Гирум. Действие 1. Главы 1-12.

Телекинезом же ему не хотелось пользоваться лишний раз, так как это всегда требовало безумного напряжения всех сил и совсем не гарантировало результат: ему всего один раз удалось избавиться от Д-поля браслета. Кроме того, работа с браслетом требовала завершения за один раз, а манипуляции М-волнами можно было проводить столько раз, сколько нужно для достижения эффекта.

Александру удалось сосредоточиться на задаче, и он принялся в очередной раз осматривать треклятый браслет. Как говорили его коллеги по несчастью, каждый ощущал его излучение как какую-то тяжесть, не дающую нормально дышать, двигаться, вызывающую дискомфорт, головную боль и прочие неприятные эффекты. При этом, как высказывался умник Игорь, чем сильнее у человека способности к управлению М-полем, и чем больше его внутренний энергетический запас, тем сильнее на него действует депрессивное поле. Поэтому многие зоны, перекрытые Д-полями огромной мощности, были абсолютно безвредными для простого человека, и могли довести сильного М-оператора, захоти он пересечь их, до состояния совершенного нестояния. Поэтому-то, говорил Игорь, они воспринимались как обычные браслеты в первые дни их пребывания в "Метрономе" и начали восприниматься как особо изощренная пытка в настоящем.

Но теоретические изыскания Александра волновали мало. Он вовсю подбирал различные сочетания волн, которые могли пройти сквозь структуру браслета и внести в него нужные изменения. К сожалению, с каждым разом задача становилась все сложнее и сложнее, так как техотдел тоже не стоял на месте, постоянно экспериментировал с материалами, стремясь получить абсолютный изолятор, с абсолютно стабильной энергоинформационной структурой и абсолютной устойчивостью к М-полям. К счастью, своей цели они еще не достигли, да и не могли достичь, хотя Александру частенько казалось, что все уже напрасно. Вот и сейчас, десять дней назад казавшийся неприступным браслет начал потихоньку раскрывать свои тайны. Смолин удалось определить частоты и амплитуды волн, формирующих депрессивное поле, что означало долгожданную возможность "вплести" в уже не казавшимся сплошным клубок волн парочку своих, которые бы уже не оказались погашенными браслетом.

Волны он видел в виде разноцветных тончайших линий, а прежде казавшееся сплошным Д-поле браслета — в виде серого пятна, в котором уже выделялись ниточки М-волн. Он принялся аккуратно продолжать начатую работу, стремясь коснуться материала браслета, но неведомые умельцы из техотдела отнюдь не спешили облегчить ему задачу. И раз за разом все усилия Александра нейтрализовывались браслетом. Спустя почти час работы он, не продвинувшись ни на шаг, уснул.

* * *

А тем временем Виктор шел по коридору. Сегодня эксперименты затянулись допоздна, и он, обладая великолепным чувством времени, удивлялся, как это обычные люди, пусть и ученые, выдерживают такой сумасшедший ритм исследований. Он направлялся в свою комнату и попутно считывал окружающее пространство. Когда он впервые обнаружил, что способен, несмотря на браслет-подавитель, оставлять следы своего пребывания в виде деформированных М-волн на окружающих предметах, он удивился и долго не мог придумать, как же подать об этом знак остальным из его группы. Как выяснилось позднее, не он один не был дураком, и на эту особенность обратили внимание почти все. Разработать же азбуку общения было уже делом времени, а опознавание осуществлялось автоматически. Как выяснилось, след, оставляемый каждым оператором, был сродни отпечаткам пальцев и являлся индивидуальной особенностью. Поэтому все подопытные, а ничем иным они и не являлись, знали, что "Метроном" это огромный, и в основном, подземный комплекс, что на каждого человека из их группы приходится не менее кубического километра пространства, напичканного лабораториями, Д-генераторами и охраной, и что больше всего руководство проекта волнует вопрос, как бы удержать столь ценные, но опасные кадры в повиновении.

Кроме того, из этих посланий каждый мог узнать, какими исследованиями занимаются его товарищи по несчастью, что они узнали о своих возможностях самостоятельно. Обсуждался на этом своеобразном форуме и вопрос побега. Но эта идея каждый раз признавалась несостоятельной — после того как Игорь однажды попытался бежать, разрушив при этом лабораторию, в которой проходил один из экспериментов с ним, вся группа узнала о существовании генераторов депрессивного поля огромной мощности. Настолько огромной, что даже простой человек безо всяких способностей ощущал себя в нем неуютно. А что уж говорить об одном из сильнейших операторов их группы? Игорь надолго вырубился и каждый раз с содроганием вспоминал свои ощущения от попадания под удар Д-полем.

Виктория, специализировавшаяся на создании предметов с измененным энергоинформационным полем, потом смогла выяснить, что Д-генераторы, расположенные в лабораториях, не самые мощные из имеющихся на комплексе. Оказалось, что полковник Золеев весьма предусмотрительно разместил еще больших по габаритам и мощности монстров в ключевых точках "Метронома", а потому возможность выйти на поверхность, используя предусмотренные проектом туннели и шахты было практически невозможно. Создать же дополнительные технологические отверстия было также крайне сложно, так как в лабораториях смогли получить материал, который не поддавался М-излучению. После вопроса Олега, как такое возможно, последовала убедительные объяснения Романа Филатова и аналогии со свинцом, материале, экранирующем от радиоактивного излучения. Еще одной сложностью было разделенное по времени освобождение от браслетов, из-за чего невозможно было одновременный рывок к свободе всех. Напротив, как оказалось, если хотя бы один выходил из-под контроля, то внешние генераторы включались во всем комплексе.

Единственная реальная возможность для побега появилась лишь недавно, после того как Юля Пяльцева и Вика Жаворонкова начали заниматься вопросом мгновенной транспортировки. Но для успешного побега требовалось очень многое, поэтому Виктор, неформальный лидер группы, попросил всех временно отложить попытки освободиться от браслетов, дабы не беспокоить охрану.

Сейчас он внимательно вчитывался в сообщения от Юлии, которые она регулярно оставляла для него. Сейчас именно ее успех решал очень многое. Каждый хотел обрести свободу, так как все понимали, что вероятность получить ее из рук руководства исчезающе мала, но пока ничего обнадеживающего не было. На переброску даже весьма небольшой массы требовалось огромное количество энергии при соблюдении весьма сложных условий, как с передающей стороны, так и с принимающей. Понятно, что об их выполнении, особенно с принимающей, которая располагалась в этом же комплексе, не могло идти и речи. Виктор устало вздохнул и опустил голову. Сопровождающий взглянул на него с интересом и сочувствием, но промолчал. Ему, лишь недавно прибывшему на расширяющийся "Метроном", многое казалось в новинку, и особо странным казалось столь огромное внимание к этим, внешне ничем не примечательным восьмерым человекам.

Глава 6.

Александр очнулся с ужасной головной болью, вызванной депрессивным полем огромной мощности. Она зарождалась где-то в глубине черепа и проходила через весь череп, гигантским гидравлическим прессом выдавливая все образы и чувства, оставляя после себя лишь исковерканные обрывки мыслей. Он не выдержал и застонал, прикусив губу. Пытаясь хоть как-то унять боль, Александр рефлекторно попытался приложить руку к раскалывающейся голове, но с удивлением и неприятием обнаружил, что неспособен пошевелиться. Те ощущения, которые с трудом проходили сквозь сплошную болевую завесу показали, что он находиться в вертикальном положении и надежно прикреплен к четко чувствовавшемуся столбу. Металл неприятно холодил спину, что отнюдь не способствовало ни поднятию настроения, облегчению головной боли.

Собравшись с духом, он, наконец, открыл глаза. Яркий свет ослепил не привыкшие глаза и Александр тут же закрыл их снова. От этого резкого движения пресс превратился в молот и исступленно застучал изнутри черепа. Наконец, спустя долгие минуты он смог унять боль и совершить вторую попытку осмотреться. Осторожно приоткрыв глаза, Александр огляделся. Перед ним стоял Виктор, печально и предупреждающе смотревший прямо в глаза. Оглядев Рогожина, Александр удивился: из одежды присутствовали лишь множество трубок и проводов, начинавшихся иглами и электродами и завершавшимися где-то внутри полуметрового постамента, на котором, собственно и стоял бывший капитан, прикованный к столбу так, что не мог пошевелиться ни руками, ни ногами, ни шеей, а наголо бритую голову фиксировал обруч. Понять, что и он сам находится в аналогичном положении, особого труда не составило.

— Что проис..., — начал было он, невзирая на предупреждающе взметнувшиеся брови Рогожина и тут же взвыл от боли, резко пронзившей все его тело.

— Полагаю, излишне пояснять, что иногда лучше помалкивать, чем открывать пасть, — раздался прямо за ухом голос Золеева.

— Но..., — хотел было продолжить Александр, и тут же замолк, сжав зубы, терпя куда более сильный и продолжительный удар.

После того, как пытка закончилась, он, обессилено обмяк на столбе, удерживаясь лишь на ремнях и наручниках. Желания выяснить что-либо исчезло, выжженное током высокого напряжения. Остались лишь усталость и желание, чтобы все поскорее закончилось.

Придя в себя, он обнаружил, что в этом бункере, который из-за царившей в нем темноты казался просто необъятных размеров, находится, скорее всего, вся их группа. Слева от Виктора в таком же виде висела на ремнях Марина, а справа — уже очнувшийся Игорь, который как раз в этот момент проверял на себе меры, предпринятые полковником Золеевым для обеспечения режима тишины. Кто стоял дальше, а также рядом с ним, он видеть не мог, так как обруч мешал повернуть голову, а расстояние между постаментами было все же достаточно большим, чтобы можно было скосить глаза.

* * *

Никто из уже бывших операторов не сомневался, что их карьера в качестве подопытных кроликов закончилась, и что от отработанного материала решили избавиться. Они не знали, что длительное противостояние в стане главарей "Метронома" закончилось не в пользу Лапина, которому припомнили все мнимые и реальные неудачи, и который боролся уже даже не за почетную отставку, а за жизнь, что группа "М-альфа", в которой они числились, была сочтена слишком опасной и плохо контролируемой, что бы ее можно было выпустить на рынок и еще очень многих вещей. Но главное было понятно: им отказали в праве на жизнь и свободу, и они получили право не обращать внимания на эти условности.

Но проблема была в реализации этого права. Ведь во многом их спасло, то, что никто не мог предугадать поведение умерщвленных операторов такой силы. Вполне вероятным был такой вариант развития событий, при котором кто-то из них не умирал без лишних вопросов, а оставался на Земле в виде освободившейся от физического носителя энергоинформационной оболочки. Возможность такого отнюдь не равнялась нулю, что и привело их всех в камеру пожизненного заключения.

Однако Золеев, который был вынужден нарушить неписаное правило "Метронома": "Один оператор на один кубический километр", торопился расселить их по одиночным камерам. В семи равноудаленных друг от друга и от камеры точках уже началась прокладка дополнительных шахт, которым впоследствии предстояло превратиться в отдельные хорошо защищенные камеры.

* * *

А в общей камере, тем временем, царила безвестность. Александр, очнувшийся одним из первых, безуспешно пытался проникнуть в Д-поле обруча, и время от времени отвлекался, услышав непременный тихий стон, означавший, что очнулся еще один пленник. И непременно после этого шел резкий вскрик, говоривший, что Золеев внимательно наблюдает за ними.

— Ой, что это..., — раздался вдруг жалобный голос Юли и тут же прервался, грубо оборванный. В душе Александра все оборвалось, когда он представил всегда улыбающуюся жизнерадостную девушку, которая в конце каждого сообщения на форуме оставляла веселый смайлик, которая была символом надежды их компании. Внезапно он вспомнил, какие именно чувства испытывал, когда снял первый браслет. Боль от бессилия, ненависть к заключавшему его суть высокотехнологичному куску железа, безумная жажда свободы и многие другие эмоции сформировали в прямом смысле взрывной букет, который и подарил ему тогда краткие недели свободы. Ах, если бы тогда он мог представить, что все обернется так плохо, разумеется, и на секунду не стал бы раздумывать, как поступить с нею! А что, если?...

— Сволочь, прекрати это! — прокричал он в пустоту, прекрасно зная, что будет услышан. И ответ не замедлил себя ждать, проявившись в виде резкой вспышки боли. Впрочем, Смолин был готов к ней, поэтому она не помешала ему продолжить:

— Безумный палач, остановись! Моральный урод, как ты можешь!? — продолжал провоцировать он Золеева. И добился своего.

Голова, казалось, намертво упертая в столб сзади, откинулась еще дальше, сминая сталь. Виктор непонимающе смотрел на Александра, который нечеловечески выл от боли. А Смолин, широко раскрыв глаза и рот в беззвучном крике, невидяще смотрел ввысь, в неимоверную высоту бункера. Он уже был не в себе, в прямом смысле этих слов, и не обращал внимания на страдания физической оболочки. Наоборот, выделявшаяся энергия питала его, наделяя невообразимой даже в пределах "Метронома" силой. Он осмотрел камеру и присвистнул от удивления: полковник так высоко ценил их, то не пожалел по одному сверхгенератору на каждого. Множество датчиков фиксировали все мыслимые и немыслимые параметры, и должны были среагировать на малейшее изменение М-поля, на малейшее проявление М-составляющей в энергоинформационных оболочках пленников. Смолин с любопытством присмотрелся к "своим" показаниям и с удовлетворением обнаружил, что реагировали только те, которые фиксировали физические параметры. И фиксировали они резко возросшую мозговую активность вкупе со столь же резко упавшим метаболизмом.

Александр вознесся над комплексом, видя одновременно все и всех: и камеры, где томились в ожидании высокого решения созданные не без его участия бойцы, арсеналы с жутким оружием, склады с совершенным обмундированием, контейнеры с самыми разными веществами, все, что увидело свет благодаря их стараниям и страдания, и разом постаревшего Лапина, не сумевшего справится с машиной высоких интриг и сдающего дела, и безмятежного Перстова, который будет нужен любой власти, и мгновенно напрягшегося Золеева, понявшего, что что-то пошло не так, и замершего от предчувствия непоправимого Дожнева. Он усмехнулся: "Да уж, иногда, в самом деле, лучше молчать, чем говорить, товарищ полковник, спасибо за науку". Он видел всех и все, и ему, так и не доучившемуся энергетику, не составило особого труда найти слабое звено их тюрьмы: три защищенных от всякого мыслимого и немыслимого физического и магического воздействия многожильных кабеля, питающих генераторы депрессивного поля, три тоненьких ниточки, отделяющих их от свободы. Он приблизил их к себе, недоуменно рассматривая какую-то мелочь, которая удерживала их в плену... и в мгновение ока разорвал ее телекинезом. В тот же миг его швырнуло обратно в тело, которое обвисло на наручниках.