Отец императоров - 3 (книга полностью)

Именно об этом и сообщила маркиза Фаурсе, последней усаживаясь за стол. Ещё и добавила с ехидцей:

— Интересно, по чью душу здесь такое обилие гостей? Хотя сомневаюсь что по нашу, иначе нас бы уже давно выволокли из кроватей.

Но заметив что Загребной с нахмуренной озабоченностью прикрыл гвардейцев межмирской мантией, сделала то же самое и со своими охотниками. Подали завтрак, как и заказывали ночью, горячий и обильный. А вслед за ним и появился знакомый приказчик. Почтительно выждав в сторонке пока на него не обратят внимания и не позовут, после поощрительного жеста командира мини-отряда он сразу поспешил к столу:

— Могу порадовать одной хорошей для вас новостью..., — начал, было, приказчик, но был на полуслове перебит вопросом:

— Только одной? А остальные что — плохие?

— Да нет, вы меня не так поняли, — парень сразу потерял боевой настрой и стал путаться в мыслях: — Вы ведь сами просили помочь с приобретением живой бабочки. Вот я и...

— Принёс мне на продажу? Ай да молодец!

— Не совсем так..., понимаете, тут совершенно случайно оказался один..., хм, человек, который как раз имеет то, что вы просили. Но он желает говорить с вами без посредников и поторговаться лично.

— Тоже хорошо, — Семён многозначительно переглянулся с Люссией, — Тогда приглашай его к столу.

Было немного странно, почему заинтересованный в продаже человек до сих пор не появился в общем зале. Из чего следовало, что он либо побаивается остальных расположившихся во дворе воинов, либо является одним из них. Правильней оказалось второе предположение. Да и не выглядел ранний гость простым воином. При всей внешней скромности и неяркости, всё равно чувствовался высокий, утончённый стиль как в одежде, так и в поведении. Мало того следом за ним в зал вошёл всего лишь один воин, скорей всего телохранитель, и замер за спиной своего нанимателя. Но и мимолётного взгляда хватало, чтобы признать в нём очень опытного, скорей даже опасного противника. Хоть его лицо и не напоминало гензырца, но по всей манере двигаться, словно перетекая с места на место, он очень напоминал Савазина, лучшего мечника Саламбаюра, телохранителя короля Теодоро.

Из всего замеченного получалось, что торговаться прибыл не меньше чем сам губернатор данной провинции. Или, по крайней мере, один из самых знатных дворян. Но гость, как это ни странно, ни здороваться, ни знакомиться не стал, а сразу выложил на стол сумку, а из неё выкатил прозрачный шар с голову человека. И там внутри, трепеща крыльями и возвращая себе равновесие, восседала ещё более очаровательная и великолепная бабочка, чем та, которую путникам удалось увидеть этой ночью.

Не веря своим глазам, Семён протянул руку и прикоснулся к странной тепловатой поверхности. Сразу пришло понимание, что перед ним отнюдь не стекло, но и на обычный в его понимании пластик вещество не походило. Во внутренней сфере находился другой шарик, насыщенного зелёного цвета, сантиметров семи в диаметре. Перекатываясь под собственным весом при вращении большого шара, он и создавал некоторые неудобства очаровательной моли, которая на нём и восседала. Гигантскому насекомому приходилось в случае передвижения взмахивать крыльями и парить над катящейся опорой.

— Красиво? — перебил любования путников, хозяин уникального сувенира.

— Несомненно! — воскликнул граф Фаурсе, откидываясь на спинку стула и переключая всё своё внимание на собеседника. — С кем имею честь общаться?

Гость несколько виновато улыбнулся:

— Порой ни имена, ни титулы в нашем мире ничего не значат. Тем более при короткой, почти случайной встрече. Зовите меня просто Филл. А вас?

Семён моментально составил нечто подобное из первого слога своего имени и части присвоенного графского:

— Можете ко мне обращаться Сефаур. — И сразу предложил общаться по-свойски: — Тогда может и на "ты" перейдём?

Его собеседник покосился на Люссию и её экипированных воинов, и легко согласился:

— Давай. Это довольно сильно сокращается время торговли.

Стало понятно, что гость пытается показать ушлым и хитрым торговцев. Но раз он видел демонический мир, то как минимум Шабен начальных уровней. А раз Шабен — вряд ли станет заниматься позорящей его торговлей. Но и Загребному следовало переходить к делу без промедлений: во дворе уже слышалось нетерпеливое ржание подготовленных коней. Поэтому он начал с конкретики:

— Кто и как создал этот шар?

— Как — не знаю. А вот кто..., — он неопределённо взмахнул ладонью, — есть у нас один древний отшельник, живёт незнамо где в лесах, да изредка к людям выходит. Вот он и балуется такими вещицами.

— А чем бабочка питается, и как долго будет жить?

— Вроде как силу она получает из этого зелёного шарика. Прожила уже один и гарантировано протянет ещё два десятка лет. Но не это самое главное в этом чуде.

Семёну не составило особого труда, изобразить на своём лице самое пристальное внимание. Казалось бы, и так удалось увидеть необыкновенное волшебство, а тут Филл утверждает, что это только присказки. Причём дальше, гость прекратил рассказ, а перешёл сразу к демонстрации. Обеими ладонями накрыл шар сверху, дождался пока насекомое не стало усиленно бить крыльями, а затем раздвинул ладони по сфере в стороны. Тотчас изумительная бабочка выпорхнула наружу и стала беззаботно мельтешить прямо над столом, но не улетая из-под восхищённых взглядов дальше, чем метров на пять в сторону от своего гнёздышка. Несколько раз она коротко присела на разные предметы мебели обоих миров, без всякого труда преодолевая суть Изнанки, а один раз даже присела на голове у хозяина. Кажется, любоваться такой прелестницей можно было бесконечно, но время видимо и гостя поджимало. Он медленно убрал руки с прозрачного шара и разноцветное насекомое словно затянуло внутрь невидимым насосом. Внутри моль сходу уселась на зелёный шарик, взмахнула пару раз крылышками и замерла.

Граф Фаурсе уже в который раз переглянулся с маркизой и восхищённо выдохнул:

— Да-а-а..., не предполагал что на такое чудо любоваться придётся...

— Действительно, не каждому это дано! Причём в тёмном месте бабочка и внутренний шар превращаются в статичный монолит, так что при транспортировке ничего внутри не пострадает! — с некоторым снобизмом похвастался Филл, хотя сразу после этого и постарался улыбнуться: — И как ты думаешь, Сефаур, сколько такая вещица стоит?

— О-о! Боюсь что слишком много, — откровенно высказался Загребной, но тут же ухмыльнулся: — Но это — если мерить ценность этого раритета в золоте, или драгоценностях.

Его собеседник на такое высказывание наморщил лоб в явном раздумье:

— Действительно, всё в этом мире относительно! — потом долго покачивал головой, словно подсчитывая в полной тишине платежеспособность покупателя. Следующий вопрос от него прозвучал довольно строго: — Но перед тем как я назову цену, ответь, Сефаур, зачем тебе эта бабочка?

Теперь уже задумался Семён. Но не придумал ничего лучшего, как сказать истинную правду, разве что чуть обволакивая её некоторой толикой недосказанности и неопределённости:

— Да есть у меня один знакомый Шабен, который хочет понять самую великую тайну мира Изнанки: из чего состоит невидимая граница наших миров, сдерживающая их от катастрофического смешения, и почему воплотник..., это такой зверь...

— Я слышал о них!

— ...А вот теперь и эта бабочка так спокойно могут перемещаться из одного мира в другой. Причём ещё при этом наверняка, и ипостаси как-то меняют.

— Хм! А зачем ему это? — Филл сразу же постарался разжевать вопрос: — Вот ты сам говоришь, что невидимая граница спасает нас от катастрофы. А если её убрать, то...

— Как раз наоборот, разрушать перемычку тому Шабену нет никакого смысла. Есть желание научиться проникать в иной мир собственным телом и уже там ощущать другие эмоции, видения, переживания..., ну, и всё остальное.

— Сложно.... Но я где-то читал, что легендарные Шабены прошлого, имеющие двухсотый уровень и так умели творить со своими телами нечто подобное.

— Да? — искренне удивился Загребной. При его обучении в Мастораксе Знаний на Рогатых островах, существовала чёткая таблица лишь до сто пятидесятого уровня. — Вот бы почитать эту книгу! Не продашь?

— Кхе, кхе! — закашлялся от смеха Филл. — Уже и не помню, где такое вычитал. Да ты ещё и это чудо не купил.

— Хорошо, говори це