Все люди смертны

— Мае, вава каи туап... Тьфу ты... Туан... — на пайамском языке попытался поприветствовать его сержант, положив ладонь на плечо гостя.

— Мае, вави туан мапа, — усмехнувшись, ответил индеец, держа руку на плече сержанта.

Вот этой усмешки Андрей не ожидал. Его представления о коренных жителях Америки сводились к фильмам германской студии "Дефа", которых он пересмотрел в детстве великое множество. Там краснокожие плясали вокруг идолов, были мрачны и немногословны, метко стреляли, курили трубки и то и дело произносили загадочное слово "Хуг!".

— Я ждал тебя завтра утром, — уже по-французски сказал сержант. Андрей подумал, что индеец не поймет его или ответит что-то типа: "Моя твоя не понимай!", но вместо этого индеец на чистейшем французском, которому Андрей и сам мог позавидовать, ответил сержанту:

— Я торопился, нам нужно спешить.

Тут в джунглях вдруг раздался ужасающий рев, от которого кровь застыла в жилах. Казалось где-то рвали огромный картонный лист. Андрей машинально схватился за автомат, остальные тоже встревожились.

— Это ягуар, — успокаивающим тоном сказал индеец.

— А он сюда не явится? — тревожно озираясь, спросил Шульце.

— Ягуар не нападает на людей, — ответил индеец. — Если только это не совсем глупый ягуар, — засмеявшись, добавил он.

— Ну что ж, будем надеяться, что нам попадется умный зверь, — пошутил Деларю, внимательно глядя на пришельца. Тот спокойно, но также настороженно посмотрел на Жака, потом повернулся к сержанту и повторил:

— Нам нужно торопиться.

— Да, это ты прав, — согласился сержант, увлекая индейца за собой. За краткие минуты их встречи и недолгого разговора, успело стемнеть. Клэн достал фонарик, разложил карту и начал что-то вполголоса объяснять индейцу. Тот слушал, кивая головой, ночные насекомые мельтешили над ними.

Андрей подошел к Хадсону, задумчиво жевавшему галету, присел на корточки и тихо спросил, кивнув головой на пришельца:

— Кто это?

— Новый проводник, — коротко ответил Хадсон.

6

Индейца звали Пабло. Вполне обычное имя для Латинской Америки, но не совсем обычное для индейца. Андрей ожидал, что его будут звать как-нибудь цветисто, типа Высокий Орел или Раскатистый Гром.

Пабло повел их группу какими-то лишь ему известными тропами и только сержант, внимательно следящий за маршрутом по карте, мог с уверенностью сказать в каких краях они находятся. А так, все двенадцать человек, включая и опытного Хадсона, совершенно не представляли, куда их загнал приказ командования.

Судя по всему, Пабло был известной личностью. По-крайней мере, сержант и Хадсон раньше что-то слышали о Пабло, хотя и не были с ним знакомы. Хадсон рассказал Андрею, что Пабло сирота, воспитывался в миссионерском приюте, потом поступил в колледж, окончил его с отличием, но не стал учиться дальше, а вернулся в джунгли. Он хорошо известен среди индейцев и не первый раз помогает правительству.

— И что, он совсем не скрывает своих политических симпатий? — удивился Андрей.

— Знаешь, Эндрью, я слабо разбираюсь в политике, — уклончиво ответил Хадсон, — тем более в местной, где сам черт голову сломит. А Пабло... — сказал он, почесав затылок. — Кто его знает, может у него вообще нет политических убеждений? Или такие, про которые никто из белых и знать не знает.

— Нет, ну погоди, как же он может помогать правительству, служа проводником и не опасаться мести со стороны контрас? Мы же видели, что они делают с предателями...

— В джунглях свои законы, запомни, Эндрью. Не надо подходить к индейцам, так, как ты подходишь к европейскому человеку. Мы никогда не поймем их. Сможешь ты сказать, почему Пабло бросил колледж, блестящие перспективы и вернулся к нищему существованию в джунглях? Не можешь? И я не могу, потому что белому не понять логику туземца. У них мозги по другому устроены.

— А ты откуда знаешь? — недоверчиво спросил Андрей.

— Послужи с мое и не то знать будешь... — туманно молвил Хадсон. Андрей уже подумал, что на этом разговор закончен и собрался было встать и двигаться по своим делам, как вдруг Хадсон произнес, глядя прямо ему в глаза свинцовым прищуром:

— Я из Южно-Африканской республики. Страна такая... Не слыхал?

— Слышал... ЮАР... — ответил Андрей, припоминая трескучие газетные статьи времён молодости. — Ты оттуда родом?

— Да... — нехотя пробормотал Хадсон. — Раньше люди моей профессии были там нужны, а сейчас... В прошлые времена, как передерутся черные царьки да президенты, так сразу к нам за помощью, помогите, дескать, ребята, наведите порядок. Мы и наводили... А сейчас власть эти черные забрали. Угнетали мы их, видите ли! Мы сами нормально жили и им жить давали. К власти пришли, а что делать с нею не знают. Промышленность вся развалилась, бандиты, наркоманы... Белому человеку там стало еще хуже, чем было черному при нас. Разъезжаются все оттуда, бегут. Вот и я тоже, работу здесь нашел... Ты не был ни разу в ЮАР? — поинтересовался Хадсон.

— Да нет, откуда... — покачал головой Андрей. Он уже не в первый раз сталкивался с непониманием жизни в его стране, поэтому не удивился.

— И не надо... Погано там сейчас... Хуже не придумаешь, — произнес он и замолчал.

"Выходит, Хадсон из Южной Африки, — подумал Андрей. — Однако, не ожидал, что встречу когда-нибудь того, кем пугали обывателей в старых газетах... Наемник из ЮАР... Хотя сам я чем лучше? Такой же солдат удачи, как Хадсон. Бреду неведомо куда под руководством загадочного индейца..."

Группа двигалась вдоль гор, не приближаясь к ним. Характер местности опять стал меняться. Скал становилось все меньше, но увеличилось число мелких ручейков, ручьев и даже потоков, через которые приходилось перебираться. Пабло хорошо знал местность, поэтому группа то и дело сворачивала в разные стороны, переходя водные преграды вброд, но однажды им встретилась серьезная река.

Судя по всему, это был след таяния одного из горных ледников. Студеная вода бежала вниз, шумя, клокоча на скалах и взбиваясь временами в пену, ослепительно сверкающую на солнце. Через этот поток проходил единственный путь по цепочке из четырех скользких от влаги камней, тянущейся с одного берега на другой.

Группа остановилась на пологом берегу, Пабло быстро перешел по камням через поток и исчез в зарослях. Через некоторое время он вернулся, и ловко перескакивая с одного камня на другой, пересек бурную реку обратно.

— Там все чисто, сержант, — сказал он Клэну.

Андрей обратил внимание на то, что Пабло без вещмешка и оружия.

"Должно быть, оставил на том берегу, чтобы сподручнее было двигаться," — догадался он. Сержант кивнул в ответ на сообщение Пабло и распорядился:

— Хадсон, ты первый, затем Каминский. Перейдете на тот берег, займете позицию и будете прикрывать остальных в случае чего.

Хадсон кивнул, поправил автомат и бросил в поток сигарету.

Потом, балансируя руками, перескочил на первый камень, затем на второй. Вслед за ним двинулся Каминский. Андрей с интересом и замиранием сердца следил за тем, как товарищи перебираются на тот берег. Вот еще один камень, на который ступил Хадсон, постоял секунду, примериваясь, и перескочил на другой. Вслед за ним, ни на секунду не отступая, прыгнул Каминский. Еще через минуту они пересекли поток и скрылись в скалах.

— Давай, Лихачев! — хлопнул Андрея по плечу сержант. Андрей не ожидал, что следующим пойдет он, но приказ есть приказ и он, ни секунды не раздумывая, ступил в ледяную воду. От резкого перепада температуры у Андрея перехватило дыхание, но он быстро справился, перекинув винтовку "Фамас" на грудь и двинулся вперед.

Одежда моментально вымокла, а ранец за спиной тянул назад, когда Андрей взбирался на первый камень. Он оглянулся. Вслед за ним, по грудь в холодной речной воде, брел Жак. При виде друга, на душе у Андрея потеплело. Второй камень был близко и прыжок на него не потребовал особенного напряжения. Андрей опять оглянулся и увидел, что Жак стоит на первом камне и ждет его.

Андрей махнул ему рукой и посмотрел на третий камень. Он был близко, но очень невелик по размерам. Речная вода обрызгивала его целиком, он блестел в лучах тропического солнца. Андрей прикинул, что до камня будет легко допрыгнуть и перескочил. Нога предательски скользнула в момент приземления, он покачнулся, пытаясь сохранить равновесие. Это ему удалось и он с облегчением перевел дух.

Следующий камень был дальше всех, но зато широк, сух и надежен. Андрей подумал, что легко доберется до него, примерился и сиганул. Он приземлился прямо в середине камня, но от удара о твердую поверхность ему пришлось стать на четвереньки. Увесистый ранец тяжело долбанул по затылку, да так, что Андрей закряхтел.

Он поднялся и посмотрел на берег. До него был добрый десяток метров, перепрыгнуть нельзя и Андрей, внутренне приготовившись к шоку от ледяной воды, спустился с камня. Студеные объятья потока охватили его, пытаясь свалить с ног. Андрей был готов к этому и двинулся вперед, сопротивляясь напору реки. Десяток метров небольшое расстояние, но когда Андрей выбирался из воды, у него не попадал зуб на зуб.

Он взобрался на берег, завертел головой, разыскивая своих товарищей. Из-за камней выглянул Хадсон и замахал Андрею. Тот пошел навстречу, оглядываясь, как там Жак. Бельгиец уже перебирался через последний участок по дну реки. Когда он стоял на берегу, Андрей скрылся в камнях.

— Давай, Анджей, сюда, — радушно пригласил Каминский. — Я тебе тут уже местечко нагрел, — сказал он.

— Ничего, зато сами вымылись и одежду простирнули, -засмеялся неунывающий Жак.

— Это нам всем не мешало бы, — согласился Андрей. — Вот только не в ледяной, а в горячей воде.

Андрей лег на живот, в месте, приготовленном Каминским, наблюдая, как перебираются остальные. Странно, среди их группы из двенадцати человек образовался маленький кружок, включавший его, Жака, Каминского, и Хадсона. Они не уговариваясь, всегда ложились спать рядом и на привалах держались рядом. Кружок их не был закрыт, и часто к ним присоединялся Шульце или сам сержант Клэн. Но основных членов было все-таки четверо, Андрей только сейчас обратил на это внимание. Даже непонятно, что тянет их друг к другу... И вдруг он понял, что привлекало его товарищей. Он, Жак, Хадсон и Каминский — самые старые солдаты, не считая Клэна. Они подсознательно понимали, что надеяться им нужно только друг на друга, а остальные бойцы, хоть и прошли суровую учебную школу Французского Легиона, были слишком молоды.

Хадсон был из ЮАР, он сам сказал об этом, а вот Каминский был поляком. Он не таился, вся рота знала, что только нужда толкнула его на службу в Легион. У него дома было пятеро маленьких братьев и сестер, а он старший сын в семье. Мать с отцом, хоть и работают, но приходится туго, поэтому часть своего жалованья Каминский отправляет домой. Он рассчитывал жениться после окончания контракта. "Сам понимаешь, Анджей, — говаривал он, — жених без кола, без двора никому не нужен. Несерьезно это. А как будет на что жить, так и детей заводить можно." Судя по всему, пример матери с отцом не вдохновлял его. Свою собственную жизнь он решил строить по другому сценарию.

Андрей задумался и не обратил внимания, что почти все наемники один за другим, пересекли поток и заняли место рядом. Вскоре через реку пошел сержант, за ним двигался Шульце, а замыкал группу Пабло. Андрей уже расслабился и даже немного согрелся, лежа на теплых скалах, когда в поток вступил молодой немец. Первые два камня он преодолел без особенных усилий, но на третьей мокрой глыбе он поскользнулся, нога его подвернулась, и он с коротким вскриком полетел в стремительно несущуюся воду.

Сержант, идущий перед ним, из-за рева воды не услышал крика Шульце и перепрыгнул на следующий камень, не подозревая о падении немца. Шульце скрылся в бурунах, но тут же вынырнул, бешено молотя руками по воде, крича и пытаясь выплыть.

Пабло, yy раздумывая, бросился в воду, быстро подплыл к Шульце как раз в тот момент, когда тот скрылся под водой и нырнул в глубину. Через пару секунд они появились вместе. Андрей увидел, что Пабло держит голову немца над водой, да и тот уже более-менее пришел в себя и начал двигать руками осмысленно.

Река стремительно понесла плывущих за собой и вскоре они скрылись за поворотом. Сержант уже стоял на твердой земле, подзывая всех к себе.

— Бегом, искать ребят... — приказал сержант.

Они бросились по берегу и разыскали тонувших примерно в километре вниз по течению. Пабло выжимал рубашку и улыбался, а бледный Шульце, привалившись к каменной глыбе, кашлял и стучал зубами.

— Ты что плавать не умеешь? — спросил у него подбежавший сержант, переводя дух.

— Умею... — выдавил из себя немец. — Головой сильно ударился, когда упал. Кажется, даже сознание потерял...

— Спасибо, Пабло, — поблагодарил сержант индейца.

— Пустяки, сержант, — засмеялся индеец. — Я пойду, свои вещи возьму. Сержант кивнул.

7

Тропическое солнце висело в зените, всё тонуло в зыбком мареве испарений. Машинально передвигая ноги, группа шла по еле заметной тропке в дебрях сельвы. По-прежнему тяжело дышалось, теперь Андрей был уверен, что никогда не привыкнет к душной атмосфере дождевого леса. Хадсон прав, эта жизнь не для белого человека. Андрей оглянулся на ребят — все двенадцать еле-еле тащились по джунглям. На лице у каждого были написаны изнеможение от влажного зноя, усталость и жажда.

Тут вдруг Андрей вспомнил о том, что теперь в их группе тринадцать человек. Дурное предзнаменование, несчастливое число... Впрочем, он не верил в приметы. Индеец Пабло был единственным, кто чувствовал себя в тропическом лесу, как рыба в воде. Это вполне естественно, даже генетически он был лучше приспособлен к тропикам, чем любой из их группы. И, судя по всему, он чувствовал себя совсем неплохо.

А сержант, пожалуй, был даже рад, что в группе появился человек, знающий тонкости жизни в тропическом лесу. Он переложил на Пабло часть того, что нес сам до появления проводника, но все равно продолжал контролировать маршрут движения.

Пабло не противился возложенным на него обязанностям, он сам прекрасно понимал, что лучше всех справится с ними. Например, он лучше сержанта знал, где надо остановиться на ночлег, чтобы рядом не было ядовитых змей или докучливых насекомых, чувствовал где найти воду, а где укрыться от внезапного ливня. Сержант, конечно, не был новичком в сельве, но и ему невозможно было тягаться со знаниями и инстинктами индейца.

После того случая во время переправы, когда Пабло спас Шульце, отношения наемников к нему потеплели. Ранее державшийся особняком индеец постепенно сдружился с группой и солдаты стали считать его за своего. Андрею тоже нравился Пабло, но что-то было в нем такое, что не позволяло ему расслабиться в отношениях с ним. Наверно какая-то едва уловимая напряженность, которую Андрей всегда чувствовал. Он не мог судить о том, чем было вызвано это ощущение, потому что Пабло был единственным знакомым ему индейцем.

Андрей рассказал о своих мыслях Жаку, но тот засмеялся, хлопнув товарища по плечу, и сказал что-то типа того, что делать ему нечего, кроме как ломать голову над такими вопросами.