"Дьявольский котел"

Его комиссионные с этой единственной продажи почти сравнялись с его годовой зарплатой в период работы в Академии. — Должно быть, вы удивляетесь, почему не начали раньше, — сказала Эмма.

Она была высокой и грациозной, с двумя разными характерами: сердечной, веселой и беззаботной по отношению к клиентам и скептичной и строго деловой по отношению к своим сотрудникам. Она могла быть мстительной, но одобряла Мэтта, признавала его талант и была в какой-то степени покорена его обаянием. Однажды он сказал ей, что из нее получился бы хороший пилот Академии, и не шутил, чем навсегда завоевал ее сердце.

— Как насчет того, чтобы закрыться пораньше и отпраздновать? — предложил он. — Ужин за мой счет.

Она была немолода, но все еще могла украсить это заведение. — С удовольствием бы, Мэтт. Но сегодня вечером у нас билеты на "Рожденный свыше". — Она дала ему понять, что сожалеет об отклоненном приглашении. — Как насчет того, чтобы сделать это завтра, хорошо? И я плачу.

Кирби, искусственный интеллект, объявила, что на встречу с ней прибыл Прендергаст. Они пытались выбрать место для размещения его фармацевтической компании. Он был вынужден переехать из-за подъема уровня воды. Он говорил, что не может вечно строить дамбы. Найдите мне новое место. Желательно на вершине холма.

И она одарила Мэтта лучезарной улыбкой "Это не жизнь" и ушла. У него не было никаких неотложных дел, и он решил взять отгул до конца дня.

Риэлторская компания Стерн энд Хопкинс (Хопкинс уволился еще до того, как Мэтт присоединился к фирме) располагалась на третьем этаже Эстеван-Билдинг, через парк от Потомакского центра для пожилых людей. Несколько лет назад он получил там награду за то, что вернул домой поврежденный корабль и его пассажиров. Тогда это была Академия науки и техники.

Он увидел, как открылась входная дверь старого административного здания. Именно в нем ему устроили торжественный вечер, пригласили на сцену в актовом зале и вручили памятную грамоту, которая теперь висела у него дома. На дорожку вышел санитар, толкая перед собой человека в инвалидном кресле. Несмотря на все достижения медицины, значительное увеличение продолжительности жизни и общее улучшение здоровья населения, колени все равно рано или поздно подкашиваются. И организм по-прежнему подвергается длительному процессу разрушения.

Он достал из шкафа свою куртку и накинул ее на плечи. — Кирби?

— Да, Мэтт? — ИИ говорила с южным акцентом. Эмма была из Южной Каролины.

— Я собираюсь уехать на целый день.

— Я скажу ей.

Когда он вернется домой, то позвонит Рейне. Может быть, она захочет поужинать с ним сегодня вечером?

Было время, когда земля, которая сейчас граничит с центром для пожилых людей в Потомаке, была полем для гольфа. Это поле давно исчезло, превратившись в парк, но район все еще назывался Фэйруэй. Мэтт жил в скромном двухуровневом доме на краю Фэйруэй. Он находился примерно в полутора милях от офиса, приятная прогулка в погожий денек. Он прошел мимо молодых мам с малышами и грудничками, мимо пожилых людей, расположившихся на скамейках, мимо пары пятилетних детей, пытавшихся запустить воздушного змея. По Потомаку плыли парусники, а над головой проносился непрерывный поток машин.

Внезапный порыв ветра сорвал с женщины шляпку и отбросил ее в сторону. Женщина колебалась, что ей выбрать — присмотр за ребенком или погоню за головным убором. Мэтт хотел было помочь, но ветер уже унес шляпку, и через несколько секунд она исчезла в зарослях деревьев в пятидесяти ярдах от них.

Он прошел мимо двух пожилых мужчин, играющих в шахматы. Вот так я и закончу, подумал он, растянувшись на скамейке в поисках способов провести время. Размышляя о том, что он никогда ничего не значил в своей жизни.

В присутствии Эммы он всегда притворялся, что очень доволен своей работой. Она с напускной многозначительностью сказала, что он был одним из величайших продавцов своего времени. Она говорила правду, более или менее, но это была не совсем та жизнь, которую он себе представлял. Она была обеспокоена его прошлым, когда он впервые появился в Стерн энд Хопкинс. Не покажется ли это скучным после пилотирования космических кораблей? Вам действительно понравится торчать здесь, когда вы могли бы проводить время в Альва Коратти? (Она всегда придумывала имя звезды и притворялась, что не может произнести его правильно. Поэтому она отправила его в путешествие по Альфе Карлассе, Бете Ческо и Далекой Ниневии.) Мэтт, сказала она, мы не хотим брать вас к себе, а потом потерять и обучать кого-то другого.

Он заверил ее, что останется с ней. Делал вид, что ему нравится представлять интересы людей, которые покупают и продают недвижимость. Шутил о том, насколько лучше зарабатывать деньги (что, по крайней мере, было правдой), и о том, как ему нравится работать в обычные часы. — В прежние времена я, должно быть, был сумасшедшим, — сказал он ей. — Я бы никогда не вернулся.

Она улыбнулась ему. Улыбкой скептика. Эмма не была дурочкой и видела его насквозь. Но он ей понравился настолько, что она все равно наняла его.

Он оставил выбранную профессию, потому что на рынке больше не было звездных пилотов. Межзвездная эра закончилась. Он оставался в Академии до тех пор, пока она не закрылась, а затем поступил на работу в Космик, перевозя грузы и пассажиров на внешние станции. Год спустя Космик начал сокращать расходы и он устроился на работу пилотом-экскурсоводом в компанию Орион.

Когда дела у Ориона пошли плохо, он был сотрудником с наименьшим стажем и, следовательно, ушел первым. Стал управляющим банком данных, который занимался добычей, сортировкой и анализом информации. Возненавидел это, сменил занятие, продавал страховки, работал администратором в медицинском кабинете, даже подрабатывал охранником в развлекательном центре. В конце концов, последовал совету подруги и занялся недвижимостью.

И вот он здесь, на быстром пути в никуда, накапливая больше денег, чем когда-либо мечтал.

Последние сто ярдов пришлось преодолевать в гору. Его сосед, Хобби Кордеро, как раз возвращался домой. Хобби был каким-то медицинским исследователем, постоянно рассуждал о генетике и селезенке. Он был увлечен своим делом. Мэтт завидовал ему.

Они поговорили несколько минут. Хобби был невысоким и коренастым парнем, который слишком много ел, никогда не занимался спортом и просто не беспокоился об этом. Он участвовал в проекте, который должен был помочь предотвращать инсульты, и был способен рассказывать Мэтту об этом, поглощая хот-доги.

Иногда беседа с Хобби становилась главным событием его дня.

Так что Мэтт жил как ни в чем не бывало, болея за Вашингтон Сентинелз и радуясь продаже поместий вдоль Потомака и вилл в округе Колумбия.

Рейна привыкла к его настроениям. И она знала, чем они вызваны. — Прекрати, — посоветовала она.

Они отказались от ужина, отправились на прогулку вдоль реки и остановились в Клири, кофейне, которая процветала во времена Академии, а теперь просто процветала. — Уволиться и чем заняться? — спросил он.

— Ты найдешь что-нибудь.

Ему нравилась Рейна. Она была высокой и стройной, с голубыми глазами и темными волосами, и ему нравилось, как она смеется. Однако между ними не было настоящей страсти, и он не понимал почему. Это заставило его задуматься, найдет ли он когда-нибудь женщину, с которой сможет по-настоящему общаться.

Она была хорошей компанией. Они встречались время от времени в течение года. Пару раз переспали. Но он не настаивал на этой стороне отношений, потому что не собирался предлагать сделать их постоянными. Она была женщиной, с которой он проводил время, когда рядом не было никого особенного. Она знала это, и по его подозрению, чувствовала то же самое. — Что, например? — спросил он.

— Как насчет работы на федералов? Я так понимаю, в Вашингтоне ищут гидов-экскурсоводов.

— Это было бы захватывающе.

Она улыбнулась ему. Все будет хорошо. Ты слишком много на себя взваливаешь. — Ты не думал о том, чтобы преподавать?

— Я?

— Конечно. Почему бы и нет? — Она помешала кофе, сделала глоток и подперла щеку кулаком. Не сводила с него глаз. Слегка вспотела после прогулки.

— Что бы я хотел преподавать?

— Астрономию.

— Я специализировался на истории, Рейна.

— Им будет все равно. Звездный пилот. Ты был там. Ты бы им понравился.

Кофе был вкусным. Он заказал бразильскую смесь, подслащенную тапиокой. — Я так не думаю. Не могу представить себя в классе.

— Я могла бы поспрашивать, — предложила она. — Посмотреть, что есть в наличии. — Она отвернулась и посмотрела в окно на реку. — Есть и другая возможность.

— Что это?

— У меня есть друг, который работает в юридической конторе в Уитоне. Они хотят нанять аналитика. Очевидно, что там не нужно юридическое образование. Они научат тебя всему, что нужно. Им просто нужен кто-то достаточно умный.

Он не мог представить себя работающим с контрактами и правами. Конечно, до последних нескольких лет он и представить себе не мог, что будет проводить дни в офисе. Возможно, все, что ему было нужно в жизни, — это хорошая женщина. Кто-то, кто мог бы заставить его чувствовать, что он движется вперед. Куда-то идет.

Может быть, две хорошие женщины.

— Чему ты улыбаешься? — спросила она.

Он только вошел в дверь своего дома, когда Бэзил, его искусственный интеллект, сообщил ему, что есть интересное сообщение в новостях. — Я не хотел беспокоить, пока вас не было дома.

— Что происходит? — спросил он.

— Франсуа попал в аварию. Высылают спасательную миссию.

— Франсуа Сент-Джон? — Это казалось маловероятным. Франсуа был образцом осторожности и здравого смысла. — Что они говорят? С ним все в порядке?

— Предположительно. Сообщений о пострадавших нет. Но, по-видимому, корабль в свободном дрейфе.

— Что случилось?

— Омега-облако. Оно встало у него на пути.

Франсуа был из тех, кто не хотел увольняться. Когда все стало закрываться, он нашел способ остаться на межзвездном корабле (межзвезднике). Совсем недавно он работал в фонде "Прометей". Вероятно, для того, чтобы оплачивать расходы и обеды. — У нас есть подробности?

— Сейчас показывают интервью с доктором Голомбеком.

— Включите его. Давайте посмотрим, что произошло.

Появилось изображение Голомбека. Он сидел с несчастным видом за столом и говорил что-то о заброшенном корабле. Это был худой седой человек. Седые усы, серая одежда, серая кожа. Он выглядел так, словно никогда не бывал на солнце. Он, конечно же, был директором фонда "Прометей".

Франсуа и Мэтт никогда по-настоящему не были друзьями. Для этого они редко виделись. Но периодически встречались в центре операций Академии и на станциях. Они иногда выпивали вместе, в том числе и в тот последний памятный вечер в "Юнионе", когда Академия объявила о своем закрытии. Когда пришло известие, они были вчетвером или впятером. Мэтт меньше часа назад вернулся с рейса на "Сиренити". У Франсуа и еще одного человека были запланированы вылеты в миссии, которые были отложены на два или три дня без объяснения причин и, в конце концов, отменены. Двое других сотрудников проходили переподготовку.

Разговоры, конечно, были сосредоточены на убеждении, что на самом деле этого не происходит. Слухи о закрытии организации ходили годами, но здравый смысл заключался в том, что угрозы всегда были направлены на то, чтобы выбить больше финансирования из Конгресса. За столом теплилась надежда, что и на этот раз это правда.

Но если нет, что они будут делать?

Они говорили о том, чтобы устроиться пилотами в Космик, Орион и другие звездные корпорации. Но вакансии были на исходе, и все это знали. Одна женщина-пилот говорила о том, чтобы вернуться домой, в Монтану. — Может быть, поработаю на ранчо, — сказала она. Прошло столько времени, но он все еще помнил, как она наклоняла голову, как были подстрижены ее светлые волосы, боль в ее глазах. Не мог вспомнить ее имени, но помнил ту боль.

Работа на ранчо.

И Франсуа. Он был солидным, спокойным, компетентным человеком. Именно такой парень и нужен на роль героя боевика. Он был прирожденным скептиком, считал, что ничто так не портит людей, как повышение по службе. Что он собирался делать теперь? Он покачал головой. — Останусь в глуши, — сказал он. — Поплаваю на кораблях. — Мэтт, кажется, вспомнил, что он добавил, что никогда не опустится до того, чтобы зарабатывать на жизнь продажей недвижимости. Но это было ложное воспоминание. Должно было быть.

— Они пытались спасти все, что могли, из брошенного корабля, — говорил Голомбек.

Интервьюером была Кэти Коулман из лондонской Таймс. Она сидела напротив него за столом и кивала, пока он говорил. Ее смуглая кожа блестела в свете ламп, которых не было в гостиной Мэтта. Он описал, как Лэнгстоны поднялись на борт заброшенного корабля и пробрались в него. Как они подпустили облако слишком близко. Что заброшенный корабль был самым старым из когда-либо обнаруженных.

— И вы говорите, что этому объекту миллиард лет?

— Это то, что они нам говорят, Кэти.

— Кто летал там миллиард лет назад?

— Это вопрос, на который мы, возможно, не сможем ответить сейчас.

— Удалось ли им что-нибудь спасти? — спросила она.

— Несколько реликвий, мы знаем это, но не знаем, что конкретно. По-видимому, почти все было потеряно.

Мэтт прервал интервью. — Как далеко они находятся? — спросил он у ИИ.

— Двести шестьдесят четыре световых года.

Время в пути составляло почти месяц. Что ж, у них явно было достаточно жизнеобеспечения, так что беспокоиться было не о чем. Кроме потери артефакта возрастом в миллиард лет. Чего бы это стоило?

— Спасательный корабль отправляется отсюда?

— Да, это верно.

— Доктор Голомбек. — Кэти глубоко вздохнула. Назревает важный вопрос. — Вы сможете спасти "Дженкинс"?

— Мы пока не знаем, насколько серьезен ущерб. В них ударила молния. Мы пришлем команду инженеров, как только сможем оценить, что требуется. Мы сделаем все возможное, чтобы вернуть "Дженкинс" домой.

Было время, на пике межзвездных путешествий, когда кто-то должен был находиться поблизости, когда помощь прибыла бы самое большее в течение нескольких дней. Это было всего двадцать лет назад. Трудно поверить. Ту эпоху уже называли Золотым веком.

Утром Голомбек появился снова. Он признался, что был настроен оптимистично. Фонду придется списать "Дженкинс" со счетов. — Восстановлению не подлежит, — сказал он.

Интервьюер Уилсон Дечанси из Кроникл Ньюс кивнул. — Профессор, — сказал он, — осталось не так много людей, которые занимаются серьезными исследованиями. И у "Прометея" теперь остался всего один корабль.

— Да, это так.

— Фонд выживет?

— Да, — сказал он. — Мы выживем. В этом нет никаких сомнений.

— Я уверен, что наши зрители будут рады это услышать.

— Да. Мы не намерены сдаваться и уходить из-за стола, Уилсон. И, кстати, должен упомянуть, что мы проведем мероприятие по сбору средств. Это будет в отеле Бенджамин в следующую среду, в полдень.