Однако на атлантическом побережье Северной Африки португальцы пользовались преимуществом непосредственной географической близости. Генуэзцы начали торговать с марокканскими портами на атлантическом побережье еще в XII в., привлеченные главным образом золотом, которое доставлялись караванами через пустыню из Западной Африки. Однако торговля золотом была не единственным привлекающим мотивом, и к XIII в. генуэзцы уже покупали зерно и торговали кожей, оружием и тканями. В торговле вдоль атлантического побережья всегда было нечто большее, чем просто намек на пиратство, и в годы после 1291 г., когда братья Вивальди пропали без вести во время своего неудачного плавания, корабли из множества различных европейских портов посещали африканское побережье, занимаясь рыбной ловлей, охотой за призами и все чаще совершая набеги за рабами на Канарские острова, удобно расположенные недалеко от марокканского берега.
Где-то после 1325 г. Ланчеллото Малочелло основал генуэзское поселение на Лансароте, острове, который до сих пор носит его имя, и построил там замок. С этого времени регулярные рейсы на острова совершали жители Майорки, каталонцы, португальцы, флорентийцы и генуэзцы. В 1341 г. флот из трех судов, оснащенный королем Португалии, но под командованием флорентийца, отплыл на Канарские острова и вернулся позже в том же году с грузом рыбьего жира, красителей, шкур и четырех рабов. Скромный характер этого груза, возможно, объясняет, почему этот этап морской экспансии не получил большого импульса 26. Также возможно, что по возвращении эти корабли заходили на Мадейру, которая с 1351 г. начала появляться на картах-портоланах 27. В 1342 г. экспедиция с Майорки отправилась на Канарские острова, а в 1344 г. папская булла передала власть над островами дону Луису Испанскому, который санкционировал еще одну экспедицию по захвату рабов в 1345 году. В 1346 г. каталонец Хайме Феррер проплыл вдоль побережья, чтобы открыть Рио-д'Оро, которая ошибочно считалась источником западноафриканского золота. В 1351 г. на Канарские острова был назначен епископ, а в следующем году была отправлена миссия для обращения гуанчей, язычников, населявших острова. В глазах европейцев Канарские острова не имели суверена, и в разное время различные дворяне претендовали на роль их феодальных сюзеренов, добиваясь подтверждения своих титулов либо у папы, либо у королей Арагона или Кастилии.
Португальский историк Виторино Магальяйш Годиньо объясняет экспансию средиземноморских моряков вдоль побережья Марокко и проникновение генуэзских купцов вглубь страны в первой половине XIV в. временным закрытием торговых путей через Египет и Сирию и резким повышением стоимости золота по отношению к серебру 28. Именно поиск рынков, на которых можно было бы напрямую приобрести золото, а также захват или покупка рабов, которых можно было обменять на золото в различных восточных городах, привлекли итальянских купцов. Однако торговля этого региона вряд ли была достаточно прибыльной по сравнению с другими областями торговли, и поэтому неудивительно, что во второй половине XIV в. купцы потеряли интерес к снаряжению столь дорогих экспедиций. Тем временем опустошительная эпидемия Черной смерти, поразившая Западную Европу с 1348 г., отвлекла внимание военного класса от заморских авантюр, а сами Канарские острова, населенные воинственными гуанчами, решительно сопротивлявшимися набегам, не смогли привлечь поселенцев. После первоначального всплеска активности интерес к островам, похоже, ослаб, и в течение пятидесяти лет их лишь изредка посещали экспедиции работорговцев и корсаров.
Каперство продолжало привлекать представителей знати так же, как служба в "вольных компаниях" во время Столетней войны. Хронист Фруассар описывает нападение генуэзцев на Махдию в Северной Африке в 1390 г., для которого они наняли отряды французских рыцарей под командованием герцога Бурбона 29. Болезни и лишения уничтожили этот отряд налетчиков, но пиратские рейды могли принести богатую добычу или богатых маврских пленников, за которых можно было получить выкуп. Рабы также могли быть добыты пиратством, набегами или путем бартера с прибрежными общинами и находили готовый рынок сбыта в Южной Европе и восточном Средиземноморье 30. Португальский хронист Зурара объясняет, что первоначальная идея захвата Сеуты возникла из отчета о городе, сделанного королевскому финансовому интенданту Жуану Аффонсу, который послал агента, чтобы договориться о выкупе захваченных им пленников 31. Именно эти каперские плавания к атлантическому побережью Марокко и Канарским островам превратились в "Путешествия с целью открытий" при их описании на страницах рыцарской хроники Зурары.
К концу XIV в. португальцы всех сословий дополняли скудную прибыль от сельского хозяйства различными формами предпринимательской деятельности. Рыбаки, торговцы, кораблестроители и судовладельцы смотрели за моря; класс землевладельцев потакал своей склонности к войне и добыче, принимая участие в англо-французском конфликте и в набегах за рабами на марокканское побережье; купцы искали торговые возможности в Северной Европе или Средиземноморье; в то время как генуэзцы с их обширными торговыми контактами в Африке и на Ближнем Востоке все больше доминировали в финансовом секторе Португалии и искали возможности для инвестиций в сельское хозяйство.
Участие Португалии в Столетней войне
По мере того, как значение Лиссабона как морского порта росло, его судьба стала связана не только с Генуей, но и с Англией. К середине XIV в. конфликт между английской и французской Коронами начал распространяться на Пиренейский полуостров. Отряды, слабо связанные либо с французами, либо с англичанами, пересекали Пиренеи во время затишья в боях во Франции: французы поддерживали притязания Энрике де Трастамары на трон Кастилии, англичане — претензии Педро I. В 1362 г. англичане подписали официальный договор о союзе с Кастилией, в то время как французская помощь Арагону и делу Трастамары приняла форму вооруженного вторжения под предводительством Дюгеклена в 1365 г. Педро I Кастильский бежал в Португалию, но не смог получить помощи и впоследствии был убит своим соперником. В 1369 г. Джон Гонт, сын английского короля Эдуарда III и женатый на дочери Педро, претендовал на кастильский трон, а в 1370-х гг. португальцы все активнее поддерживали англичан. В 1381 г. английская экспедиция во главе с графом Кембриджским высадилась в Португалии для вторжения в Кастилию и получила поддержку войск, собранных в самой Португалии.
Мотивацией для такого участия в кастильской политике и в более широкой политической борьбе в Западной Европе были хронические проблемы с престолонаследием как у португальской, так и кастильской династий. В то время как у дона Педру I Португальского были дети от его кастильской любовницы (и, возможно, жены) Инес де Кастро, а дон Фернанду женился на Леонор Теллеш, женщине с сильными кастильскими связями, и интриговал с диссидентской кастильской знатью в борьбе за кастильский трон, династические браки гарантировали, что, в свою очередь, короли Кастилии из династии Трастамара будут претендовать на португальскую корону. Союз двух корон действительно поддерживался многими представителями португальской знати, особенно теми, кто был связан с военными орденами Сантьяго и Калатравы, которые имели кастильское происхождение, в ожидании земель, почестей и богатых браков, которые достанутся им в расширенном королевстве, которое возникло бы в результате любого такого союза. Хотя португальцы всегда гордились своей независимостью как нация, следует также помнить, что, по крайней мере до 1640 г., объединение Португалии с Кастилией было одной из основных целей как Короны, так и значительной части знати.
Папский раскол также помог связать Португалию с Англией. Поскольку Франция и ее кастильские ставленники поддерживали авиньонских пап, Португалия, оставшаяся верной римским папам, оказалась в опасной изоляции в политико-религиозном мире конца XIV века. Англия также поддержала римское папство и поэтому стала естественным союзником португальцев. По мере того, как Португалии угрожал распад на враждующие феодальные группировки, англичане приобретали все большее влияние в ее делах, и союз с Англией, впервые заключенный в 1369 г., становился все более ценным активом для королей Португалии 32.
Дворянство и военные сословия в позднесредневековой Португалии 33
Состояние почти повсеместной гражданской войны в Португалии скрывало растущую зависимость дворянского класса. За "Черной смертью" последовало повсеместное сокращение населения сельских районов и падение доходов от земельных владений. В результате статус и богатство, необходимое для его поддержания, стали все больше зависеть от получения доли ресурсов и покровительства церкви или Короны. Церковные должности и командорства военных орденов стали придатками могущественных дворянских домов, а конкуренция за контроль над королевским покровительством и ресурсами Короны объясняет частоту, с которой оспаривались претензии на трон и поддерживались конкурирующие претенденты. Для мелкого дворянства, фидалгуш, статус и богатство также стали меньше зависеть от унаследованных притязаний на землю, а больше от покровительства грандов или от добычи, которую можно было завоевать в войне.
Война действительно считалась почетным занятием, которое могло принести как статус, так и богатство, если фортуна дарила неожиданную прибыль в виде выкупа, грабежа или господства на завоеванной территории. Вооруженные набеги на территорию противника или на вражеские корабли были традиционным и законным источником дохода для военного сословия и, между прочим, для короля, который претендовал на пятую часть всей добычи, захваченной в ходе таких набегов 34. Военное сословие, на протяжении поколений обучавшееся ведению такой войны, должно было возглавить заморскую экспансию Португалии, обеспечив руководство и большую часть личного состава для экспедиций и навязав возникшей империи свои классовые интересы и свою систему ценностей.
Ядро португальских вооруженных сил, которые противостояли кастильцам при Альжубарроте в 1385 г. и захватили Сеуту в 1415 г., представляло собой то, что можно было бы назвать "феодальным войском", состоящим из ведущих дворян и их вооруженных последователей. Знатные дворяне традиционно получали от Короны contias — пожалования земель или доходов, выплачиваемые им при рождении, что обязывало их к военной службе в качестве vassallos del rey (вассалов короля (португ.)) и обязывало их предоставить определенное количество "копий"35. Эти "копья" набирались из больших дворянских семей, в которых искали работу сыновья фидалгуш, хотя иногда они были родом из тех городов, которые находились под юрисдикцией знати. Результатом действий крупной знати, по сути, стали частные армии, которые могли действовать и часто действовали независимо от Короны — классическим примером являются подвиги войск под командованием коннетабля Нуну Алвариша Перейры во время войны против Кастилии в 1383-1385 гг., а также его угроза покинуть Португалию, если король попытается поставить его личную армию под свой контроль. Помимо службы под началом своего господина в королевской армии, военные последователи представителей знати могли также отправляться в рейды или пиратские набеги. Взамен, кроме содержания и оплаты, они ожидали, что им предложат материальное вознаграждение и дальнейшую работу.
Особое значение имела роль рыцарей четырех военных орденов (Сантьяго, Ависа, Христа и Госпиталя). В XV в. ордена были поставлены под королевский контроль путем систематического назначения членов правящей династии на должности магистров орденов. Ордена не только контролировали приграничные и прибрежные крепости и их арсеналы, но также должны были обеспечивать "копьями" любую собранную армию 36. Рыцари орденов, особенно ордена Христа и Сантьяго, обеспечивали резерв людской силы, которая Корона могла использовать для организации зарубежной экспансии 37. Командующие исследовательскими экспедициями, капитаны-донатарии островов и командиры заморских крепостей обычно выбирались из числа рыцарей орденов, хотя сами ордены всегда выступали против идеи о том, что у них были какие-либо обязательства служить за границей 38.
Помимо vassallos del rey и их "копейщиков", солдат поставляли города, имевшие хартии (консельюш). Самыми значительными из них были арбалетчики (besteiros), полупрофессиональный корпус, созданный в XIV в. Эти люди были специально отобраны из класса ремесленников и получили значительные финансовые привилегии, позволяющие им поддерживать себя в боевой готовности, быть обученными и экипированными для войны. Они были разбросаны по всему королевству и составляли ядро любых сил, которые необходимо было собрать для выполнения внутренних полицейских функций или для обороны королевства, которая в XV в. стала включать защиту африканских крепостей. На бумаге этот корпус, избиравший своих собственных командиров, насчитывал около 5000 человек 39.
Существовали также так называемые aquantiados (налогоплательщики). В зависимости от уровня, на котором оценивалось их имущество, эти люди должны были содержать либо всадника, либо пехотинца и его оружие, а иногда только лошадь или снаряжение. Эта воинская обязанность была очень непопулярна, и злоупотребление ею было предметом бесконечных жалоб. Например, Фернан Лопеш сообщает, что, когда граф Кембриджский прибыл в Португалию со своей армией в 1381 г., король забрал лошадей aquantiados, чтобы предоставить их в распоряжение английских войск, без выплаты какой-либо компенсации их владельцам 40. Однако идея о том, что рядовые граждане обязаны нести военную службу, укоренилась в общинной автономии, на которую претендовали консельюш, и стала обязанностью, которую принимали также все moradores в обширных владениях Португалии. Снова и снова португальским монархам приходилось обращаться к этим провинциальным рекрутам, чтобы собрать армию, и в той или иной форме это народное ополчение оставалось ядром, вокруг которого строилась оборона Португалии до времен Наполеона 41.
Идеология этих феодальных армий по-прежнему оставалась идеологией рыцарства и крестового похода. Фидалгуш добивались формального посвящения в рыцари, а Зурара, чьи сочинения были созданы по образцу рыцарских хроник, утверждал в "Cr"nica da tornada de Ceuta", написанной в 1450-х гг., что главной причиной экспедиции на Сеуту в 1415 г. было желание инфантов (принцев) быть посвященными в рыцари на поле битвы, а не на турнире 42. В своей книге "Cr"nica dos feitos de Guin"" он рассказывает истории о вооруженных людях на службе инфанта дома Энрике (Генриха "Мореплавателя"), получающих посвящение в рыцари на пляжах Западной Африки после успешного набега за рабами 43. Крестовый поход против мавров также занимал видное место в идеологии солдат, которые часто искали оправдания своим действиям на традиционном языке крестоносцев — в том числе и у самого дона Энрике 44. Однако рыцарское звание было не просто военной почестью. Оно могло повлечь за собой членство в одном из военных орденов с их огромным корпоративным богатством и ожиданием вознаграждения в виде предоставления командорства, города или замка, находившегося под контролем рыцарей.
