Дядя Фирданн тоже выразил обеспокоенность пошатнувшимся здоровьем и худобой наследной принцессы и отпустил меня на все четыре стороны, отчитав противную Фрейм за то, что она довела меня до такого плачевного состояния. Я понимала досаду дяди — ну как такую пигалицу костлявую замуж выдавать? Честно говоря, глядя на словесную порку, которую лорд Регент устроил моей воспитательнице, угрызений совести я не испытывала — достойная леди попортила мне немало нервов, пытаясь загнать строптивую девчонку в предписанные благородным девицам рамки.
В итоге я оккупировала Сад Королевы для занятий и отдыха. В одном из тайных ходов, выходивших в Сад, я устроила склад, перетащив туда из библиотеки и кабинета отца книги, которые задал мне прочесть Ти. Иногда я давала себе отдых, просто валяясь под кустом цветущей буддлеи и глядя на бабочек или под журчанье фонтана листая сборник эльфийских любовных поэм. После ежедневного слияния разумов с Тиану я начала неплохо понимать этот язык. Правда, мои попытки разговаривать на языке дивного народа доводили блондина до гомерического хохота. Наверное, я что-то путала с фонетикой. Как иначе объяснить, что в последний раз при декламации вместо "О, прекрасная дочь" я произнесла: "О, прекрасная бочка", — доведя парня до истерики от смеха с катанием по земле?
Вообще, эльфийский и другие гуманитарные предметы мы изучали только тогда, когда мои мозги начинали закипать от юриспруденции. Тиану очень серьезно заявил мне, что я обязана знать наизусть все законы, кодексы, хартии и уложения Империи, ибо это не только обязательно для монарха, но и может спасти мне в сложной ситуации жизнь или дать в руки неожиданное оружие против врагов. Я поняла, насколько он был прав, когда однажды после чтения уложения "Об устройстве императорского двора" проснулась с выкристаллившимся планом моей первой придворной интриги.
В свите моего кузена Роуэна был один на редкость мерзкий тип — лорд Бриак. Властный, нетерпимый, с порочной усмешкой на вечно лыбящихся губах, этот брюнет с ухоженной бородкой вызывал у меня отчетливое чувство омерзения, смешанного со страхом, какое появляется у нормального человека при виде ядовитой змеи. Тридцатидвухлетний лорд имел большое влияние на кузена, и я была убеждена, что появлением многих худших привычек Ру обязан именно ему. Бриак был опасен, и я решила сделать всё, чтобы удалить его от Двора и от меня подальше и на подольше.
Подготовка потребовала определенных усилий. Заранее я утащила с плаца жидкой красной киновари, которой гвардейцы подкрашивали мишени. На кухне мне охотно дали кондитерский шприц: слуги уважали моих родителей и любили меня — я старалась не давать им лишней работы, не забывала поблагодарить и как могла защищала молодых женщин, живущих в замке, от кузена с его разгульной компанией. Узкая медная трубка из алхимической лаборатории довершила комплект "сделай гадость".
На втором этапе потребовалась помощь Ланы, которая была готова пойти на риск ради меня. Бриак не давал проходу юным служанкам и фрейлинам, и моей камеристке предстояло стать приманкой в ловушке. Я постаралась свести риск к минимуму, чтобы девушка не пострадала, если вдруг вовремя не успею на помощь. Несколько дней я выспрашивала Ти о том, как ставить частичный щит, мотивируя интерес тем, что хотела бы защитить стратегические места себя, оставив руки и ноги открытыми. Раньше я то и дело появлялась с битыми коленками или исцарапанными руками... и если вдруг я стану неуязвимой, это вызовет подозрения. У всякого возникнут вопросы, если, например, девушка в лесу попадет в куст терновника, и выйдет оттуда в драном платье и без единой царапины на коже. Ти похвалил мою предусмотрительность и потратил три дня на обучение, как ставить щит на отдельные части тела — сделать защитную перчатку, или воротник, или маску. Освоив это умение, я учинила Лане допрос с пристрастием по части личной жизни — ее непорочность играла немаловажную часть в моем плане. А потом одела на нее силовые трусы, подпитав их от своего клубка магии. Я подозревала, что теперь, если б даже к моей камеристке подъехали с тараном для ворот, это б не помогло — щит мог выдержать и не такое.
Вместе с Ланой мы подобрали ей платье, подчеркивающее изгибы фигурки, и несколько раз она в коридорах замка попалась на глаза Бриаку. Судя по тому, как он косил взглядом в вырез её декольте и даже выворачивал шею ей вслед, рыбка клюнула. Распорядок дня лорда я разузнала заранее — ежедневно за час до обеда он возвращался к себе в комнату, чтобы отдохнуть и сменить костюм. Наконец, настал решающий день. Меня трясло от волнения. Пожилую служанку, убирающую комнаты лордов, я с утра отослала с поручением в город. Лана отправилась в комнату лорда Бриака и начала менять там белье. Мы договорились, что она разберет кровать, поменяет простыни, и оставит постель не застеленной до прихода лорда. Наконец, на всякий случай мы сломали скобу на дверном засове покоев Бриака.
Незадолго до нужного времени я заманила леди Фрейм в холл неподалеку и заняла ее разговорами о цветущих под окном голубых розах и подборе шелка для их вышивания — мне нужен был внушающий доверие свидетель. Довольная проявленным мной интересом леди с удовольствием слушала бред, который я несла, кивая головой в такт. А у меня по спине катились капельки пота — теперь все зависело от поганца Бриака.
Вот по коридору прозвучали быстрые шаги, мы обернулись, Бриак коротко поклонился и продолжил путь. Дам ему три минуты... Я вслушалась — Лана должна была закричать. Ну? Когда? Когда чуть позже, наконец, раздался короткий вскрик, я схватила за руку леди Фрейм и рванула на всех парах в коридор. Дородная леди плыла за мной величественным парусником, вопрошая, что случилось? Я ответила, что слышала крик моей камеристки, и, молясь всем богам об удаче, пинком распахнула дверь в комнату лорда.
Я не ошиблась — лицо леди Фрейм пошло пятнами, когда она увидела лорда Бриака со спущенными штанами и голой попой, навалившимся на кровати на мою Лану. Негодяй душил девушку, не давая кричать. Не раздумывая, я подскочила сзади и с маху въехала по копчику носком остроносой туфли — предвидя возможное развитие событий, я специально надела туфли с жестким металлическим мыском. Бриак взвыл и свалился на пол. Не давая ему очухаться, я дернула Лану за руку, поднимая с кровати.
— Что делает тут моя камеристка? — завизжала я. — Лана, немедленно марш в мои покои, мы с тобой еще поговорим! Леди Фрейм, вы видели такое бесстыдство?
— Лорд Бриак, как Вы... — заблеяла Фрейм.
— Леди Фрейм, ах, помогите, я не могу, мне сейчас станет дурно... Проводите меня в покои, благородной девице негоже такое видеть, — запричитала я, вешаясь на плечо ошеломленной леди и тихонько подпихивая её в сторону выхода.
Правым глазом я косилась на стонущего на полу поганца без порток — первый акт отыгран. И, если он думает, что легко отделался, у него есть целая ночь, чтобы тешить себя иллюзиями. Завтра должен был состояться торжественный обед и бал по поводу отъезда Наследницы и Двора в летнюю резиденцию. И Бриака ждала расплата.
Поохав в обнимку с леди Фрейм в коридоре — игру надо было довести до конца — я, опираясь на ее руку, добралась до покоев Принцессы и попрощалась, поблагодарив за помощь в спасении невинной девицы. К завтрашнему дню Фрейм сама поверит в свой героизм и начнет считать себя новым святым Пестицием, прославившимся борьбой с гадами.
В моей комнате рыдала Лана. Все же потрясение оказалось слишком велико. Я послала прислугу за доктором Леримом и, как могла, стала ее утешать. Пришедший лекарь осмотрел плачущую девушку, после чего охотно подтвердил в письменном виде то, что ее душили, и то, что она девица. Последнее Лану успокоило — всё же в мой щит она верила не до конца — и она перестала плакать. А когда я пообещала ей завтра раскатать Бриака в блин при всем Дворе, подруга даже снова начала улыбаться.
На следующий день мы с Ланой дождались, пока огромный стол в парадной зале будет сервирован, кресла с мягкой обивкой расставлены, и при помощи шприца с присобаченной к нему трубкой залили красную краску в сиденье кресла, стоящего по правую руку от трона кузена — именно его всегда занимал лорд Бриак. Мина должна была сработать, как только он опустит в кресло свой вельможный зад. Выкинув улики, мы побежали переодеваться к обеду...
Я заняла место одной из первых. Лана встала за моей спиной, изображая полагающуюся мне по статусу прислугу. Вот в зал вошел Ру со свитой. Бриак одарил меня мерзкой ухмылкой и опустился в кресло. Заерзал — очевидно, копчик давал о себе знать. Я, подняв бровь, ждала, что будет дальше. Долго томиться нам не пришлось — жидкая краска просочилась через обивку кресла, пропитала штаны лорда и до него, наконец, дошло, что он сидит в луже. Бриак вскочил, отшвырнув кресло, и развернулся задом к столу, пытаясь понять, что случилось. Лучше б он этого не делал — задница гамадрила в замковом зверинце выглядела бледно по сравнению с бриаковскими тылами. Лицо лорда покраснело, гармонично дополняя картину. Придворные и гости замерли.
— Ваш позор, лорд — достойное воздаяние за бесчестье, на которое вчера вы чуть не обрекли мою камеристку, — начала атаку я.
— Неужели такой пре-красный лорд, — я ехидно перевела взгляд с налитого кровью лица на красную задницу, — не мог добиться любви, не применяя силу?
Придворные, уловив игру слов, захрюкали, уткнув носы в тарелки. Даже кузен захихикал, глядя, как я опускаю его кумира.
— Эта сучка сама вешалась мне на шею, — огрызнулся Бриак.
— Вешалась, Лорд? Вы говорите об этих следах на шее девушки? — стоявшая за моим креслом Лана по моему знаку отстегнула воротник, показав всем почерневшие следы пальцев на шее. Гости ахнули.
— Она не девушка! — завопил Бриак.
— Лорд Регент, вот свиток с описанием увечий, которая получила моя камеристка при вчерашнем нападении лорда Бриака и свидетельство её невинности, засвидетельствованные врачом, — протянула я документ дяде. Тот, хмурясь, взял. Судя по отсутствию удивления, леди Фрейм уже доложила ему о случившемся вчера.
— Лорд Регент, я взываю о правосудии. Согласно параграфу сто двадцать третьему уложения "Об устройстве императорского двора" прислуживание незамужним особам, принадлежащим к Императорскому дому, поручается целомудренным девушкам. Те, кто покушаются на невинность дев из свиты принцесс, согласно параграфу четыреста двадцать седьмому, подвергаются публичному наказанию плетьми на городской площади и оскоплению, буде покушение окажется удачным, — уверенным голосом цитировала я кодекс. — Честь моей камеристки не пострадала. Поэтому я не настаиваю на оскоплении. Мое требование — плети и ссылка потерявшего честь лорда в его поместье без возможности возвращения ко Двору.
Бриак смотрел на меня побелевшими от ужаса глазами. Кузен, до которого еще не дошло произошедшее, продолжал хихикать. Попавший в ловушку дядя, который не мог открыто пренебречь законом в присутствии стольких посторонних влиятельных людей, щурился, обдумывая ситуацию. Гости переводили взгляды с дяди на меня и обратно — кажется, до многих дошло, что при Дворе появилась новая сила — принцесса подросла и показала характер. Впрочем, я не собиралась доводить ситуацию до опасного обострения — вечером я дам дяде себя уговорить отменить наказание на площади, но настою на ссылке. А сейчас...
— Дядя, — капризно оттопырила губу я, — Лана лучше всех делает мне прически, как я могу ее лишиться из-за какого-то грубияна?
Дядя расслабленно вздохнул, наверное, ему почудилось, и дурак Бриак сам виноват. Вот и поедет в ссылку!
А я ковыряла золоченой вилкой в тарелке жареную ногу какой-то мелкой неизвестной твари и прикидывала, как расскажу Ти о случившемся. Почему-то я боялась, что он рассердится. Значит, надо подумать, как пересказать всё посмешнее...
Тиану меня удивил. Он внимательно расспросил про случившееся, заставляя меня вспоминать детали, интонации, выражения лиц, реплики. Поднял бровь и хмыкнул, услышав про "трусы невинности" и заминированное кресло. А потом похвалил меня.
— Бель, для первого раза ты справилась отлично. Отец бы тобой гордился!
И, не успела я по-жабьи раздуться от гордости, как Тиану продолжил:
— Но ты видишь две свои ошибки?
— Первой ошибкой ты считаешь то, что я слишком рано показала зубы при дяде?
— Да.
— Это была не ошибка, а сознательный риск. По-другому не выходило. Мне предстоит четыре месяца просидеть в удаленном замке вместе с кузеном и его свитой. Вступиться в этой глуши за меня будет некому. Сам Ру на рожон не полезет — лорд Регент запретил ему применять силу. Но Бриак был невменяемым садистом, и он бы мог подбить кузена на что угодно. Понимаешь? По-другому не получалось.
— Теперь понял. Пожалуй, ты права, — Ти сорвал колосок синь-травы и потащил в рот, чтобы начать жевать стебелёк.
Я вырвала её у парня из рук.
— Ты чего, хочешь завтра с синими губами ходить? Чтоб все решили, что к тебе по ночам упырица приходит?
— Упырица? — с интересом скосил сапфировый глаз на меня блондин, заломив бровь. — А ты не расскажешь мне, как надо поступать с упырицами?
— Ну-у... Их ловят... — я с хохотом кинулась прочь от парня, вытянувшего ко мне руки с хищно растопыренными согнутыми пальцами.
Когда мы набегались, Ти вернулся к болезненному для меня вопросу о второй ошибке. Объяснять, где прокол, не было нужды — я сама мучилась из-за того, как пострадала из-за моих планов Лана. Я защитила ее девственность, но не спасла девушку от физического насилия. И чувствовала себя виноватой перед ней.
— Что ты думаешь делать с ней дальше?
— Пока она мне необходима. Только ей я доверяю ночевать в моих комнатах, храня мой сон и обеспечивая наши встречи. Позже думаю дать ей большое приданое, и пусть она сама решает, выйти ей замуж или положить его в банк и стать независимой состоятельной женщиной.
— Сейчас её надо защитить. Дружки Бриака могут попробовать "наказать" твою камеристку за то, что он попал в опалу.
— Хорошо. Завтра с утра я объясню ей насчет щита и поставлю его Лане на все тело. Думаю, она заслужила доверие.
— Молодец! — похвалил меня Ти. — А теперь давай проверим, что ты прочла про отчисления в казну со страховых взносов и про устав дворцовых гвардейцев?
Я взвыла убиенной упырицей...
Глава четвертая
Интуиция дана женщине для того,
чтобы угадывать у мужчины намерения,
о которых он не догадывается.
Ж. Делакур
Каждый вечер я с нетерпением ждала момента, когда придет сон, и я увижу Тиану. Я очень привязалась к нему. Это для него я горбатилась по шесть часов каждый день над книгами. Для него разыскала тяжеленный жезл и спрятала в Саду Королевы, чтобы держать его по очереди в вытянутых руках, укрепляя мышцы рук и плеч. Для него бесконечно запрыгивала на одной ноге на каменные скамейки, повторяла раз за разом стойки и выпады. Для него погружалась в себя, лаская изрядно подросший за эти месяцы теплый шерстяной клубок моей магии. Тиану стал моей семьей, которую я так рано потеряла, и которой мне так не хватало. Я могла ему рассказать всё на свете (ну, почти всё), найти у него одобрение и утешение. Иногда по моей просьбе он превращался в единорога, и я скакала на нём по лесным тропам и зеленым лугам. Иногда мы со смехом гонялись друг за другом по отмели.
