— Например, те же неандертальцы, — добавил второй студент. — В палеолите никто особо не разбирался, кто куда девается. Мифология, опять же. Всякие там “холмы эльфов”, “та сторона”, и прочее.
— Может, еще проще, — вмешалась другая девчонка. — Вид автохтонный, только климат успел поменяться.
— Товарищи, к теме вернемся, — вроде бы и мягко сказал волк-профессор, но вся биобратия замолкла, словно кнопку нажали. Начальник экспедиции смог опять постучать карандашиком по карте.
— К востоку от нас по берегу город… Условно, город Креста. На съемке кому-то привиделись две главные улицы, как в римских лагерях. Он покинут очень давно. Там живут, может, несколько тысяч населения. Совершенно недостаточно для больших стен и отличного, почти идеально прямого тракта на юг. Вот он, по карте до самого низа. Назвали мы его, понятно, Тракт. Не магистраль же, слишком современное слово. Дальше на восток за Крестом начинается широченная дельта. Река, понятно, с того самого юга и потому мы назвали ее Теплая. Наверное, когда у нас всерьез дойдут руки до археологии, мы увидим, что наше неизвестное раскопанное царство строилось вокруг Теплой реки, как наш город вокруг осевой трассы.
— Товарищ профессор, а как местные называют город и реку?
— Вы будете смеяться, но Город и Река.
— Странно, — покрутил головой Ярослав. — Нас учили, что гидронимы сохраняются дольше всего. У нас до сих пор Дон, Дунай, Неман — от кельтов. Хотя три тысячи лет прошло точно.
— Но докельтского имени Дона и Дуная мы не знаем, — профессор только плечами пожал. — Так и здесь. Пришел новый народ, более примитивный, заселил руины, не зная, как их называли прежние обитатели. Город и Река, все.
На картах река быстро уходила под обрез листа, и больше про нее ничего не говорилось. Парни сами сделали вывод: если что, идти строго на восток, а потом или упрешься в этот самый легендарный Тракт, или в Теплую. На север вдоль реки — просто по течению. Восток найти просто: в самый пасмурный день восход солнца все равно высвечивает нужный край неба.
Профессор показал неровную линию на западном краю карты:
— Великий Лес. Так и назвали. Уходит очень далеко на запад, края аэрофотосъемка не показала. Мы почти посередине между лесом и трактом, километров по двести в каждую сторону. Именно на опушке Великого Леса и выкапывают вместе с кубом земли большие деревья, чтобы привезти и посадить их в лесополосы. Лагеря озеленителей просто по номерам, от первого, уже заросшего, до двадцатого, где сейчас деревья берут. И вот, в одиннадцатом — тринадцатом лагерях, примерно в трехстах километрах от моря, а от нас около пятисот километров, озеленители увидели в ямах большие кости.
— Динозавры? — ахнули даже военные. И тотчас веселый, чистый тенор с их стороны пропел:
— Как хорошо быть динозавром, как хорошо быть динозавром!
Лучшей работы я вам, синьоры, не назову!
Буду я точно динозавром, стану я точно динозавром —
Если амфибий, если амфибий переживу!
— Возможно. Мы едем, чтобы это узнать. Место вот… — всех листочков с кроками и съемками едва хватило, чтобы выстроить путь к будущему раскопу. — Назвали, понятно, Опушка Динозавров. Но дирижабль мы получим, только если найдем там что серьезное. В колонии пузырей всего два. Один возит саженцы, второй патрулирует степи. Вертолеты дотягивают в то место только с дополнительными баками, ничего серьезного не отвезешь…
Кто-то подкинул в костер веток. Невидимый горький дым окутал сидящих вокруг ящика. Ветер поднял уголок настоящей карты. Тогда профессор начал собирать сыгравшие свою роль бумаги. Подумал и прибавил:
— Кроме этого, есть попутная задача: фауна. Я вам по свету раздам учетные карточки, будете вписывать всех зверей, кого увидите. Потом все вместе названия выберем. Больше двух задач на экспедицию я никогда не ставлю, и вам не советую: внимание рассеивается, ни одно дело не получается как следует. Хорошо бы совсем обойтись единственной задачей, но сами же видите: новый мир. Интересно!
Выдохнули все. Потом раздался голос из темноты:
— Товарищ начальник, рядовой Остапов. Разрешите вопрос.
— Спрашивайте. И, как это у вас говорится? Без чинов.
— Есть без чинов. Товарищ профессор, но мы же на другой планете. Какой смысл изучать здешних зверей? Земных еще понятно, там все-таки наша, родная, история. А тутошних зачем?
Успокоив обоих подскочивших студентов коротким движением ладони, профессор чуточку поднял уголки рта и сделался на вид натуральным оборотнем.
— Прямой смысл, товарищи. Либо мы докажем, что эти звери аналогичны земным. А это значит, что наш Портал тут не первый. Физикам это может быть важно… Червоточина Бозе-Эйнштейна-Розена, кстати, правильно называется наш Портал. В библиотеке есть книжки, кому интересно — смотрите.
Затем профессор свел руки вместе, ковшиком, и улыбнулся уже проще, человечнее.
— Либо, если эти звери вовсе не совпадают с земными, мы получим представление о путях развития жизни на другой планете. Выведем закономерности эволюции, общие для Земли и вот, Колонии.
— Для Радуги, профессор, — поправил, внезапно, Айсен.
Профессор только чуть покосился на якута, но в спор не полез. Обратился к бойцам:
— Вахты распределены?
— Так точно.
— Ковбоев ставьте по одному на каждую ночь, пусть сразу привыкают.
В темноте хихикнули девушки. Пламен сразу же послал в ту сторону воздушные поцелуи, обеими руками.
— Отбой. Завтра встаем с рассветом, чтобы успеть собраться и выехать по радуге. Если уж мы на Радуге, хм, живем.
— Живем, парни, — прошептал Пламен утром. — Все симпатичные. Брюнетка вообще японка, по студенческому обмену. Только там биологи насмерть стоят, не смотри, что задохлики. А вокруг военные, как слепни за Первой Конной.
— Мы — Пятая Закавказская коммуна, — важно сказал Варен. — Отступать некуда. Только вперед!
Айсен, понятно, ограничился улыбкой.
Палатки сняли быстро. Кухню свернули, обтянули еще брезентом от пыли. Погрузились в “Уралы”
Парням достался средний “Урал” — с кунгом, где лаборатория; вел его поначалу Айсен. Потому что Пламен первую ночь отдежурил, а Варен отсыпался перед своим дежурством на будущую ночь.
Военные вели две машины: одна с механической мастерской и восьмикиловаттным дизелем на прицепе, вторая груженая гипсом для снятия слепков и научными бумагами.
Студентам, как более образованным и, тем самым, более ответственным — ну, хотя бы в теории — доверили грузовик с едой, половиной снаряжения и кухней.
Второй грузовик с едой и половиной снаряжения заняли девушки — они, оказывается, тоже умели водить. Ну так в колонисты специально набирали умеющих.
В головной машине поместился сам профессор: грузовик и он водил ничуть не хуже что военных, что коммунаров. К нему в кабину вторым номером пошел один из радистов. Командир отделения, старший сержант Кричевец, ехал со вторым радистом в той машине, где прицепной дизель-генератор.
Ехать решили только по свету, связь давать на рассвете перед выездом, в полдень, перед отбоем, и обязательно в полночь. Военные еще хотели пустить одну машину вперед головным дозором, но над разведанной трассой каждый день проходил вертолет, а от вертолета в степи не скрыться ни конному, ни пешему. Поэтому решили без нужды не усложнять, двигаться плотной колонной.
Установили такой порядок движения, отстучали первый сеанс связи, проверочный — и выехали из города на юг вдоль самой нижней, самой свежей, самой четкой и яркой радуги.
Кто здешние радуги видел — век не позабудет!
… Не позабудет. Никак. Хотя и хочется сильно. Есть вещи, которые стереть бы к гриммовой матери, но никак не получается. Страшная и немилосердная вещь — память человеческая.
… На дно рюкзака, сразу поверх пластины, вшитой от карманников с заточенными монетками, пойдет самое тяжелое. Упаковка Праха в толстом черном пластике. Прах высокой очистки, девяностопроцентный. Не всякий ствол его выдерживает. Но это плевать, главное: пробить ауру…
… Идешь мстить, копай две могилы. Ага. Бегом, только шнурки прогладить. Какие-то мудаки выдумали пословицу. Видимо, те самые, которые мести опасаются. Чтобы их не искали.
… Вдоль спины кладут мягкое и ровное. Спальник. Футболки плотные, для осени. Рубашки тонкие, для жары. Куда занесет в поисках, неизвестно. Бранвены отметились на всех континентах. Поэтому горелка, фонарь. Все дорогое, хорошее. Почти пять лет работы, без сотни восемь тысяч льен.
… Искать страшно. Да и невыгодно. Потратить несколько лет, сжечь кучу денег. И под конец рискнуть головой. Ну и ради чего это все? Убитые воскреснут или дом из пепла восстанет?
… Поверх мягкой одежды коробка с прицелом. Прицел самый лучший, на какой хватило денег. Пятикратный. Обрезиненный от случайных падений. С подсветкой сетки, с указателем. На ближней дистанции против твари шансов нет. Единственный способ — подловить футов с тысячи. Даже с полутора еще может выгореть. На большее расстояние нужен хороший стрелок. Вроде того легендарного, про кого сейчас кино снимают. Который на обороне Вейла влепил в Синдер Фолл несколько пуль почти за милю. И то ведь не убил, только ауру снял.
… Смысл простой. Месть не для прошлого. Она как раз для будущего. Бандиты не боятся ничего, кроме силы. Если за тебя кто-то заявится мстить — опасно тебя убивать. Невыгодно потом ходить и оглядываться остаток жизни. Выгода и решает. Все остальное зола. Законы, мораль — бандитам это все разговоры в пользу бедных.
… Поверх прицела несколько коробок с пулями. Тренировочные, дешевые. Чтобы форму не потерять, стрелять надо каждый день. На это пока тридцать пачек по пятьдесят однограновых пуль в каждой. А три пачки — это когда уже до дела дойдет. Тридцать восьмиграновых пуль с термоупрочненным сердечником. Эти должны пробить ауру. С тысячи футов так точно. Носки, пять пачек. Трусы, шесть пар. Порошок стиральный. Нитки. Иголка. Шило. Коробка запасных пуговиц.
… Так вот, настоящего бандита удерживает один лишь страх перед казнью. Государство присваивает себе право судить и казнить. А там, где государства нет, или где оно уклоняется, там и появляется самосуд.
… Котелок с крышкой-черпаком. Бритва. Мыло. Щетка зубная. Порошок зубной. В полотенце все это завернуть. Лапша, консервы — чуть-чуть, на самый крайний случай. Искать надо среди людей, еду можно будет купить. Поначалу придется идти от работы к работе. Поэтому теперь небольшая сумочка с инструментами. Кусачки, тестер, обжимные клещи, круглогубцы, плоскогубцы, запасец разного провода. Электрический Прах, совсем чуть, фунта три. И так рюкзак получается тяжелый. Паяльная станция не влезет. Ручной маленький паяльник только. Да и в соблазн вводить не надо. Бродячий мастер добыча не очень жирная; пускай так и останется.
… В суд, конечно, подавали. Восемь человек из поселка выжили, восемь и подавали. Ответ им всем простой вышел: Бранвены в розыске, вне закона на всем Ремнанте. Поймайте, мол, притащите к ближайшему представителю закона целиком или хоть кусками, все равно награду вам выплатят. Бранвены всех достали.
… Книги воткнуть по бокам рюкзака, чтобы получилась вроде как черепашка с твердыми сторонами. Преграда все тем же карманникам с лезвиями. Вдоль одной стороны электротехнические руководства, справочники, что вполне логично для бродячего мастера. Вдоль другой стороны таблицы стрельбы для праховой винтовки, что не особо типично, но и не такая уж редкость.
Здесь, на Ремнанте, везде можно встретить черных зверей-гримм. Они не боятся ни огня, ни флажков, ни запаха человека. Они на человека охотятся, питаются ужасом и болью. Не выживают истерики на планете Ремнант. Сразу на эмоции приходит гримм-тварь. Верхушка пищевой цепи, супер-хищник, научно говоря.
Поэтому любой путешественник тут с оружием. Праховой винтовкой никого не удивить. Герои-Охотники могут гриммов хоть столовым серебром пластать, у них-то аура есть. А простому человеку что делать без винтовки?
… Так что судьи только руками развели. Приспичило тебе отомстить — вперед. Найди на просторах планеты Охотницу с открытой аурой. Хорошо вооруженную, умелую. Совсем не старую. Которую не нашла вся полиция планеты. Но ты ж герой, ты найдешь. Верь! Вот, а вокруг нее найдешь и всю банду, да какую: Бранвены — легенда! Они даже на Вейл нападали, хотя сами вроде как мистральские. Не побоялись на другой континент перебраться. И денег им хватило переться за половину экватора. И ума им хватило замаскироваться — то ли под эмигрантов, то ли под сезонных рабочих.
… Салфетки влажные, три пухлые упаковки, в каждой полсотни мелких пакетиков на десять салфеток, итого полторы тысячи. Мыться или обтираться каждый день, иначе фурункулы ни ходить, ни сидеть не позволят. Какая тут месть, когда от боли заснуть невозможно. Под клапан куртку, чтобы быстро накинуть, если ливень. В боковые карманы второй фонарик и заверенные копии документов. Оригиналы останутся в сейфе у городского нотариуса.
Мало надежды вернуться, но все-таки надежда есть. Нашлось и у Рейвен Бранвен слабое место. Пока ни слова о том. Чтобы не спугнуть. Ставка на высокочистый Прах, на пятикратный прицел, на тяжелый ствол, с которым в местном тире пролежал год, настреляв чуть не две тысячи льен.
… Да, старый добрый Вейл всем нападавшим отмерил знатных лещей. Великий Озпин, первый Охотник на Ремнанте, лишний раз поддержал свою репутацию. Так что Синдер Фолл накрылась тем, чем думала. Даже весь такой понтовый Белый Клык отсосал, не сплевывая. Только Рейвен, по закону подлости, уцелела. Видели ее там-сям раза три.
… Глупо искать на свою голову смерть. Фрезер писькой не заклинить. Может, остаться где есть? Стрелять научился, в электротехнике разбираться научился — везде на работу возьмут. Семья погибла? Тут половина города беженцы. Все поймут. Никто не упрекнет, что своего дома нет, что беден, что осколок под лопаткой не дает поднять руку, что по ночам подрываешься с криком. Хочешь, полная семья с детьми, только без папки. Хочешь — женщины без детей. На любой вкус. Ремнант потому что. Есть безопасные места, вон хотя бы тот же Вейл. Места есть, но всем не пролезть. Велика планета, и в каждом углу каждый день кого-то режут. Не звери гримм, так бандиты. Успевай только куски семей оттаскивать. Женщины-беженки мужчину не ругают. Не у всех есть кого ругать.
О детях-беженцах просто говорить не надо. Век бы не видеть. Но больно уж немилосердная штука — память человеческая.
… Еще копия документов, заклеенных пластиком — в карман разгрузки. Показывать на проверках. Пистолет попроще, у всех такой, на пояс. Не выделяться. Не привлекать внимания. Аптечку в карман. Лейкопластырь, мозольный пластырь, анаболик. Брызгалка-антисептик. В поездах больные ездят, за ручки берутся, на пол плюют, на сиденья кашляют. Можно не беречься, но тогда зачем все? Никуда не ехай, сиди дома. Через пару месяцев чердак перекосит окончательно. Привяжут полотенцами к батарее. И не факт еще, что говно будут выгребать. Проще ведь не кормить. Без воды за пару суток отмучишься.
