Твое... величество!

А Иоанн...

А ему еще надо сделать ребенка Диане, потом этого ребенка надо будет выносить, выкормить, выучить, это плюс еще лет пятнадцать — двадцать к имеющимся. За это время много чего интересного можно будет покрутить.

Надо только сейчас так сделать, чтобы глупость зятя не навредила Картену. А сестре он постарается помочь, если получится. И только так.

* * *

Не то, чтобы Мария Ивановна любила делать прически. Но внучки у нее были, аж две, и с ними она возилась каждое лето. И когда эпидемия грянула, сидела с ними дома. Вот и научились плести.

Обычная коса, французская, объемная... корона, узлы — чего только не сделаешь?

Анна была в восторге, и болтала без умолку.

Так до ужина и провозились.

А ужин...

Мария только брови подняла, глядя на ЭТО.

Явились трое слуг, сгрузили на стол три подноса, поклонились и собрались уходить. Тут бы любой человек не выдержал.

— Стоять, — рыкнула Мария Ивановна своим любимым 'бухгалтерским' тоном. Такой голос налогового инспектора на скаку останавливал, а уж слуг-то местных и подавно затормозил. А женщина подошла к подносам, и принялась поднимать крышки.

На первом подносе оказалась какая-то птица в подливе.

На втором лепешки и вареные яйца, плавающие в чем-то спиртном. Воняло от него дешевой сивухой.

На третьем ветчина, сыр и яблоки.

Мария принюхалась.

Нет-нет, все она понимала про средние века и холодильники, и про пищу весьма среднего качества, и о приправах знала, которыми все это маскировали. Но... одно дело знать, второе — нюхать, и понимать, что птицу лучше даже собаке не есть, она явно пропала еще три дня назад, что ветчина весьма сомнительна, а яйца... она о таком рецепте слышала, но рисковать не хотелось.

Остаются хлеб, сыр и яблоки. Их Мария и сгрузила на стол, заодно понюхала содержимое кувшина.

Вино. Слабенькое, но отчетливое. Ну ладно, сегодня она не будет устраивать борьбу за права трезвенников и язвенников. Завтра начнем.

— Значит так, — голос профессионального бухгалтера вызвал у слуг непривычную ранее дрожь. — Сейчас вы берете вот ЭТО, — палец женщины последовательно указал на подносы с несвежими продуктами, — и уносите, откуда принесли. А заодно сообщаете поварам, что я сегодня же отпишу брату. При дворе моего супруга меня пытаются отравить.

Лакеи оказались сообразительными, и мигом бухнулись на колени.

— Ва-ва-ва...

— Эту пищу так напичкали специями, чтобы замаскировать яд? — нежно уточнила Мария.

Лакеи затряслись еще сильнее.

— Взяли. И ВОН отсюда!

Мужчины так и сделали. Что интересно, поклонились перед уходом. Вот когда они вошли, они не кланялись, так, обозначили головами вроде полупоклона...

Мария посмотрела на свою дочку.

— Анечка, давай поедим, что осталось, а завтра я с этим разберусь. Еще не хватало травиться прокисшей и протухшей пищей.

Ребенок закивал.

Кажется, она настолько была счастлива видеть мать живой и здоровой, что не обращала внимания на мелкие нестыковки. А Мария попросту боялась.

Это спасибо, что она валялась в кровати, в виде полутрупа! А когда она выйдет и пойдет?

Можно сколько угодно рассказывать про попаданок, а в реальности-то... да спалится она, как свечка! Моторика, слова, мимика, местные нравы, обычаи, обращения... нереально!

Жесты, к примеру!

Где-то сложенные большой и указательный пальцы — это все о'кей. А в Турции и Греции так говорят, что вы ЛГБТ-ориентации. Сделаешь человеку 'козу' — да и что? А вот в Италии ты этим намекнешь женатому мужчине, что его супруга ему не верна.*

*— чистая правда, и таких мелочей — легион. Прим. авт.

Кому и как улыбнуться, или как улыбалась предшественница, как смотрела, разговаривала, какими выражениями пользовалась... у Маши вообще никаких воспоминаний не было.

И что делать?

Безвыходная ситуация.

Или... нет?

Приличный бухгалтер точно знает, что нет безвыходных ситуаций. Есть выходы, которые никому не нравятся, но они ведь есть!

И мы их найдем!

* * *

— Многоликий даровал милость детям своим.

Мужчина раздосадовано захлопнул книгу.

Он знал эту историю наизусть, и все равно возвращался к ней, раз за разом.

Мечтал, воображал себя или драконом, или леопардом, или медведем, могучим северным зверем с клыками и когтями.

Или хотя бы хитрым лисом. Почему-то чернобурым.

Увы, в жизни у него даже волосы были другого цвета, но хитрость точно лисья. Он умный.

Он всех обманет, обведет вокруг пальца, заставит плясать под свою дудку... уже заставил!

Это ж замечательно, когда у короля не осталось наследников. Да-да, такой несчастный случай, лихорадка, которая свела в могилу единственного оставшегося принца буквально за пару дней. Кто бы знал, сколько мужчина заплатил за редкий яд из Шагрена! Местные-то яды легко обнаружить, и лекари их знают, искать бы начали злоумышленника. А так — на все воля Божия!

Плавает там вокруг острова такая симпатичная рыбка, которую ловят и перетирают в порошок. И отравиться ей можно очень даже легко, как-то ее там обрабатывают, в три-четыре дня сгорает человек. Вот и сгорел наследник престола, совсем сгорел... А т наследница осталась. И подумайте-ка, что случится, если его величество совершенно случайно помрет, а Анна выйдет замуж?

Ее мать мужчина в расчет не принимал, эта трепетная незабудка в принципе никому возразить не сможет. У нее на голове воробьи гнездо устроят, она только глазами хлопать будет.

Так что Мария не помеха, даже наоборот, мужчине она нужна была живая и здоровая. Все же он не королевского рода, и плевать, что ума у него всяко больше, чем у Иоанна. И есть поддержка, и есть друзья, которые помогут... не просто так, конечно, в надежде на будущую выгоду.

Но это они могут мечтать о власти, а уж он, когда на трон сядет, сам и разберется, и кого, и куда, и зачем. А пока...

Пока надо бы придержать Диану. Угробят ему еще будущую тещу раньше времени, а ей дочку к алтарю вести, замуж отдавать...

И мужчина насмешливо улыбнулся.

* * *

Эрра Ребекка Стоун занималась важным делом.

А именно, она занималась любовью. Азартно и вдохновенно, с огромным удовольствием. Мужчина был неутомим и ласков, кровать скрипела, Ребекка стонала — что еще надо для счастья?

Только упасть на подушки, когда все закончилось, и принять от любимого бокал вина.

— Благодарю...

И жадно выпить, проливая на грудь алые капли.

Мужчина наклонился и медленно слизнул их.

Бекки ахнула.

— Подожди. Я пока не могу!

Мужчина подумал, что и он-то пока не сможет, но зачем ей это знать? Нет, вовсе ни к чему.

— Тогда поговори со мной. Мне так нравится слушать твой голосок, и особенно нравится, когда ты так страстно кричишь...

Бекки рассмеялась.

— О, милый...

— У тебя новое платье?

— Ты заметил! Это так приятно!

Не заметил мужчина, даже и в голову ему не пришли подобные глупости. Просто с платья (или любой другой детали) можно было перейти на покупки, потом на встречи, потом послушать, что происходило при дворе и кто о чем разговаривает...

Такие, как Ребекка — нужны.

При каждом дворе есть десяток-другой придворных шлюх, которые занимаются своим делом не за деньги, а из любви к искусству. Они ненасытны и неутомимы, они порхают от одного мужика к другому, они разносят болезни, но и сплетни тоже. И если вам хочется что-то узнать, лучше них никого не найти.

Вот мужчина и спрашивал.

Конечно, не Ребеккой единой, но уже завтра вечером все пойдет в отчет, а через какое-то время все ляжет на стол его величества короля Фардании.

А что?

Абы на ком жениться? И отдавать сына в страну, не зная там всех политических раскладов?

Это не про его величество Ханса Девятого. Он просто так ничего из своих рук не выпустит, у него все продумано. А сейчас, когда осталась одна наследница...

Иоанн не просто так бегает и суетится, потому что ему приспичило, он и себя защитить старается. Понимает, если свадьба состоится, он будет уже не особенно нужен.

Но это дело завтрашнего дня. А дело скромного дипломата — информация. Кто владеет ей — владеет миром. Вот и приходится со всякими такими здоровьем рисковать.

Но зато расклад политических игр внутри Эрланда ему более-менее понятен. А это радует.

Завтра он обязательно напишет его величеству.

— Иди ко мне, радость моя, ты уже готова к продолжению нашей маленькой скачки?

Ребекка застонала, но к мужчине подвинулась поближе. А бедняге и застонать-то пока нельзя!

— Ты неутомим!

Да, иногда дипломатия требует огромных жертв. Увы.

* * *

Примерно то же самое о дипломатии думала и Мария.

Дочку-то она спать уложила, и придворных дам отослала, а вот сама спать не могла. Ей еще предстояло поговорить с личным духовником.

Эрра Розабелла упомянула, что духовник у нее новый, и что он недавно приехал из Картена.

Мария тут же сделала стойку.

В ее положении нельзя пренебрегать никакими союзниками, а тут сразу два бонуса! Если духовник новый, то он не знает ничего о ее характере, с ним что хочешь, то и делай.

Узнать женщину за три месяца? Ха! И снова — хрю!

Это как в анекдоте. Британские ученые пять лет работали над тем, чтобы понять женщину. Поняли, но она уже передумала.

Вот и тут.

За три месяца и кошачий-то характер не разберешь, не то, что женский.

И второе.

Если священник не местный, то есть прислан из Картена — это джекпот! Приличные короли обычно к соседям идиотов не засылают, священник должен быть умным, сволочным и шпионом. Или прикрытием для другой умной сволочи. К примеру, приехал священник, дурак-дураком, а при нем слуга, который везде шустрит и быстрит, внимания на него никто не обращает, а он-то обо всех собирает информацию.

Вот Мария и распорядилась привести к ней отца Романа, как только он появится во дворце, и без него решила не засыпать.

Это для Анны все хорошо и правильно, а вот остальные...

Те, кто видел королеву изо дня в день, те, кто с ней общался... не-не, Мария так рисковать не хотела. И ждала.

Нервничала, расхаживала по комнатам, теребила в руках платочек... четки здесь есть? Интересно? Пока она ничего такого не видела, но придворные дамы и не показатель.

Волнение успокоилось сразу же, в тот момент, когда через порог шагнул молодой, лет тридцати мужчина. То есть так он еще моложе, наверное, это надо учитывать.

Среднего роста, темные гладкие волосы до плеч, и вообще, если кто видел знаменитого Александра Трофимова в 'Трех мушкетерах', так это его почти копия, только молодая. Нет той холености и лощености, которую придали актеру, вальяжности не хватает и усов, но если потрудиться, то лет через пятнадцать будет идеальный портрет.

А мозги?

Ришелье-то умный был, а этот?

Мария посмотрела прямо в глаза священнику. Глаза у него были голубые, как небо, умные, ясные, серьезные. И она сразу успокоился.

— Святой отец, нам надо поговорить.

— Ваше величество, эрра Розабелла рассказала мне о сегодняшнем прискорбном случае...

Мария взмахнула рукой.

— Я думаю, мы сможем прогуляться пару минут по саду, святой отец?

— Если вы достаточно хорошо себя чувствуете, ваше величество.

Кстати, четок у него не было. А на груди висел символ Престола.

Здесь крестов не было, здесь была руна Альгиз, или что-то на нее похожее, в прямом положении.

Основной ствол, от него две ветви.

Основа — Предотец. Одна ветвь Предмать и вторая — Многоликий. В их отношения Мария пока не вдавалась, но политеизм радовал. Когда Бог один, фанатизм расцветает пышным цветом. А когда есть конкуренция... понятно, тоже есть проблемы, но так все равно лучше.

— Пойдемте.

Мария провела рукой, приглашая святого отца идти вперед, и тот послушно отправился, куда сказано.

Сад, несмотря на наступившую ночь, был достаточно хорошо освещен. На свой комфорт Иоанн денег не жалел, и по саду горели факелы. Фонарей тут еще не было, а вот так, установить держатели для факелов, ну и менять их, когда догорят — можно. И свет есть, и не споткнешься. Дорого? Ну так король же, не хвост кошачий!

Кусты, деревья, ухоженные дорожки, посыпанные цветными камешками... Мария прогуливалась не просто так. Она искала место, где их никто не подслушает, а параллельно расспрашивала святого отца о всяких глупостях.

Что там, в городе, не грязно ли, какое обещают лето... святой отец мгновенно понял игру и подхватил ее, рассказывая что-то о налете саранчи и возможном урожае бобов...

Вот и подходящая полянка. Все, достаточно комедий.

— Отче, меня сегодня пытались убить.

Святой отец не изменился в лице, не вздрогнул, вместо этого впился глазами в лицо Марии.

— Ваше величество, вы уверены?

Мария кивнула.

Это она продумала, и даже способ убийства подобрала подходящий. Осталось преподнести должным образом.

— Отче, есть такая травка, когда у человека замирает сердце, малая ее доза способна подтолкнуть его, разогнать. Вы знаете о ней?

— Да.

— А когда сердце здорово, но человек волнуется, переживает, она способна довести до разрыва сердца. *

*— Мария говорит чистую правду, и таблетки на основе алкалоида есть. Но растение называть не буду, так, на всякий случай. Прим. авт.

— Вы хотите сказать, королева...

— Сегодня мне принесли вино с этой травкой. Я ее распознала... вы недавно при дворе, одна из моих дам ее пила, и я знаю запах. Вино ей пахло.

— Понимаю, ваше величество.

— Я его вылила. А через полчаса пришла Диана Эрсон, и устроила мне безобразный скандал, орала, требовала, чтобы я согласилась на развод с королем... от перенапряжения я потеряла сознание. Далее объяснять?

— Нет, ваше величество. Никто бы ничего не заподозрил.

— Потому я прошу вас отписать моему брату. Так, чтобы мой супруг был не в курсе, — жестко приговорила Мария. — Дадите мне бумагу, я подпишу, вы отправите. Свидетели, все, как положено...

Она лжет и подставляет несчастного Иоанна?

Да и плевать ей шесть раз на этого подонка! Может, хитрой травкой королеву и не поили, но Иоанн точно причастен и к скандалу, и к Диане, это он позволил! Вот и пусть расплачивается за все!

Сволочь!

— Ваше величество, раньше вы были против.

— Вы приглядывались ко мне, отче, я к вам. Что удивительного?

Святой отец сообразил, заткнулся и поцеловал королеве руку.

— Вы настоящая дочь короля и сестра короля.

— Я бы сказала, и жена короля, но вот это как раз временно, — качнула головой Мария. — Иоанн своего добьется, или так, или иначе. Понимаю, что мое признание станет очередной разменной картой в отношениях между государствами, но... почему нет? Это не я отказалась от Эрланда, а Иоанн от меня. Я не обязана хранить ему верность, он нарушил наши клятвы. Я — из Картена.

— И будете действовать в интересах родной страны?

— И буду действовать в своих интересах, и интересах моей дочери. Если Картен их учтет, если Саймон пойдет мне навстречу, я тоже готова играть на его стороне.