось расположенными ниже фиксированными накладками. Тщательность, с которой Грилье поворачивал винты, навела королеву на мысль о том, что кто-то настраивает какой-то ужасный струнный инструмент.
Это было неприятно. В том-то и дело.
Примерно через минуту Грилье остановился и зашел за трон. Она наблюдала, как он вытаскивает катушку с трубкой из маленькой медицинской аптечки, которую всегда держал там. Он вставил один конец трубки в большую бутылку, наполненную чем-то соломенно-желтым, а другой подсоединил к шприцу. Работая, он напевал и насвистывал. Он поднял флакон и прикрепил его к приспособлению на спинке трона, затем ввел шприц в правое предплечье королевы, немного повозившись, пока не нашел вену. Затем она увидела, как он вернулся к трону, снова оказавшись в поле зрения тела.
На этот раз это была самка, но на то не было никаких причин. Хотя все тела были получены из собственного генетического материала Жасмины, Грилье мог вмешаться на ранней стадии развития и заставить организм использовать различные половые пути. Обычно это были мальчики и девочки. Время от времени, ради развлечения, он создавал странных кастратов и интерсексуальные варианты. Все они были стерильны, но это было только потому, что оснащать их функционирующими репродуктивными системами было бы пустой тратой времени. Достаточно было установить импланты нейронной связи, чтобы королева могла управлять телами.
Внезапно она почувствовала, что боль теряет свою остроту. — Мне не нужна анестезия, Грилье.
— Боль без кратковременного облегчения подобна музыке без тишины, — сказал он. — Вы должны довериться моему мнению в этом вопросе, как всегда делали в прошлом.
— Я действительно доверяю вам, Грилье, — неохотно сказала она.
— Это искренне, мэм?
— Да. Искренне. Вы всегда были моим любимчиком. Вы ведь цените это, не так ли?
— У меня есть работа, которую я должен выполнять, мэм. Я просто делаю ее на пределе своих возможностей.
Королева положила череп себе на колени. Освободившейся рукой она взъерошила седую прядь его волос.
— Я бы без вас пропала, знаете ли. Особенно сейчас.
— Чепуха, мэм. Ваш опыт в любой момент может затмить мой собственный.
Это была не простая лесть: хотя Грилье сделал изучение боли делом всей своей жизни, Жасмина быстро наверстывала упущенное. Она знала о физиологии боли целые тома. Знала об активности болевых рецепторов; знала разницу между эпикритической и протопатической болью; знала о пресинаптической блокаде и неоспинальных путях. Она отличала свои простагландиновые стимуляторы от ГАМК-агонистов.
Но королева также знала боль с такой стороны, с какой Грилье никогда бы не узнал. Его вкусы полностью определялись тем, как ее причинять. Он не знал ее изнутри, с привилегированной точки зрения получателя. Каким бы глубоким ни было его теоретическое понимание предмета, она всегда будет иметь преимущество перед ним.
Как и большинство людей его эпохи, Грилье мог только воображать мучения, тысячекратно экстраполируя их с незначительного дискомфорта от оторванного заусенца.
Он не имел реального представления.
— Возможно, я многому научилась, — сказала она, — но вы всегда будете мастером в области клонирования. Серьезно о том, что говорила раньше, Грилье: я ожидаю увеличения спроса для фабрики. Вы можете меня успокоить?
— Вы сказали, что производство не должно снижаться. Это не совсем одно и то же.
— Но, конечно, в данный момент вы работаете не в полную силу.
Грилье отрегулировал винты. — Буду откровенен с вами: мы недалеко от предела. На данный момент я готов отказаться от единиц, которые не соответствуют нашим обычным строгим стандартам. Но если ожидается, что фабрика увеличит производство, стандарты придется смягчить.
— Вы сегодня отказались от одного из них, не так ли?
— Как вы узнали?
— Я подозревала, что вы подчеркнете свое стремление к совершенству. — Она подняла палец. — И все в порядке. Именно поэтому вы работаете на меня. Я, конечно, разочарована — я точно знаю, какое тело вы устранили, — но стандарты есть стандарты.
— Это всегда было моим девизом.
— Жаль, что этого нельзя сказать обо всех на этом корабле.
Некоторое время он что-то напевал и насвистывал себе под нос, а затем спросил с нарочитой небрежностью: — У меня всегда создавалось впечатление, что у вас превосходная команда, мэм.
— Моя постоянная команда — это не проблема.
— А-а. Тогда вы, вероятно, имеете в виду кого-то из непостоянных? Надеюсь, не меня?
— Вы прекрасно понимаете, о ком я говорю, так что не притворяйтесь, что это не так.
— Что скажете? Конечно, нет.
— О, не играйте в игры, Грилье. Я прекрасно знаю, как вы относитесь к своему сопернику. Хотите знать, в чем по-настоящему ирония судьбы? Вы двое похожи больше, чем вы думаете. Оба обычные люди, оба изгнаны из своих культур. Я возлагала большие надежды на вас обоих, но теперь, возможно, мне придется отпустить Куэйхи.
— Вы, конечно, дадите ему последний шанс, мэм. В конце концов, мы подходим к новой системе.
— Вам бы этого хотелось, не так ли? Вы бы хотели, чтобы он потерпел неудачу в последний раз, просто чтобы мое наказание было еще более суровым?
— Я думал только о благополучии корабля.
— Конечно, вы были правы, Грилье. — Она улыбнулась, забавляясь его ложью. — Ну, дело в том, что я еще не решила, что делать с Куэйхи. Но думаю, нам с ним нужно немного поговорить. Благодаря любезности наших торговых партнеров в мое распоряжение попала новая интересная информация о нем.
— Представьте себе, — сказал Грилье.
— Похоже, он не был до конца честен в отношении своего предыдущего опыта, когда я его нанимала. Это моя вина: я должна была более тщательно проверить его биографию. Но это не оправдывает тот факт, что он преувеличивал свои прежние успехи. Я думала, мы нанимаем опытного переговорщика, а также человека, обладающего инстинктивным пониманием обстановки на планетах. Человека, который чувствовал бы себя комфортно как среди обычных людей, так и среди ультра, человека, который мог бы заключить выгодную для нас сделку и найти сокровища там, где мы их совсем не заметили бы.
— Это похоже на Куэйхи.
— Нет, Грилье, похоже, что это персонаж, которого Куэйхи хотел нам представить. Выдумка, которую он придумал. По правде говоря, его послужной список гораздо менее впечатляющ. То тут, то там у него случаются победы, но столько же неудач. Он рисковый человек: хвастун, оппортунист и лжец. И к тому же зараженный.
Грилье приподнял бровь. — Заражен?
— У него индоктринальный вирус. Мы проверили его на наличие обычных вирусов, но пропустили этот, потому что его не было в нашей базе данных. К счастью, он не очень заразен — не то чтобы у него был большой шанс заразить кого-то из нас.
— О каком типе индоктринального вируса мы здесь говорим?
— Это грубая мешанина: полусырая смесь религиозных образов, накопившихся за три тысячи лет и перемешанных без какой-либо всеобъемлющей теистической последовательности. Это не заставляет его верить во что-то связное; это просто заставляет его чувствовать себя религиозным. Очевидно, что он может держать это под контролем большую часть времени. Но меня это беспокоит, Грилье. Что, если станет хуже? Мне не нравятся люди, чьи порывы я не могу предугадать.
— Тогда вы его отпустите.
— Не сейчас. Не раньше, чем мы выйдем за пределы системы 107 Рыб. Не раньше, чем у него будет последний шанс искупить свою вину.
— Что заставляет вас думать, что он найдет что-нибудь сейчас?
— Я не ожидаю, что он найдет, но верю, что у него больше шансов что-то найти, если я предоставлю ему надлежащий стимул.
— Он может пуститься в бега.
— Я тоже об этом подумала. На самом деле, думаю, что у меня есть все основания полагать, что это касается Куэйхи. Все, что мне сейчас нужно, — это сам человек, находящийся в состоянии некоторого оживления. Вы можете это устроить для меня?
— Сейчас, мэм?
— Почему бы и нет? Как говорится, куй железо, пока горячо.
— Проблема в том, — сказал Грилье, — что он заморожен. Потребуется шесть часов, чтобы разбудить его, при условии, что мы будем следовать рекомендованным процедурам.
— А если мы этого не сделаем? — Ей стало интересно, сколько энергии осталось в ее новом теле. — Реально, на сколько часов мы могли бы сократить?
— Самое большее, на два, если вы не хотите рисковать его смертью. Даже в этом случае это будет немного неприятно.
Жасмина улыбнулась главному врачу. — Уверена, что он справится с этим. О, а Грилье? И еще кое-что.
— Мэм?
— Принесите мне резной скафандр.
ТРИ
Субсветолет "Гностическое восхождение", межзвездное пространство, 2615 г.
Его возлюбленная помогла ему выбраться из гроба. Куэйхи, дрожа, лежал на реанимационной кушетке, его мучила тошнота, а Морвенна занималась многочисленными разъемами и кабелями, которые входили в его покрытую синяками кожу.
— Лежи спокойно, — сказала она.
— Я чувствую себя не очень хорошо.
— Конечно, не очень. А чего ты ожидал, когда эти ублюдки так быстро тебя разморозили?
Это было похоже на удар ногой в пах, за исключением того, что пах охватывал все его тело. Ему хотелось свернуться калачиком в пространстве, которое было меньше его самого, свернуться в крошечный комочек, как в каком-нибудь бравурном трюке оригами. Его чуть не вырвало, но это потребовало бы слишком больших усилий.
— Они не должны были рисковать, — сказал он. — Она знает, что я слишком ценен для этого. — Его все-таки стошнило: ужасный звук, как у собаки, которая слишком долго лаяла.
— Я думаю, ее терпение на исходе, — сказала Морвенна, намазывая на него жгучие лечебные мази.
— Она знает, что нуждается во мне.
— Раньше она справлялась без тебя. Может быть, до нее дошло, что она может снова обойтись без тебя.
Куэйхи оживился. — Может быть, что-то срочное.
— Возможно, это из-за тебя.
— Господи, все, что мне нужно — сочувствие. — Он вздрогнул, когда острая боль пронзила его череп, что-то гораздо более точное и целенаправленное, чем тупая неприятная травма при пробуждении.
— Ты не должен упоминать имя Господа всуе, — сказала Морвенна с упреком в голосе. — Ты знаешь, что это только причиняет тебе боль.
Он посмотрел ей в лицо, заставляя себя держать глаза открытыми на жестоком освещении в палате оживления. — Ты на моей стороне или нет?
— Я пытаюсь тебе помочь. Не двигайся, я почти закончила с этими кабелями. — В бедре у него появился небольшой укол боли, когда шунт выскочил, оставив аккуратную рану, похожую на ушко. — Ну вот, все готово.
— До следующего раза, — сказал Куэйхи. — При условии, что будет следующий раз.
Морвенна замерла, как будто ее впервые что-то поразило. — Ты действительно напуган, не так ли?
— А ты бы на моем месте так не думала?
— Королева безумна. Все это знают. Но она также достаточно прагматична, чтобы распознать ценный источник информации, когда видит его. — Морвенна говорила открыто, потому что знала, что у королевы нет работающих подслушивающих устройств в палате оживления. — Посмотри на Грилье, ради всего святого. Как ты думаешь, стала бы она терпеть этого урода хоть минуту, если бы он не был ей полезен?
— Именно это я и хотел сказать, — сказал Куэйхи, погружаясь в еще более глубокую пучину уныния и безнадежности. — В тот момент, когда кто-то из нас перестает быть полезным... — Если бы он захотел пошевелиться, то изобразил бы, что проводит ножом по своему горлу. Вместо этого он только издал сдавленный звук.
— У тебя преимущество перед Грилье, — сказала Морвенна. — У тебя есть я, союзница среди команды. А у него кто?
— Ты права, — сказал Куэйхи, — как всегда. — С огромным усилием он протянул руку и обхватил стальную перчатку Морвенны.
У него не хватило духу напомнить ей, что на борту корабля она была почти так же изолирована, как и он сам. Единственное, за что ультра гарантированно подвергались остракизму, — это любые межличностные отношения с обычным человеком. Морвенна сделала храброе лицо, но Куэйхи знал, что если ему придется рассчитывать на ее помощь, когда королева и остальная команда отвернутся от него, он уже будет распят.
— Можешь теперь сесть? — спросила она.
— Постараюсь.
Дискомфорт немного ослабевал, как он и предполагал, и, наконец, он смог без слез двигать основными группами мышц. Он сидел на кушетке, прижав колени к безволосой коже груди, в то время как Морвенна осторожно вынимала мочевой катетер из его пениса. Он смотрел ей в лицо, пока она работала, и слышал только скрежет металла о металл. Он вспомнил, как испугался, когда она впервые прикоснулась к нему там, ее руки блестели, как ножницы. Заниматься с ней любовью было все равно что заниматься любовью с молотилкой. Тем не менее, Морвенна никогда не причиняла ему вреда, даже когда нечаянно порезала свои собственные органы.
— Все в порядке? — спросила она.
— Справлюсь. Требуется нечто большее, чем быстрое оживление, чтобы поставить точку в жизни Хорриса Куэйхи.
— Вот это воля, — сказала она, хотя и не совсем уверенно. Она наклонилась и поцеловала его. От нее пахло духами и озоном.
— Я рад, что ты рядом, — сказал Куэйхи.
— Подожди здесь. Принесу тебе что-нибудь выпить.
Морвенна встала с кушетки для реанимации и выпрямилась во весь рост. Все еще не в силах как следует сосредоточиться, он наблюдал, как она крадется через комнату к люку, где выдавались различные восстановительные отвары. Ее серо-стальные дреды покачивались в такт движениям ее ног с высокими бедрами, приводимых в движение поршнями.
Морвенна возвращалась с бокалом восстанавливающего бульона — какао, сдобренного лекарствами, — когда открылась дверь в палату. В комнату вошли еще двое ультра: мужчина и женщина. За ними, скромно спрятав руки за спину, маячила невысокая фигура главного хирурга. На нем был грязный белый медицинский халат.
— Он в форме? — спросил мужчина.
— Вам повезло, что он не умер, — отрезала Морвенна.
— Не будь такой мелодраматичной, — сказала женщина. — Он никогда бы не умер только потому, что мы разморозили его немного быстрее, чем обычно.
— Ты собираешься рассказать нам, чего хочет от него Жасмина?
— Это касается только его и королевы, — ответила она.
Мужчина бросил стеганый серебристый халат в направлении Куэйхи. Морвенна молниеносным движением выбросила руку и поймала его. Она подошла к Куэйхи и протянула ему одежду.
— Я хотел бы знать, что происходит, — сказал Куэйхи.
— Одевайся, — сказала женщина. — Ты идешь с нами.
Он повернулся на кушетке и опустил ноги на холодный пол. Теперь, когда дискомфорт прошел, он начал испытывать страх. Его член сжался сам по себе, спрятавшись в животе, как будто уже строил свои собственные тайные планы побега. Куэйхи надел халат и затянул его вокруг талии. Обращаясь к главному хирургу, он спросил: — Вы имеете к этому какое-то отношение, не так ли?
