Гибель руководства Ввс Ркка в начале войны

 Помощник командующего ВВС Приволжского военного округа по военно-учебным заведениям генерал-лейтенант авиации АЛЕКСЕЕВ Павел Александрович (19.06.41).

Кроме того, в конце мая 1941 г. были сняты с должностей и 04.06.41 г. и лишены звания генерал-майор авиации с понижением до полковника:

 Начальник управления кадров Главного Управления ВВС генерал-майор авиации БЕЛОВ Василий Павлович. За нарушение порядка в подборе командных кадров.

 Начальник Высшей летно-тактической школы ВВС РККА генерал-майор авиации ВАСИЛЬЕВ Иван Васильевич. Из-за знакомства с фигурантами "дела авиаторов".

Вероятно, оба еще долго благодарили судьбу за то, что легко отделались. Потому что продолжили службу. Хотя и на менее значимых должностях. И впоследствии снова стали генералами.

Так или иначе. Но. Даже если полет "Юнкерса" и не являлся тщательно спланированной провокацией Абвера, а был экспромтом, его результаты превзошли все ожидания.

Большинство арестованных были участниками национально-революционной войны в Испании. Их обвинили в том, что они являлись участниками военной заговорщической организации, по заданиям которой "проводили вражескую работу, направленную на поражение Республиканской Испании, снижение боевой подготовки ВВС Красной Армии и увеличение аварийности в Военно-Воздушных Силах".

А завтра была война. И это стало отягчающим обстоятельством.

Согласно рассекреченным документам спецфондов, вечером 21.06.41 г. начальник особого отдела НКВД ЗапОВО старший майор ГБ П.Г. Бегма получил спецсообщение из Москвы об 'изъятии генерала И.И. Копец по вновь открывшимся обстоятельствам'. Основанием послужили показания генерал-лейтенанта авиации Я.В. Смушкевича о том, что он сам завербовал Копеца в свою группу. Около двух часов ночи 22.06.41 г. П.Г. Бегма лично предупредил генерала о предстоящем аресте.

А уже через час 637 бомбардировщиков и 231 истребитель Люфтваффе нанесли массированный удар по 26 аэродромам ВВС ЗапОВО. За ними шла вторая волна из 400 самолетов. Копец успел отдать 3 приказа: в 05.00 — 43-й истребительной авиадивизии прикрыть Минск и Бобруйск, в 09.30 передал 3 авиадивизии в оперативное подчинение общевойсковым командармам, в 12.02 приказал атаковать пехотные колонны Вермахта силами дальних бомбардировщиков ДБ-3ф и ТБ-3.

В первый день войны было уничтожено 1811 советских самолетов, в т.ч. 322 самолета в воздухе и 1489 — на земле.

ВВС Западного фронта за день потеряли 738 самолетов, в т.ч. 528 — на стоянках. Совершив облет разрушенных аэродромов и узнав о масштабах потерь, командующий ВВС Западного Особого военного округа Герой Советского Союза генерал-майор авиации КОПЕЦ Иван Иванович вечером того же дня застрелился в своем служебном кабинете. Не дожидаясь пока за ним придут особисты.

Может быть, таким образом он хотел как-то облегчить судьбу своей жены и малолетних детей. Которые в случае его ареста автоматически становились членами семьи изменника Родины. Но. Это не помогло. Через два месяца вдова генерала была арестована и год спустя приговорена к 5 годам лишения свободы по ст. 58-1 УК РСФСР. Срок отбыла полностью. Впоследствии реабилитирована.

Версия о самоубийстве является официальной. Однако, по некоторым данным, Копец мог быть убит при задержании. Что объясняет последующий арест его вдовы и осуждение ее как Ч.С.И.Р.

С началом войны аресты не прекратились.

В конце июня — начале июля 1941 г. были арестованы:

 Слушатель Военной академии Генерального штаба РККА (начальник Главного управления ВВС РККА в августе 1940 — апреле 1941 гг.) Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации РЫЧАГОВ Павел Васильевич (24.06.41).

 Командующий ВВС Киевского Особого военного округа Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации ПТУХИН Евгений Саввич (24.06.41).

 Командующий ВВС 7-й армии Северо-Западного фронта (начальник Разведывательного управления РККА в апреле 1939 — апреле 1941 гг.) Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации ПРОСКУРОВ Иван Иосифович (27.06.41).

 Начальник штаба ВВС РККА генерал-майор авиации ВОЛОДИН Павел Семенович (27.06.41).

 Начальник Военной академии командного и штурманского состава ВВС (начальник штаба ВВС РККА в сентябре 1939 — сентябре 1940 гг.) генерал-лейтенант авиации АРЖЕНУХИН Федор Константинович (28.06.41).

 Командир 9-й смешанной авиадивизии Западного фронта Герой Советского Союза генерал-майор авиации ЧЕРНЫХ Сергей Александрович (08.07.41).

 Командующий ВВС Дальневосточного фронта (командующий ВВС Западного Особого военного округа в июне 1937 — июле 1940 гг.) генерал-лейтенант авиации ГУСЕВ Константин Михайлович (11.07.41).

 Командующий ВВС Северо-Западного фронта (командующий ВВС Прибалтийского Особого военного округа в мае — июне 1941 г.) генерал-майор авиации ИОНОВ Алексей Павлович (11.07.41).

 Командующий ВВС Западного фронта (заместитель командующего ВВС Западного Особого военного округа с весны 1941 г.) генерал-майор авиации ТАЮРСКИЙ Андрей Иванович (12.07.41).

 Начальник штаба ВВС Юго-Западного фронта (ранее ВВС Киевского Особого военного округа) генерал-майор авиации ЛАСКИН Николай Алексеевич (12.07 41).

7. "СЛЕДСТВИЕ"

Генерала Рычагова арестовали на Курском вокзале. Как и многие другие командиры Красной Армии, отправленные в отпуск после заявления ТАСС от 14.06.1941 г., он вместе с женой отдыхал на юге. Но после выступления Молотова сразу же отправился на Сочинский вокзал. Даже ему, Герою Советского Союза, генералу и депутату Верховного Совета взять билеты удалось не сразу. Однако он умел добиваться своего. И 24-го был уже в Москве. Его попросили зайти к военному коменданту, где уже ждали люди в штатском. Ордер на арест подписал комиссар государственной безопасности 3-го ранга Б.З. Кобулов. Без санкции прокурора.

Его жена майор Мария Нестеренко, известная летчица, награжденная орденами Красной Звезды и Трудового Красного Знамени, в шоковом состоянии отправилась к месту своей службы. Ее взяли через два дня. Прямо на летном поле Центрального аэродрома им. М.В. Фрунзе.

В обвинительном заключении М.П. Нестеренко цинично указывалось, "будучи любимой женой Рычагова не могла не знать об изменнической деятельности своего мужа".

Генерал Проскуров за несколько дней до войны был назначен командующим ВВС 7-й армии. Прежде чем убыть к новому месту службы, он побывал в 5-м (разведывательном) управлении Красной Армии и ознакомился с положением дел на мурманском направлении. Узнав о сосредоточении немецких и финских войск у границ СССР, он передал приказ штабу ВВС в г. Петрозаводске о незамедлительной переброске самолетов с основных аэродромов на запасные. Что позволило сохранить от уничтожения авиацию 7-й армии. Выходные генерал собирался провести с семьей. Но война нарушила все планы. 22-го Проскуров уехал в Петрозаводск, чтобы вступить в командование вверенными частями. Но командовал он не долго. 27 июня его арестовали и этапировали в Москву.

Генерала Птухина арестовали в Тернополе. Куда был передислоцирован командный пункт ВВС Киевского Особого военного округа. Точнее, должен был передислоцироваться к воскресенью 22 июня. В соответствии с телеграммой Г.К. Жукова. Полученной в четверг 19-го. Но сделать это не успел. Вернее, успел только частично. Узел связи штаба ВВС в Киеве имел связь со всеми аэродромами, а КП в Тернополе ею обеспечен не был. В результате, правильное, в общем и целом, указание о передислокации привело к потере управления частями ВВС КОВО в первый день войны. 21 июня колонна основной группы штаба округа, включая штаб ВВС, выехала в Тернополь. Утром 22-го, когда Люфтваффе уже бомбили Киев, она находилась еще в 65 км от места назначения. Что и привело к тому, к чему привело.

В первый день войны ВВС КОВО потеряли 301 самолет, в т.ч. 109 на стоянках. Меньше, чем ЗапОВО, конечно. Но все равно слишком много. Лишь к вечеру, ценой огромных усилий, Птухину удалось восстановить управление частями и перейти к организованным действиям. Но взяли его не за это. Приказ о снятии его с должности за аварийность был подписан еще 20 июня. Но ознакомиться с ним Птухин не успел. И был вторично отстранен 24-го. И арестован.

Генерал Черных был взят под стражу 8 июля в Брянске. Но обвинять "в участии в военной заговорщической организации" его не стали. Хотя он тоже был "испанцем".

Данных о потерях 9-й сад в первый день войны в результате воздушного налета не имеется. Тем не менее, за первые три дня 347 самолетов из 429, имевшихся в дивизии, были уничтожены. Судя по всему, они были сожжены собственным личным составом при "перебазировании" в тыл. Командир дивизии, за 4 дня успевший "перебазироваться" на 700 с лишним километров, от Белостока до Брянска, ответственность за потерю материальной части возложил на Люфтваффе.

Поэтому Черных было предъявлено обвинение по ст. 193-21 УК РСФСР п. "б": "Самовольное отступление начальника от данных ему для боя распоряжений... не в целях способствования неприятелю, но вопреки военным правилам, влечет за собой — лишение свободы на срок не ниже трех лет, а при наличии особо отягчающих обстоятельств — высшую меру социальной защиты".

В определении N 4н3218/58* Военной коллегии Верховного суда СССР от 5.08.58 г. указывается: "Черных признан виновным и осужден за то, что, будучи командиром 9-й авиадивизии, в период начала военных действий немецко-фашистских войск против СССР, он проявил преступное бездействие в выполнении возложенных на него обязанностей, в результате чего авиация противника уничтожила около 70 % материальной части дивизии, а в ночь на 27 июня 1941 года, находясь на Сещенском аэродроме и приняв прилетевшие на этот аэродром три советских самолета за фашистские, проявил трусость, объявил бесцельную тревогу, после чего, бросив руководство частями дивизии, бежал с фронта в гор. Брянск, где распространял провокационные измышления о том, что противник высадил на Сещенском аэродроме десант... Черных на суде признал себя виновным в том, что он ошибочно принял приземлившиеся на Сещенском аэродроме советские самолеты за фашистские и предпринял действия, чтобы захватить эти самолеты; в остальной части предъявленного ему обвинения Черных виновным себя не признал, и объяснил, что уничтожение противником материальной части дивизии было обусловлено не боеспособностью дивизии, о чем вышестоящее командование было осведомлено полностью".

Дважды Героя Советского Союза Смушкевича взяли в госпитале, где он проходил курс лечения. В "воронок" его несли на носилках. Обыском в генеральской квартире в печально знаменитом "Доме ЦИК и СНК СССР" (он же "Дом на Набережной") руководил лично Кобулов. Впрочем, это произошло еще за две недели до войны...

Кто-то из арестованных начал давать показания сразу, кто-то некоторое время еще держался. Вскоре после ареста, не выдержав побоев, начали давать показания Смушкевич и Мерецков. Рычагов признался на третьем допросе. Штерн продержался двадцать дней. Проскуров и Гусев виновными себя не признали. Но, в конце концов, под давлением следователей сознались почти все.

"Следствием" руководил начальник Следственной части НКВД СССР майор госбезопасности Л.Е. Влодзимирский.

28.07.41 г. Влодзимирский провел очную ставку бывшего помощника командующего ВВС Орловского военного округа по высшим учебным заведениям генерал-майора авиации Шахта с бывшим заместителем командующего ВВС Ленинградского военного округа генерал-майором авиации Левиным, уже давшим признательные показания.

Выписка из протокола очной ставки Левина и Шахта от 28.07.41 г.:

"В.: (к Левину) Что вы знаете о Шахте?

О.: Шахта я знаю с 1933 или 1934 г. В то время он был командиром эскадрильи Особого назначения при Алкснисе. Кроме того, знаю Шахта как германского шпиона.

В.: (к Шахту) Вы признаете, что являлись агентом германской разведки?

О.: Да, я уже показывал на следствии о своей шпионской работе в пользу германской разведки.

В.: (к Шахту) Были ли вы связаны с Левиным по шпионской работе в пользу немецкой разведки?

О.: С Левиным по шпионской работе на немецкую разведку я связи не имел.

В.: (к Шахту) В таком случае, откуда Левин знает о том, что вы являетесь германским шпионом?

О.: Удивлен, откуда ему это могло быть известно.

В.: (к Левину) Каким путем вы узнали, что Шахт шпион?

О.: В 1934 г. Шахт установил со мной связь по паролю, который был мне дан при моей вербовке немецкой разведкой в Берлине. В дальнейшем я передал Шахту ряд шпионских материалов по авиации.

В.: (к Шахту) Теперь вы начнете давать показания о связях с Левиным, не дожидаясь дальнейшего изобличения?

О.: Показания Левина я отрицаю. По шпионской работе я с ним не связывался".

Далее Левин повторяет собственноручные "признательные" показания от 15.07.41 г.: "В 1936 г. о уехал в Испанию, но предупредил меня, что во время его отсутствия ко мне может обращаться его жена, которая в курсе дела. Он сказал также, что в пределах возможного необходимо проводить вредительскую работу в школах направленную на ослабление качества и темпов работы школ. В конце 1936 г., встретив меня на лестнице дома, где мы проживали, жена Шахта предложила мне спуститься пройтись по улице и поговорить. Мы пошли в садик на Страстной бульвар. Тут она мне сказала, что необходимо получить от меня очередные данные о состоянии школ. В начале 1937 г. я передал ей этот свой доклад после совещания начальников школ. Передача произошла на лестнице дома, где живем. В 1938 г. я вновь передал жене Шахта сведения о количестве выпущенных кадров из школ. Это было примерно в апреле-мае месяце".

В.: (к Шахту) Имеет ли смысл ваше дальнейшее запирательство?

О.: Да, я вижу, что дальше скрывать правду мне не удастся. Я действительно был связан с Левиным по шпионской работе в пользу немецкой разведки с 1934 г. Я просто убит. О своих дальнейших связях и практической работе я дам показания на следствии, а поэтому прошу очную ставку прервать.

В.: (к Левину) До какого времени вы были связаны с Шахтом по шпионской работе?

О.: Я передавал Шахту шпионские материалы до его отъезда в Испанию в 1936 г. Перед отъездом Шахт назвал мне одно, о котором я дал показания на следствии, и предложил передавать этому лицу шпионские данные на время его отсутствия. Так продолжались до декабря 1940 г. Примерно 20.12.40 — около 23 часов я встретился с Шахтом в Петровском парке. Шахт дал задание, касающееся ВВС. Я это задание выполнил и привез необходимые материалы в парк.

О. (Шахт): Я не мог встретиться с Левиным 20.12.40, т. к. находился в это время в Сочи.

В.: (к Левину) Не путаете ли вы дату встречи?

О.: Я не могу ручаться за точность даты".

31.07.41 г. была арестована Эмма Фишер, жена Шахта. Все обвинения она отвергла. Но это уже не имело значения.

Выписка из протокола допроса Фишер от 05.09.41 г.:

"В.: Следствие требует, чтобы вы правдиво рассказали о своей шпионской деятельности.

О.: Я шпионской деятельностью не занималась.

В.: Вы неправдивы. Вы упрямо скрываете свою шпионскую деятельность и голо отрицаете связь с иностранной разведкой.