Спасти Ссср ч7

— Товарищи...

...

— У нас принято собираться после Съезда, давать социалистические обязательства, но время такое что ... не ждет.

...

— Еще Менделеев сказал: топить нефтью это все равно, что топить ассигнациями. Увы, мы Менделееву не вняли, у нас своя так сказать гордость. Вот, к примеру, Минтимер Шарипович, этот город каким образом отапливается?

— Котельной — недовольно сказал Шаймиев — а в частном секторе дрова.

— Вот! Котельная на мазуте, больше не на чем, так?

— Так...

— Задачу по электрификации страны нам поставил еще товарищ Ленин. Но мы выходит, и наказы товарища Ленина не выполняем, топим и топим.

Еще пять лет назад такие слова из уст предсовмина нельзя было услышать. Но сейчас наступило новое время, время гласности.

— И газ, товарищи, и нефть, и даже дерево — ценное сырье, переводить его в топку — преступно. То же дерево — готовы у нас за валюту покупать японцы, дерево нужно на бумагу и на много чего еще. В связи с чем — партией и правительством было принято решение о приоритетном развитии гидроэнергетики и атомной энергетики. В будущем — такие города как Горький, Казань — получат собственные АЭС, которые будут использоваться и для выработки электроэнергии и для отопления. Здесь — это особенно актуально в связи с тем, что регион после ввода Камаза стабильно энергодефицитный, а вопрос о поднятии уровня Нижнекамского водохранилища — сложный и далеко не однозначный. Слишком много земель выводится из оборота.

А вот это было новость. И серьезная новость. Потому что до этого — Нижнекамская ГЭС планировалась в три очереди, и с вводом каждой — повышалась мощность станции. У Сарапула поставили огромные валы, планировалось затопление всего восточного берега с его судоремонтным заводом и поселками. Теперь получается, что затопления не будет...

— Ввод атомной станции в связи с этим будет ускорен, строительство Татарской АЭС объявляется комсомольской стройкой, на нее будут направлены первые же два комплекта реакторного оборудования, которые будут готовы в Волгодонске. К восемьдесят восьмому — первые два реактора должны будут дать промышленный ток, без этого — встает освоение всего региона, бессмысленным оказывается строительство ЕЛАЗа. Потому — надо налечь на строительство АЭС всеми силами, товарищи. Делаем для себя, тут не танки будут строиться — автомобили...

Маслюков вдруг оборвал себя — ему вспомнился разговор с Генеральным...

— Не могу я так, Михаил Сергеевич...

Генеральный — как обычно в одной рубашке без пиджака, свитер наброшен на спинку стула, в кабинете тепло — посмотрел на премьера. Речь шла о сложной, не всем понятной теме — согласовании ввода производственных и энергетических мощностей в Поволжье. Только что — генсек вычеркнул два оборонных завода из плана до 1991 года, чтобы быстрее ввести хотя бы первую очередь ЕЛАЗа. До этого — он уже вычеркнул мотоциклетный — тот самый, с роторными движками

— Почему?

— Я человек государственный!

Маслюков сказал — и пожалел о сказанном

— А я — нет?

...

— Вы с какого года?

— С тридцать седьмого.

— Не застали, значит. А учились?

— Военмех, Ленинград...

Генсек неожиданно улыбнулся — по-доброму

— Все мы люди государственные. И всем нам надо немножко от этого лечиться. Благо простого человека — вот та высшая цель, к которой мы должны стремиться. А простой человек — в очереди за машиной по несколько лет стоит.

Генсек сделал паузу, а потом сказал такое, отчего у Маслюкова по спине холодок пробежал

— Запомните, Юрий Дмитриевич. Если народ нас, коммунистов — когда-нибудь и прогонит со своих постов, как не справившихся, как проваливших работу — то это произойдет не потому, что стране не хватает танков. А потому что стране не хватает легковых автомобилей. И много чего еще. Задумайтесь над этим...

Маслюков и думал. Крепко думал, все время к этому возвращался.

Он был выпускником прославленного балтийского Военмеха — его еще Устинов заканчивал. В Ижевск попал по распределению, работал там сначала в оборонном институте, потом на заводе. Потом в Москву. Но он застал, как рассматривали личное дело Белобородова, который потратил часть денег на строительство новых очистных сооружений. Могли бы и под суд отдать — но так как он был на короткой ноге с Устиновым дали строгий выговор. Сам Белобородов, кстати, никогда не сомневался в правильности этого, из кожи вон лез, чтобы выбить и потратить на социалку. В Ижевске автозаводской район можно с полным правом назвать белобородовским — его он строил, с самого начала...

Он сам — закончил ленинградский военмех. Стал военным инженером. Не просто инженером — а военным инженером, хотя, кстати, Ленинград давал очень основательное общеинженерное образование...

Это было время фронтовиков. Каждый нормальный мужик того времени — воевал. День Победы, кстати, тогда не праздновали совсем, и правильно делали — слишком больно было, все помнили истинную цену Победы. И никому ничего не надо было объяснять. Все были готовы отдать последнее, лишь бы лето сорок первого года никогда больше не повторилось. Потому-то ходили в перешитых отцовских гимнастерках и ездили на автобусах. Ютились не то, что в коммуналках — койка есть и ладно.

Потому кстати Устинову никогда не требовалось у Брежнева просить — Брежнев всегда давал столько, сколько надо. Надо — это было главное.

Слово "надо" весило тогда очень и очень много.

А сегодня...

Он кстати в Ижевске, только что побывал. У них ведь и машина — Орбита, и мотоцикл Иж-500 — они все были готовы в серию в 1980 году. Не запустили. Не потому что пошел Афган — тогда про это особо и не думали, все казалось мелочью. Мало кто знает, что в период 1979-1981 годы — ждали начало Третьей мировой. Всерьез ждали. Все военные округа на всякий случай прогнали через крупные учения. Поводом могло быть что угодно, но истинный повод - падение США. Инфляция двадцать процентов в год, бандитизм на улицах. Загнанный в угол — гегемон мог и решиться.

Готовилось вторжение в Польшу сил Варшавского договора.

Тогда Устинов и решил подкопить денег и сил. Не дали на новое...

Нынешний генеральный совсем другого теста. Но и народ — стал другим.

Если народ нас, коммунистов — когда-нибудь и прогонит со своих постов, как не справившихся, как проваливших работу — то это произойдет не, потому что стране не хватает танков. А потому что стране не хватает легковых автомобилей. И много чего еще.

Он вспомнил крайнее заседание Военно-промышленной комиссии — он работал зампредом, перед тем как его вызвали в Кремль и новый генсек — к его глубочайшему изумлению — сказал, что Тихонов уходит, и что на пост предсовмина он будет рекомендовать его. Рассматривалось танкостроение. Было крайне резкое выступление — почему у нас выпускается три типа танков. Почему у нас до сих пор на одном заводе выпускается устаревший тип танков, которые сейчас не нужны.

И что ответили? Для того чтобы не потерять технологии, для того чтобы не потерять КБ, чтобы сохранялась здоровая конкуренция.

Хотя все, и Маслюков — понимали, что конкуренция уже нездоровая, и четыре танковых КБ — в Ленинграде, Омске, Харькове и Нижнем Тагиле — много. Плюс еще легкие танки в Волгограде. У американцев — два КБ.

Но — не поднялась рука.

Почему он тогда не проявил принципиальность? Почему по легкой бронетехнике нам хватает одного КБ — в Горьком?

Рука не поднялась. Вот реально — не поднялась закрывать.

Они все — дети того сорок первого года, мать твою. Года, когда страна едва не погибла. До того — СССР жил как во сне жил иллюзиями, что рабочие той же Германии только и ждут протянутой руки своих братьев по классу, чтобы сбросить ненавистное эксплуататорское ярмо. Был снят фильм по книге Ник. Шпанова, в котором есть такая сцена — немецкие рабочие поют Интернационал, когда ВВС РККА бомбят их завод.

Они все реально в это верили. Наверное, даже Сталин. Вопрос, в какой мере. Но в какой-то — все.

Сорок первый — махом излечил от всех иллюзий и теперь те, кто тогда были лейтенантами, кто видел, как шли в атаку несколько человек с одной винтовкой — они сейчас запасались оружием как шекспировский Шейлок. Не думая, что народ ютится в каморках и носит одну пару обуви на лето и одну — на зиму.

Тогда никто и не сомневался в правильности этого. А сейчас?

Старые они уже.

Старые...

— ... Юрий Дмитриевич.

...

— Юрий Дмитриевич!

Маслюков пришел в себя — Шаймиев чуть ли не за плечо его тряс.

— Да, товарищи, извините. Как я уже подчеркнул — работаем для себя и на себя. Не на дядю. Значит — должны приложить все усилия, все вместе, без ведомственных и прочих дрязг, напряженной работой — поднять этот производственный комплекс. В девяностом году — должны пойти первые машины, очереди должны уйти в прошлое

— Дадим в восемьдесят девятом! — крикнул кто-то

— Ну. Смотрите. За язык вас никто не тянул. Но...

...

Маслюков оглядел собравшихся

— И еще ... — он сделал паузу, чтобы придать веса своим словам — что касается безопасности. Никто из нас не должен забывать, что безопасность в энергетике, как впрочем, и в промышленности — главный приоритет. Гонку гнать не надо. Авралов и нездоровой штурмовщины, когда потом дольше тратишь на устранение недостатков, на доделки недоделанного в спешке — не надо. Потом себе дороже такие истории обходятся. Тем более в атомной энергетике.

...

— Напомню, что только на днях состоялась коллегия Минсредмаша, на которой рассматривались вскрытые органами госбезопасности факты. Надо сказать, факты, в том числе и вопиющие, товарищи. Первая же проверка Чернобыльской АЭС, на которой к слову настоял лично Михаил Сергеевич, выявила, что заместитель главного инженера станции Дятлов вместе с рядом недобросовестных лиц проводили эксперименты на работающем реакторе. При этом — министерство ставилось в известность об экспериментах задним числом, уже по факту, а с институтом — разработчиком реактора они не согласовывались вовсе! Сказалось и то, что эксперименты на турбинной части по отраслевым нормам не должны были согласовываться с разработчиком реакторов, что представляет серьезную ошибку. Главный инженер станции Фомин не только не пресек опасные действия своего подчиненного, но и отключал аварийную защиту реактора, что запрещено всеми нормативами. Директор станции Брюханов так же не пресек неправомерные действия, проявил непозволительное благодушие и беспечность. И разгильдяйство! Как выяснилось, Фомин собирался писать диссертацию по работе атомного реактора, собирал для нее информацию, не задумываясь о том, что подвергает опасности жизни и здоровье коллег, жителей Припяти и даже Киева.

...

— В настоящее время — Брюханов отстранен от должности, переведен с понижением на неатомный объект энергетики, Фомин и Дятлов задержаны. Персонал станции, имевший отношение к экспериментам лишен допуска для работы на атомных станциях. Возбуждено уголовное дело, прокуратура будет настаивать на реальном сроке наказания для экспериментаторов. Решением коллегии министерства — какие-либо эксперименты без согласования с министерством и институтом категорически запрещены. Об этом деле написала Правда, думаю, читали об этом все

* * *

...

...

— Я еще раз хочу подчеркнуть, товарищи — промышленность не терпит самовольничания и самодурства. Необходим напряженный, но все же рациональный и продуманный труд. Риск хорош — но если только это разумный и оправданный риск, если рискуем не жизнями людей. Иначе — это экспериментаторство!

* Пример камазовского двигателя показывает, для чего нужна была Перестройка, и что она несла не только плохое. Решения Каминского, проведенные вопреки мнению НАМИ, министерства и главного конструктора по двигателям — дали Камазу недорогой и мощный мотор с каким он пережил девяностые. Кстати, зная как складывалась там обстановка, становится крайне подозрительным страшный пожар, уничтоживший двигательное производство. Могли и поджечь

** В реальности там будет производиться Ока

*** В те времена советские часы были экспортным товаром и пользовались огромным спросом, занимая нишу, которую сейчас занимают китайцы. На экспорт каждый год уходило свыше миллиона часов

* В реальности — статья о недостатках при строительстве ЧАЭС была опубликована за месяц до аварии в газете Литературная Украина

01 марта 1986 года

СССР, ТАССР

Казань

Утром были учения. Учебная тревога. Днем — работа. Вечером очередное ЧП.

Учебная тревога — это значит, что тебе в любое время могут позвонить из дежурки, и ты должен — что бы ты не делал — подрываться и бежать. В форме и с тревожным чемоданчиком. Тревожный чемоданчик — это отдельная история, для начальства это фетиш. Его состав был утвержден то ли во время войны, то ли сразу после — и не дай Бог, чего там не будет. Начальство, чтобы почувствовать себя начальством, и чтобы подчиненные тоже не забывали про начальство, что оно начальство — обязательно проверит у двух — трех офицеров содержимое тревожного чемоданчика. Не дай Бог чего не найдется — обязательно навтыкают...

Прошлый раз навтыкали Горенко — за то, что мыло было с истекшим сроком годности...

Стылое, темное утро ранней весны, лед на тротуарах, на котором нет — нет — да и споткнешься, проедешься рожей, еще сломаешь чего. Безжалостный свет прожекторов — как в зоне на утреннем построении. Скрытая утренними сумерками возня и суета в строю, у начальства в зимних папахах — при разговоре изо рта вырываются облачка пара. Кто-то вполголоса рассказывает политический анекдот, кто-то старается не дышать ртом, чтобы не чувствовалось перегара.

Привычная дурь...

На сей раз обошлось по-скорому, начальство куда-то спешило. После команды "разойдись" — Торопов нашел взглядом генерала Новикова, тот наклонил голову — надо поговорить.