Корсаы Николая Первого

Подумав так, Верховцев извлек часы из кармана. Щелкнул крышкой, полюбовался в последний раз на циферблат. Отцепил вместе с цепочкой — тоже медная, да и не нравилась она ему никогда. Протянул Гребешкову:

— Держи, Егор Иванович. Ради хорошего дела не жалко. Но карабин получит, только когда мы будем на месте. Так и передай.

Гребешков кивнул, повернулся к финну, быстро переговорил, и стороны пришли к полному согласию. Полчаса спустя финн сел в свою лодку, небольшую и легкую, и умчался, гребя с такой скоростью, что матросы лишь завистливо вздыхали. Теперь оставалось его лишь дождаться. Ну и поесть, разумеется, благо чего-чего, а рыбы здесь имелось предостаточно.

Пробуждение вышло неприятным. Вообще, сложно представить, что кому-то понравится открыть глаза и увидеть нацеленный тебе в лицо ствол ружья. Ну и морда британского морского пехотинца по ту сторону мушки поднятию настроения не способствует.

Александр посмотрел налево, посмотрел направо, убедился, что его товарищи также взяты на прицел, и смачно выругался. Откровенно говоря, типичным представителем флотских сквернословов он не был, но тут получилось шикарно. Наверное, любой из старших товарищей, услышав его загиб, одобрительно покивали бы головами.

— Встать!

Сказано это было по-английски, но этот язык Верховцев знал мало не в совершенстве. Как впрочем, и Гребешков — поморы, сталкивающиеся с гостями со всего света регулярно, вообще часто становятся полиглотами. Ну и в заграничных походах, даже просто заходя в так любимые моряками пивные, хочешь, не хочешь, а чего-то нахватаешься. Сафин, к слову, основы английского именно так и изучил. Сейчас этого хватило. Остальные же... Кто-то потянулся за старшими товарищами, кто-то получил прикладом по ребрам и тоже встал.

Чусовой! Где он! Почему не поднял тревогу! Эта мысль метнулась в голове Александра и тут же пропала, когда их выгнали из избы наружу. Хорошо еще, одеться и обуться позволили, ироды! Здесь было светло от факелов, которые держали англичане, этих умников собралось человек тридцать, не меньше. И в колеблющихся отсветах пламени Александр увидел матроса. Того, которого они оставили в охранении.

Парень лежал на земле лицом вниз, и из его спины, аккурат там, где находится сердце, торчала рукоять ножа. Не здоровенный тесак из тех, которыми вооружались британские солдаты, что сухопутные, что водоплавающие, а небольшой, аккуратный, с похожей на маленький бочонок рукоятью. Типичный финский нож в общем.

Александр повертел головой и тут же обнаружил его владельца. Тот самый финн-рыбак, которому они заплатили за помощь. Он стоял тут же и спокойно глядел на происходящее, что, в общем-то, не оставляло вариантов для двойного толкования. И понял это явно не только Верховцев.

— Продал, скотина!

Гребешков не говорил даже — он шипел. Разве что ядом не плевался, как, по слухам, умеют какие-то африканские змеи*. Финн услышал, безразлично пожал плечами:

*На самом деле плюющиеся кобры встречаются в Африке и в Азии

— Не обижайся, русский, вы мне никто. Если ваши враги платят, почему я должен отказываться?

Надо же, снизошел до ответа. Гребешкова перекосило. И Александр, сам того не желая, поступил совсем не так, как положено офицеру. Усмехнулся с холодным безразличием и небрежно спросил:

— Ответь мне на два вопроса, финн. Почему все тело моют, а задницу подмывают. И почему все люди моются, а ты подмываешься.

До того слова Верховцева доходили медленно — видимо, не все нюансы русского языка ему были знакомы. А вот среди англичан нашелся знаток, который услышал, хмыкнул и перевел своим. Те расхохотались, глядя на русского с толикой одобрения. Не выживет — так хоть умрет, как мужчина. И когда финн, сообразив, что его оскорбили, сжал кулаки и шагнул вперед, оказавшийся рядом британец просто врезал ему прикладом своего на диво ухватистого морского мушкета в живот. Чухонец разом задохнулся, сложился пополам и бухнулся на задницу. Англичанин же, презрительно скривившись, холодно бросил ему, чтоб сидел и не рыпался. Предателей используют все. И никто не уважает...

— Аплодирую вашему чувству юмора, — раздался голос откуда-то сзади. Александр повернулся — и обнаружил там британского офицера, судя по мундиру и знакам различия, лейтенанта морской пехоты. Высокий, слегка полноватый, с чуть надменным взглядом, тот подошел, внимательно осмотрел пленных и очень четко, явно из расчета, что собеседник может не слишком хорошо знать английский, сказал:

— Лейтенант Уэст.

После этого он посмотрел на Александра так, что стало ясно — ждет, что тот представится в ответ. Что же, стоит проявить вежливость. Хотя бы во избежание конфронтации, грозящей сопутствующими осложнениями.

— Мичман Верховцев.

— Как оказались здесь?

— Высадились на острове для пополнения запасов пресной воды, — эту версию Александр со своими людьми обговорил еще во время перехода — так, на всякий случай. Не стоило рассказывать о себе чересчур много, мало ли что. Тем более, полностью выдуманной она не была — источник воды на том острове имелся, и пару бочонков они с собой взяли. Свежая вода в море лишней никогда не бывает. — Наш корабль был атакован двумя вашими, прорвался и ушел. Мы пытались вернуться к своим.

Говорил он это нарочито рублеными фразами — показывать англичанам, что он может говорить на их языке не хуже какого-нибудь уроженца Лондона, тоже не хотелось. Так, на всякий случай. Британский офицер лишь кивнул — о бое между русским корветом и парой фрегатов он уже, похоже, слышал.

— Думаю, вы можете считать себя военнопленными. Не пытайтесь бежать — охрана стреляет без предупреждения. Следуйте за мной.

— Одну секунду. Вы разрешите мне поговорить с вашим... проводником? При вас, разумеется.

— Извольте, — британец, видимо, сразу понял, как и о чем будут разговаривать и, хотя старательно удерживал бесстрастное выражение лица, глаза его смеялись. Что же, не будем обманывать ожиданий.

Александр подошел к чухонцу, посмотрел на него сверху вниз, благо рост позволял, а потом резко, без размаха, впечатал ему кулаком в челюсть. Не ожидавший подобного финн закономерно на ногах не удержался. Да что там не удержался, его попросту оторвало от земли и отшвырнуло. Хороший удар получился, отцов денщик, старый матрос и ветеран кабацких драк, барчука в свое время учил на совесть и удары ставил вполне грамотно.

Как ни странно, финн сознания не потерял и неуклюже ворочался, пытаясь встать. Александр посмотрел на него и брезгливо бросил:

— Молись, если мы вернемся — я тебя повешу.

Тот прорычал что-то нечленораздельное, с трудом поднялся на ноги, сделал пару неверных шагов и остановился у трупа часового. Нагнулся, выдернул у того из раны свой нож — и замер под прицелом сразу двух стволов.

— Не делайте глупостей, — чуть брезгливо сказал, как плюнул, англичанин. — Эти люди нам нужны, вы — нет.

— Господин офицер, но я...

— Вам заплатили — будьте довольны. А это, — британец с усмешкой тронул челюсть, — считайте премией за хорошо выполненную работу. Нож бросил, живо!

Как же перекосило финна! Однако приказа ослушаться он не посмел. Пальцы разжались, нож звякнул о камни. Британец кивнул удовлетворенно и сделал Верховцеву жест не имеющий двойных толкований. Что же, пришлось следовать в указанном направлении. Внутри по-прежнему кипело, но сейчас у Александра имелась цель. Выжить и отомстить — это не то чтоб светоч мыслительного процесса но все равно много лучше, чем ничего.

Не так долго оказалось и следовать — британский корабль обнаружился от силы в пяти верстах. Стоял в узком, длинном заливе, одном из тех, которыми изобиловало местное побережье. Да и добраться до него оказалось несложно. В одном ушлый финн не соврал, лошади были, причем в изрядном количестве. Как раз чтобы британцы ноги не били. Но и пленным на одной из телег место нашлось. Конечно, тесновато, но лучше плохо ехать, чем хорошо идти.

Английский кораблик был, надо признать, так себе. Александр, конечно, не считал себя всезнающим, но учили его на совесть, и что перед ним, он смог определить сразу. Колесный шлюп 'Бульдог'. Шесть орудий, вполне приличного для такой скорлупки калибра. Чуть больше полутора сотен человек экипажа. В общем, корабль несерьезный на вид, словно бабочка, и смертельно опасный, как затаившаяся в засаде гадюка.

Чуть в стороне от него расположился другой корабль, раза в три больше и явно не военный. Никаких орудийных портов в бортах, отсутствует даже намек на паровые машины. Очень похоже, 'купец', грузовой то есть. И, в этом Александр был готов поклясться, не британский.

Человеку, далекому от моря, это может показаться выдумкой, но на самом деле профессиональный моряк достаточно легко определит, в какой стране и даже на каких верфях построен корабль. Обводы, такелаж, надстройки... Тысяча и одна мелочь имеет свой собственный, ни с чем не сравнимый колорит. И этот корабль был построен не на английских верфях, тут вопросов быть не могло.

А вот где? Чем-то он напоминал французские из тех, что строились лет этак двадцать, а то и тридцать назад. Но — не совсем то. Да и потом, на палубе корабля видны были характерной расцветки мундиры английских солдат. Учитывая, что французы с англичанами союзники, какой смысл размещать на его борту британскую абордажную партию? Вот то-то!

Впрочем, эта загадка оказалась из тех что разрешаются быстро и походя. Верховцева сразу по прибытии отделили от его людей и отправили на 'Бульдог'. Шлюпка, благо, имелась, да и вообще на берегу скопилось довольно много англичан, видимо, решивших воспользоваться оказией для мелких надобностей вроде отдыха, помывки, стирки и прочих радостей жизни. Учитывая число котлов, в которых вовсю кипела вода, морячки обустраивались всерьез и надолго.

Так вот, пока шлюпка неспешно дефилировала к кораблю, она прошла совсем рядом с 'купцом', и мичману не составило труда прочитать и название корабля, и мелкими буквами написанный чуть ниже порт приписки. 'Санта Изабель', Кадикс*. Испанец, значит.

*Он же Кадис. Город-порт на юге Испании

Ну, тогда все логично, в том числе и то, что корабль похож на французские образцы. Французы в массе своей посредственные моряки, но отменные корабелы. В Европе, наверное, лучшие, поэтому их решения не считают зазорными применять на своих кораблях даже британцы, что уж говорить об Испании. Вот и копировали, естественно, со своим колоритом, получая в результате корабли быстрые, мореходные и очень крепкие. На этом, небось, через Атлантику перейти можно запросто. Интересно, с какой радости его занесло в эти воды, да еще и в разгар большой войны? И чем он не поладил с англичанами? Впрочем, те всегда умели тащить все, что плохо лежит.

На борту шлюпа его встретил командир 'Бульдога'. Высоченный, даже выше совсем не маленького Александра, и худой, просоленный морскими ветрами. На вид ему было лет тридцать или около того, но в темных волосах изрядно седины. Без мундира, в одной не первой свежести рубахе. Шрам на щеке придавал ему сходство с пиратом.

Впрочем, держался он без тени презрения к русскому. Правда, и без признаков вежливости — безразлично, вот самое верное определение. Задал несколько вопросов, услышал ту же историю, что и морской пехотинец. Кивнул и поинтересовался, какая нелегкая занесла в эти воды русский корвет. Пришлось отвечать.

Версию о том, что 'Князь Варшавский' проводил разведывательный поход, он сглотнул без каких-либо признаков недоверия. В самом деле, без разведки нельзя, а послать в нее корвет или бриг — нормальное решение. Ну, в самом-то деле, не линкоры же на такие задания гонять. А что подробностей нет — так что может знать самый младший из офицеров корабля? А мичманский чин и молодость Александра об этом прямо-таки вопили. Словом, узнал, что хотел, после чего потерял к русскому интерес и махнул рукой — увозите, мол. И отправили Верховцева обратно на берег. Точнее, не обратно...

Английский капитан оказался таким умным, что аж убить хотелось. Свою ахиллесову пяту он знал прекрасно — даже с учетом приданных морских пехотинцев людей для того, чтобы еще и пленных охранять, у него было маловато. И решение проблем он нашел остроумное — по всему судя происхождение сказалось, не иначе. Все же высаживать людей на необитаемый остров — это нормальная пиратская практика. Ну а пират и англичанин — это, можно сказать, полноценные синонимы.

В общем, русских перевезли на остров. Причем довольно далеко отстоящий в море, и это было логично. Если в шхерах островов масса, но до материка с них вплавь добраться раз плюнуть, то полторы мили* по стылой даже летом балтийской воде... Такое препятствие — уже серьезно. Сейчас же когда весна и море еще даже не сделало вид, что нагревается... В общем, хорошая тюрьма. И не надо возиться ни с охраной, ни с кормежкой — рыбы вокруг хватает а как уж пленные ее будут ловить, британцев не интересовало совершенно. Опять же, имеется какая-то пародия на лес, опять же, вынесенного на берег плавника хватает. Не сдохнут русские, но и не сбегут, так, видимо, рассудил британский капитан, и был со своей точки зрения прав.

*Морская миля 1852 м

Так что высадили их англичане, честно вернули ножи, без которых жить станет не то чтобы весело и приятно, да и свалили в туман. Дело шло к вечеру, и неудивительно, что британские моряки торопились вернуться к своим. И уже после этого выяснилось, что остров этот вполне себе обитаем.

— ...Вот так мы здесь и очутились.

Закончив рассказ, который, если сократить эпитеты и ругань, можно было запросто сокращать вдвое, Матвеев лег на спину и принялся смотреть на звезды. Могучая бородища купца-старовера казалась разросшейся до безобразия моховой кочкой. Вот так... Действительно, вот так.

Население острова составляло человек сорок. Часть команды того самого 'испанца', что стоял возле берега, и остатки еще одной команды, только уже русской. Если точнее, люди Василия Матвеева, купца из старообрядцев, что не первый год уже хаживал по торговым делам то в Швецию, то в Данию, то к немцам. И оказались они все здесь практически одинаково — после встречи с английским шлюпом. Только вот за жабры их взяли по-разному.

Испанский корабль вышел из порта Риги. Испанцы искренне верили, что их нейтральный статус защитит корабль от британцев. Наивные! Англичане, завоевав в свое время господство на море, плевать хотели на приличия вообще и чей-то там нейтральный статус в частности. Просто навели пушки, высадили абордажную группу — и все, дело сделано. Теперь британским офицерам полагались неплохие призовые, как-никак испанский корабль шел из неприятельского порта, и груз его можно было считать контрабандой безо всякого досмотра. Тем более, зерно — русский хлеб всегда в цене.

С Матвеевым дело обстояло куда круче. Обнаружив, что за ними прет британская посудина, Матвеев сразу же попытался уйти. Будь ветер чуть посильнее — возможно, и получилось бы. В шхерах можно спрятать и корабль посерьезней. Но — не срослось, и вскоре заговорили пушки.

Вот тут и оказалось, что русские купцы — противники опасные. Как ни крути, а предки русских ходили в набеги еще в те времена, когда англичане сидели на своих островах и носа оттуда не казали. Да, на торговом судне пушек не было, но при попытке британцев взять их на абордаж они встретили нахалов плотным ружейным огнем. В общем, дело кончилось потоплением торгового корабля и вылавливанием уцелевших непосредственно из воды. Еще и удивительно, что выловили — запросто могли развернуться и просто уйти. Но, видимо, какое-то понятие о благородстве и морских законах у англичан еще осталось. Не зря их поговорка гласит: Люди делятся на живых, мертвых и тех, кто плавает по морям. Так что выловили, допросили, выбили Матвееву пару зубов да и высадили на этот остров. Чтоб, значит, и думать не смели бежать.