Вступление. Лиса-крестьянка. (Завершено)

— Понятно. — задумчиво бубнила лисица, перебирая документы. — Семья Инагаки. Папа Нобуо, мама Куми. Старшая дочка Аой, младший сын Шинго. Аой семнадцать... Куми сорок два... Аой... Куми...

Лиса попробовала оба имени на звучание, мысленно поигралась с ними, выбирая, и приняла решение:

— Буду врать, что я — Аой! — расцвела она улыбкой. — Пока взрослых нет, одна тут хозяйничаю! Ну да, просто оделась в мамино платье. А что? И ничего стыдного! Мама ругаться не будет. Сейчас, только внешность немного изменю.

Фотографий детей она не нашла, но судя по фото родителей, оба были гварами. Нужно соответствовать.

Лиса сняла косынку, сбросила золотистые волосы и, сосредоточившись, отрастила вместо них чёрные, длинною до плеч. Глаза оставила зелёными, ведь на фото не видно было какого цвета глаза родителей, и мало ли как у гвара могли проявиться зелёные глаза? Может в родне кто-то был зеленоглазый, может мутация, может кто вообще знает что ещё? Очень уж нравятся ей зелёные. Как два изумруда сияющих! И потом, когда люди будут спрашивать о жившей здесь зеленоглазой гварке, все им сразу будут говорить, что это на самом деле была хитрая притвора, немножко навравшая всем, кто проходил мимо. И настоящую Аой беспокоить никто не станет. Только пойдут, вздыхая, дальше, о том, что нет ещё одной возможности увидеть ту самую, чудесную красавицу!

— Инагаки Аой. — лиса поднялась и плюхнулась на кровать старшей из двух детей, живших в этой комнате. — Вот у меня и есть всё нормальное, человеческое! И имя! И дом! И... — она со сладким вздохом крепче прижала к себе листы документов. Те, что были с фотографиями. — ...Семья...

Первый день и второй, прошли в спокойствии, без малейших происшествий. Никто не появлялся на дороге, не стучался в дверь. Лиса, полностью освоившаяся в новых владениях, благоденствовала и отъедалась, расцветая с каждым днём всё пышнее и радостнее. Перебрала и перемерила весь гардероб матери и дочери, аккуратно всё вынутое из шкафов собрала и повесила на места. Наигравшаяся всласть, довольная до крайности и начинающая обживаться, по-хозяйски занялась уборкой в доме. Собрала и сложила отмокать всю грязную посуду, расставила на места раскиданные вещи, вычистила домашнюю печь. Как сумела, подмела полы. После этого вернулась к посуде, перемыла её всю и расставила на места. Зарядила силовые схемы в светильниках и часах, добралась до морозильной силовой схемы в подполе и влила кучу энергии в её накопитель так, чтобы заряда хватило на много месяцев. Теперь можно было не беспокоиться за сохранность драгоценных банок с солениями и сложенных в корзинку яиц.

Настелила на стол главной комнате найденную в шкафу скатерть, поставила в центр вазочку с букетом полевых цветов. Дом, к чрезвычайному удовольствию девчонки, обрёл вид жилой и опрятный. Важничая и с задранным от гордости носом, Кицунэ разгуливала по своему преобразившемуся обиталищу туда-сюда, как никогда мечтая о похвалах. Вот она какая хорошая! А может быть, если хозяева дома вдруг вернутся, они не станут сильно злиться на поселившуюся тут нахалку? Она ведь им и порядок навела, и курочек от голодной смерти спасла, и о поросятах позаботилась. Узнав что бедной девочке некуда идти, они точно её простят и разрешат остаться! Она ещё немного поработает, все увидят сколько от неё пользы, и обязательно примут, как родную дочь!

На третий день, отправившись нарезать травы для кур, Кицунэ увидела вдалеке движущуюся большую массу чего-то живого, помчалась посмотреть и выбежала к огромному стаду исполинских коров, кочующих с северо-востока на юго-запад. Сотрясающих землю поступью мясистых ног с широченными копытами и опустошающих всю округу по мере продвижения. Высотой в три человеческих роста, тяжеловесные туши животных переваливались с ноги на ногу, разевали пасти, гребли густую траву и скусывали деревья у самых корней. Жуя прочную древесину как мягкий хлеб, коровы заглатывали любую растительность, раздирали стволы и кроны, оставляя на земле только пеньки с характерными следами зубов. Сквозь поля и леса, они катились лавиной, словно чудовищное бедствие и оставляли за собой широкую полосу изуродованной земли с жалкими остатками искалеченной растительности.

Здоровенные сторожевые собаки, охранявшие стадо, перехватили Кицунэ на подходе, обнюхали её и, не восприняли как угрозу. Не стали ни рычать ни лаять. Наоборот, хвостами завиляли и ближе подошли, совершенно без опаски. Крестьянский наряд и запах фермы их успокоили? Да, по всем признакам сразу ведь видно, что Кицунэ не непонятно откуда взявшаяся чужачка, а совершенно нормальная местная девушка! Обрадованная лиса расцвела весенним цветочком и покрасовалась перед собаками, чтобы они ещё лучше рассмотрели, какой у неё замечательный сарафан. И платочек. И фартучек. Собаки посмотрели, оценили, и вожак выступил вперёд.

— Ув-ву-вуа-буф? — сказал лохматый великан, размером побольше многих медведей. Вся стая выжидательно замерла, внимательно слушая, что скажет человек.

— А вы откуда идёте? — первым делом, долго не думая, брякнула Кицунэ.

— Буф. — вожак махнул головой на юго-запад.

— И что, там нигде никаких людей не осталось?

— Ву-у-буф. — обречённый вздох.

— Наверное сильные банды вокруг ходят, раз все бросили свои дома и сбежали. А вы правильно решили коровок на одном месте не держать, я видела что случается, если их заставить в одной небольшой области пастись без подкормки. Там вот, дальше, — она указала рукой. — Громадные дикие леса начинаются, там стадо сможет долго выживать, а потом ваши хозяева, когда вернутся, пройдут по следам и разыщут вас. Только осторожнее, вон в ту сторону не гоняйте, а то там гигантское древо, каучуковое, и в нем рой жуков живёт. Жуки станут своё дерево защищать и нападут на стадо.

Вожак заворчал, оглянулся на остальных и отдал команду ворчливым вздохом. Один из молодых псов сорвался и помчался в указанном лисою направлении, проверять.

— Вур... вур-р-раги ехсть? — с немалым усилием комбинируя звуки в слова, вопросил вожак.

— Враги? — Кицунэ подумала про бандитов, которые всех напугали. — Не видела никого. Там вот только лес. Ни ферм, ни дорог. И вокруг ночами ничего не горело, никакой паники не было. Тихо всё.

Пёс кивнул ворчливо что-то буркнул и стая вернулась к подзащитному стаду, чтобы повести их к лесу, который станет животным и укрытием, и кормом.

Кицунэ не могла упустить шанс с детским любопытством подойти к стаду, посмотреть на коровок и впечатлиться их исполинскими размерами. Вот это да! Каждая из громадин размером почти что с дом! Лиса походила кругами, охая и ахая, а потом заметила кое-что важное. Это были не мясные, а молочные коровы! Раза в полтора меньше чем те, которых она видела на юге, но зато с громадным выменем, меньшим животом и удлинёнными ногами, чтобы вымя при движении меньше волочилось по земле.

Интересно, а от них сейчас, пока они бесхозные, можно получить молока?

Приметливая и сообразительная, лиса высмотрела, что в стаде всего трое телят, родившихся, видимо дня два или три назад, но дойных коров штук двадцать. Собаки активно помогают телятам, приспособившись выдаивать своих подопечных и кормиться коровьим молоком, но силы их тоже не безграничны и молока всё ещё огромный переизбыток.

— А можно мне попробовать подоить? — спросила она у присматривающей за ней собаки, получила утвердительный "буф" и побежала на ферму, за ведром. Схватила самое большое, вернулась и быстро отыскала стадо, которое собаки по подсказке одного из своих вернувшихся разведчиков, повернули немного правее и вывели на берег широкого оросительного канала.

Живые неповоротливые исполины заходили в канал по брюхо, погружали морды в воду и втягивали её с мощностью промышленных насосов, не обращая внимания на муть, ошмётья водорослей и водоплавающую живность, которая станет питательной подкормкой в крайне неприхотливых для пищи желудках. Напившихся коров собаки отгоняли от источника воды, чтобы не мешали остальным и к таким вот, меланхолично жующим прибрежные кусты великанам, подошла Кицунэ.

Собака толкнула её головой и подвела к одной из коров. Девчонка подставила ведро под раздувшееся вымя, из которого молоко струйками било при малейшем касании и без особого труда, методом несмелых надавливаний, довольно быстро набрала полное ведро. Сбегала на ферму, поставила ведро в подпол, сцапала ещё одно и побежала обратно к стаду.

К вечеру в доме были заняты молоком все ёмкости, свиньи с удовольствием лопали кашу, сваренную на молоке, а упившиеся кошки и сама Кицунэ совершенно счастливые лежали на энгаве и наслаждались закатом. То, что стадо ушло дальше, одновременно и огорчало, так как источник молока пропал, и радовало, ведь даже один такой травоядный гигант мог стать катастрофой для лесов и полей всей округи. Оставалось только надеяться, что лесопилки в этом регионе скоро снова заработают и эшелоны отходов деревообрабатывающей промышленности пойдут на скотоводческие комплексы. Хозяева свои стада непременно найдут. Вон какая за ними борозда разрушений тянется! Найдут, уведут обратно, выдадут кормов, и всё снова станет нормально.

На четвёртый день, проснувшись и сделав утренние дела, лиса для полной красоты намыла окна в доме и задумалась о том, чем ещё заняться. Вроде всё самое важное переделала, один огород остался. Ох! Нет, надо срочно другое придумывать, а то никаких отмазок от прополки не останется. Пожалуй, слишком быстро убывают дрова в поленнице. Вот! Точно! Надо сходить в лес и нарубить ещё. За одно можно взять корзинку и грибов набрать, хороших и вкусных.

— Решено! — вскинулась Кицунэ и наставила палец на обернувшихся к ней кошек. — Иду в лес за дровами, срочно, а то как люди вернутся, сразу начнут болтать всякое про то, что мне, без бумаги с печатью, нигде ничего рубить нельзя! У самих проблем миллион, но они все сразу только ко мне и пристанут! Нет, самая хитрая я именно сейчас схожу, пока никого нет, и на всю зиму дров разом наготовлю! А вы тут, много не безобразничайте. Без меня. Я скоро, туда и обратно!

Она забегала по дому, собираясь. Схватила корзину, повязала платок, выскочила за дверь и обула пусть неказистые, зато крепкие и явно дамские, ботинки. Подошла к колоде для рубки дров, к которой был прислонён тяжёлый колун, взяла его, взвесила на руках и положила обратно. Тяжёлый! Лень таскать.

— Ну всё, я за дровами! Скоро вернусь! — она помахала курочкам рукой и вышла со двора, плотно закрыв за собой дверь.

Дорога тянулась на север и юг, одним концом теряясь в засеянных зелёных полях, а вторым уводя в густой зелёный лес. На грунтовом полотне, когда-то давно укреплённом с помощью строительного дзюцу, за прошедшие дни не появилось ни одного свежего следа, ни от колёс телег, ни простого, человеческого. Если не считать, конечно тех, что Кицунэ сама натоптала, мотаясь в поле за травой или к коровьему стаду.

— Ничего, сейчас ещё больше оживим! — самодовольно заявила девчонка, направляясь в сторону леса и размахивая корзинкой. — Походим немножко туда и сюда!

Лес сомкнулся вокруг, при наличии дороги, совершенно не страшный и не вызывающий желания плакать от постоянного чувства что ты заблудилась. Как там другие лисы, в легендах, спокойно живут в дикой природе, Кицунэ было совершенно непонятно. Просто она, наверное, лисёнок домашний и ручной, не привыкший ко всяким дикостям. Поэтому, ни в коем случае не отходя от дороги далеко, Кицунэ углублялась в лес по чуть-чуть и с удовольствием исследовала только тропинки или ответвления главной дороги, обнаружив пару живописных полян, вальяжно текущую речку, руины какого-то замка, безлюдную железнодорожную станцию и большой лесной водоём с заросшими кустарником берегами. В кустах были пробиты проходы, и над бережками установлены мостки. Рыбаки, наверно, постарались.

Гуляла лиса по тропинкам не просто так. Острым глазом и лисьим нюхом в первый раз заметив добычу, она склонилась, пустила Ци из пальцев в землю и сформировала из почвы крепкий каменный клинок. Подбежала, раздвинула листву и резанула, безжалостно отделив от корня большой, пузатый гриб. Корзина её, по мере гуляния по тропинкам, быстро наполнялась и вскоре лисица начала сердито пыхтеть, что мол, ещё не нагулялась, а уже стало вдруг и тяжело, и неудобно.

— Ладно! Так, зачем я сюда пришла? — она осмотрелась по сторонам, отошла немного от дороги и нашла первую жертву. Мёртвое дерево с толщиной ствола в обхват пальцами, лишённое веток, но ещё недостаточно трухлявое, чтобы стать бесполезным в качестве дров. — Вот! Идеально!

Потомок сразу двух генетически изменённых кланов второго поколения, Кицунэ сосредоточилась, протянула руку, коснулась земли каменным ножом и, пустив Ци с элементом Земли по клинку, нарастила его за счёт лесной почвы до размеров меча. Встала в боевую стойку, изменила оттенок изымаемой из биотока Ци и направила в клинок энергию уже с элементом Ветра, заскользившего вдоль лезвия и, выходом за пределы кромки клинка, создавшего дополнительную острейшую режущую плоскость.

— Х-хась! — резким рывком, красующаяся девчонка нанесла удар.

Клинок прошёл сквозь древесный ствол, разрезав древесину как мягкое масло. Дерево содрогнулось от корня до макушки и начало заваливаться... прямиком на оставленную лисицей корзину.

— Ай-вай-вай-вай! — уронив меч, девчонка упёрлась в бок ствола ладонями, напряглась и, за счёт того что падающее дерево не было особо тяжёлым, заставила его изменить траекторию.

Плюх!

Дерево с шелестом и негромким стуком рухнуло на сухую прошлогоднюю листву, сломавшись при ударе на три длинных куска.

— Ух! — Кицунэ утёрла запястьем проступивший на лбу честный трудовой пот. — Ну почему, стоит подрубить, так деревья всегда не туда падают?! Знают что ли, куда нельзя, и специально целятся, чтоб напакостить?!

Отставив подальше от вредного дерева свою корзину, Кицунэ взяла каменный меч и принялась резать срубленный ствол на удобные для переноски чурбачки приблизительно равной длинны. Пара минут, и дело сделано. Теперь — доставить всё это на ферму. А как? В руках отнести? Неудобно, тяжело, и платье перепачкается.

Значит, придётся потратить немного энергии. Вечером поросятам меньше каши останется... зато будет очень питательной! С грибами!

Кицунэ сосредоточилась, приложила ладони к сухой листве, направила потоки Ци в землю и та задрожала. Глубоко внизу, ниже плодородного слоя, почва спрессовалась в подобие камня, сформировала каменную фигуру и, раздвигая рыхлые слои, начала подниматься. Разверзая землю, из-под палых листьев на солнечный свет вынырнула каменная фигура лошади.

— Я назову тебя... Кайхаку (серый)! — самодовольно сказала Кицунэ, погладив каменного коника по голове. — Ты у меня немного меньше, чем самурайские кони, но у каждой девочки, для счастья, обязательно должен быть свой пони! Так уж получилось, никто не виноват. Вот и не брыкайся, головой не мотай, стой смирно! Будешь моим лучшим другом! Должен же кто-то мне везде помогать?!

Собрав первую охапку из трех обрубков древесного ствола, Кицунэ взгромоздила их на спину своего каменного пони и спина фигуры, под воздействием Ци девчонки, плавно трансформировалась, превращаясь в подобие широкого кузова, как раз такого, чтобы удобнее было размещать поклажу.