Stalker-2 ....жизнь - гарантируем...

-Вас так прозвали? В честь легенды?

-Отчасти.— терпеливо поправил я. -Но основная часть легенды сложена обо мне.

И рассказал Сахарову всё по порядку.

Воспоминание No3.

В комплексе X-16 в Тёмной долине я вкалывал, словно ударник первых пя-тилеток, стахановец интеллектуального труда. А всё дело в том, что трудил-ся на два фронта: выполнял заграничные исследования евросоюзовских инсти-тутов (ради зарплаты) и работал над собственной темой (для души). Благо мешать было некому, проверяющие на лабораториях, находящихся внутри зоны не появлялись. На второй год дело стронулось с места. На третий — проблему удалось решить. Кролик Вениамин не только чувствовал себя превосходнейшим образом под смертельным для любого живого организма излучением, но даже начинал хандрить, когда я надолго извлекал его из радиоактивной клетки. Вы-глядел же ушастый просто великолепно, завидный аппетит, бодрость, никаких внешних отклонений от нормы, если не считать абсолютного равнодушия к противоположному полу. Вдобавок Венька начал проявлять явное превосходство над контрольными собратьями, не подвергшимися перестройке тканей. А когда лопоухий умудрился дважды открыть цифровой замок своей клетки, подсмотрев мои манипуляции и правильно набрав код из трёх цифр, а потом без вредных для себя последствий перегрызть кабель под напряжением 220 вольт, я выпустил подопытного на волю и приступил к подготовке опыта над собой.

Свалка

Это было крайне... эээ... болезненно. Но я выдержал. Боюсь, полной тай-ны эксперимента обеспечить не удалось и кое-кто из коллег "настучал" хозяе-вам. Страна дятлов, туды её! Пришло приглашение приехать в Киев для кон-сультаций каких-то там чиновников. Ага, как же, паны-джентльмены, разбежал-ся. Знаем мы эти "консультации".

Тот, кого теперь зовут Болотным Доктором, пригласил меня и будуще-го Бомжа в воскресенье "на шашлык под хорошее винцо". Место для пикника он подобрал просто идеальное — никакого подслушивания там вести было нельзя. А в том, что за амии начали следить, мы уже не сомневались.

-"Коллеги! -сказал хозяин, подняв бокал с домашним вином (прислала родня из-под Одессы) . -Кажется, каждый из присутствующих довёл свои иссле-дования до конца. Теперь следует со всей отчётливостью представить себе все возможные последствия нашей деятельности. Полагаю, вопрос собственной материальной обеспеченности нами успешно решен. С нами расплатятся, мож-но будет вполне безмятежно отдыхать до глубокой старости где-нибудь на морском берегу. Но разве в этом смысл наших трудов? И разве мы не несем за них ответственности? Взять хотя бы ваше (Доктор повернулся ко мне) сред-ство. Страшно даже представить, что будет, если у этих заграничных уродов появятся в распоряжении солдаты и рабочие, не только не боящиеся радиоак-тивности, но даже чувствующие себя особенно комфортно под облучением. Кто и что удержит тогда упомянутых уродов от нажатия ядерной кнопки? А ваше открытие? (он кивнул будущему Бомжу) Офицер, объединяющий в единое целое сознания всех солдат своего взвода, будет стоить целой дивизии. Да и мои пре-параты, в общем-то, тоже, знаете ли... Любое лекарство можно использовать, как страшный яд. Биологическое оружие, избирательно истребляющее только тех, для кого русский язык — родной... Мдааа... Что делать, друзья мои?"

-"Уничтожить результаты!" -тут же предложил я.

-"Не смешите, коллега. -поморщился Доктор. -Хозяева не глупее нас. Тут же попадём в руки к специалистам, которые заставят нас восстановить всё в считанные дни, а то и часы".

Свалка

Еще бы. Развязывать язык всякие там ЦРУшники-Моссадовцы умеют.

-"Фальсифицировать результаты без возможности восстановления. -предложил будущий Бомж. -Всё-таки лучше нас, авторов проектов этого никто не сделает. А потом скрыться там, где нас никому не достать".

И мы, не сговариваясь, посмотрели на северо-запад, в сторону ЧАЭС. Не могу сказать, как ушли Доктор и Бомж. Мне же нежданно помогла трагедия. На следующий день после пикника я вышел из бункеров Х-16 на поверхность для про-ведения дежурных замеров. В одном из блоков проводили рутинный опыт над псевдогигантом. То есть считалось, что опыт — рутинный, а в результате по-гибли все. Что там стряслось, могу только догадываться. Вероятно, монстр вырвался из клетки и освободил трёх таких же мутантов. Те в свою очередь раз-несли загоны с полтергейстами. И началась бойня. Когда я вернулся, всё уже бы-ло кончено. С огромным трудом добрался до своего бокса, открыл там вентили баллонов с кислородом, кинул внутрь газовую зажигалку. Послушал несколько минут, как ревёт пламя, уничтожая все мои наработки, опять выбрался наверх.

Там меня накрыло внеплановым выбросом с ЧАЭС. Так я погиб в первый раз. Думаю, именно этот выброс и создал Семецкого. Так что Монолит тут со-вершенно ни при чём, моё мнимое паломничество к нему и мольбы о бессмертии — это, действительно чистейший сталкерский фольклор. Очнувшись после удара, посчитал вначале, что просто на какое-то время потерял сознание. (Кажется, на сорок минут. Интересно, а сколько времени на аналогичную процедуру ушло у того популярного, который воскрес в Иерусалиме? Замечу — всего один раз, а как прославился!) А когда на ПДА пришло сообщение: "11.01, Семецкий, Тёмная доли-на, выброс, УО 248/w", не принял его на свой счёт. Но "похоронка" на то же имя пришла и на следующий день, когда меня по ошибке расстрелял из засады снай-пер "Свободы". И ещё через сутки, когда меня убила аномалия карусель.

Так Матушка-Зона вместе с ежесуточной смертью и бессмертием дала мне новое имя. Хотя новое ли... Мне удалось найти в Интернете упоминание об одном из самых первых сталкеров, бывшем московском книгоиздателе Семецком. Уж не знаю отчего, в Зоне оказалось огромное количество желающих свести с ним счёты. Была даже учреждена премия за лучшее убийство Семецкого... Похо-же, некто получил-таки вознаграждение, потому что больше никаких вразуми-тельных сведений о своём реальном прототипе я не отыскал.

Пробираясь через Припять, в развалинах магазина обнаружил контейне-ры с залежами одежды советского производства. Сохранность оказалось вели-колепной. Грабители не тронули склада из-за сильной радиоактивной заражён-ности. Для меня, ясно, это проблемой не было. С того времени образ Семецкого неразрывно связался с длинным и старомодным чёрным пальто отечественного покроя и черной же нелепой шляпой.

Когда я проник на ЧАЭС, то понял, что отныне станция станет мне до-мом. Рядом с развороченным саркофагом четвёртого блока оборудовал жильё. Перетащил кое-какую мебель из других помещений в небольшую комнатку, где чувствовалось блаженное радиоактивное тепло. Раздобыл в брошенных квар-тирах Припяти (не сочтите за мародёрство) посуду и некоторые бытовые электроприборы. В припятской городской библиотеке набрал книг. В общем, устроился по меркам Зоны с комфортом и роскошью. Впрочем, обнаружились и некоторые раздражающие неудобства. Компьютер, например, там решительно невозможно установить, поскольку радиация тут же выводит из строя полупро-водниковую технику.

Началась новая жизнь... "Жизнь"? Хм...

Сразу за воротами лопотал на холостом ходу винт вертолёта. Их было ше-стеро. Огромные, словно платяные шкафы. Бугристую мускулатуру не могли скрыть даже комбинезоны СКАТ. Бетонные морды. Короткая стрижка под берета-ми. Ручные пулеметы наперевес, все стволы нацелены мне в брюхо. Знаков разли-чия нет. Зато лучше всяких визиток их рекомендовала бандеровская желто-синяя нашлёпка на боку "вертушки". Все ясно — "Озброєнi сили України". Подстилки НАТОвские.

Один, очевидно старший, осмотрел меня с головы до ног, бровь дрогнула в непроизвольном удивлении, но микроэмоция оказалась единственной.

-Семецкий? -скорее заключил, чем спросил он. -Так вот ты какой, север-ный олень...

На подступах к Припяти

Остальные смачно заржали.

-Медленно вынь пистолет из кармана, брось мне под ноги. И без глупостей.

Я подчинился. Какие уж тут "глупости". Надо же, влип, да как нелепо-то. Впрочем, не всё так плохо, скоро должна состояться моя коронная хохма, значит, будут шансы выкрутиться... Но кто же, матерь божья коровка, сдал меня воякам? Сахаров? Не может быть! Когда? И зачем? Слов нет, профессору очень хотелось разговорить Семецкого и выяснить, в чём суть необъяснимого с научной точки зре-ния феномена. Но сдавать? Какой прок добропорядочному учёному старой закалки от моего захвата укрармейцами? А, ч-чёрт, да Круглов же! Припоминаю: когда я разговаривал со стариком, лаборант притих у себя за стеной. Потом приглушённо забубнил о чём-то. Ясно, докладывал, крысёныш, по радио экипажу висящего над заводом вертолёта. Летуны быстро среагировали, перестали долбать ракетами ополоумевших крыс опустились за добычей и...

-Подними руки. Марш в вертолёт. Нет, на заднее сидение.

Надо же, никакого малороссийского акцента. Родом пан офицер, верно, от-куда-нибудь из-под Харькова. Вот проститутка, а!

-Не надо. — как можно убедительнее сказал я. -Через четырнадцать минут всем будет очень плохо.

-Нас не укачивает. -хохотнул один из "платяных шкафов". -А ты потер-пишь, микроб, блевать всё равно не дадим..

Меня больно толкнули в спину стволом.

-Вы — покойники, казаки. -с искренним сочувствием вздохнул я. И, получив между лопаток прикладом, полетел лицом в грязь. Встал, утираясь, тут же схлопо-тал еще раз, да так, что мигом очутился у самой дверцы вертолёта. Закамуфлиро-ванные мордовороты в беретах впихнули внутрь, усадили, зажали с боков. Хорошо хоть стволами пулеметов перестали тыкать. Осталось двенадцать минут.

Пилот защёлкал тумблерами, двигатель перешёл с вялого рокота на свист, лопасти слились в прозрачный диск, машина качнулась и взмыла. Десять минут

"Вертушка" поднялась метров на тридцать. Надо же, никогда прежде не доводилось летать на таком устройстве. Тем более армейском. Тесновато, конечно, но вполне приемлемо. Семь минут.

На подступах к Припяти

Пилот взял курс на бывшую военную базу, описал замысловатую фигуру в непосредственной близости от "выжигателя мозгов". Какого чёрта?! На них, что, пси-поле никак не действует? Сидят бодрые, как огурчики. Или у бравого спецназа просто выжигать нечего? Как там в баре "100 рентген" болтал Писатель: -"А, При-пять? Это был город энергетиков — его построили ещё вместе с ЧАЭС. Немаленький был городок... Только теперь там уже никто не живёт — кроме, конечно, нечисти вся-кой вроде мутантов и зомби. Пройти туда, судя по всему, и вовсе нельзя: Выжига-тель мозгов закрывает путь. Страшное место. Там ни за здорово живёшь можно сги-нуть, даже если перед этим всю жизнь был везунчиком. Любой, кто близко подходит к Выжигателю мозгов, сходит с ума, превращается в зомби и бродит потом по Зоне, неприкаянный. Одни оболочки остаются от людей, и никто не возвращается оттуда никто с своём уме." Три минуты.

А вон и упомянутая Припять показалась в иллюминаторе. Нехорошо, де-вочки, в смысле — совсем плохо: падать-то придётся на дома, размажет в манную кашу. Минута.

Я закрыл глаза. Десять секунд. Интересно, что будет причиной катастро-фы? Банальный отказ двигателя или попадание из гранатомёта в вертолётное брю-хо? Девять. Разнесёт ли в клочья, или сплющит в блин? Восемь... Пять... Будем ли гореть? Три, две, одна. Всё! Так и не узнал, что случилось. Жуткий треск. Машину завалило на бок, она ухнула вниз, на меня навалились орущие и дёргающиеся воя-ки. Больно! Больно же, мать вашу!!

И всё.

В дешевых романах пишут: "наступили тишина и полная темнота." На са-мом деле никакой тишины и темноты в этих случаях не наступает. Вообще ничего не наступает. И только я единственный в мире знаю, что такое — "вообще ничего".

..."16.39, Семецкий, Припять, катастрофа вертолёта, UG 343/е"...

Вот и началась очередная новая жизнь. "Семецкий воскресе! — Воистину воскресе!". Только выбираться на этот раз придётся долго, завалило телами спец-назовцев, прижало какими-то железками. Извивался ужом в бензиновом смраде не меньше получаса, протискивался сквозь припёртую согнувшейся лопастью дверцу, пока, наконец, не вывалился на мокрый бетон. Стоя на четвереньках, осмотрел ме-сто сегодняшней гибели. Машина, вероятно, сначала рухнула на крышу припят-ской гостиницы, перевернулась, оттуда упала на крыльцо. Да, надо признать, так экзотически я еще ласты не заворачивал, дуба не давал, коньки не отбрасывал.

Припять

Нет, всё-таки Зона милосердна даже в жестокости. Звучит парадоксально, но факт. Умирать мне, конечно, больно и страшно. Невыносимо больно и нестерпи-мо страшно. Но, наверное, гораздо мучительнее было бы оживать в полном созна-нии. Вот, к примеру, однажды меня в клочья разорвала аномалия карусель. Пришёл в себя голым, но абсолютно целым в дюжине метров от места гибели. До сих пор, как представлю себе сползающиеся и склеивающиеся куски собственного тела, как воображу, что было бы, если бы эти обрывки ощущали, чувствовали, понимали... Брррр! А так, отчего бы не умереть? Раз — и очнулся в обломках "вертушки" целё-хонек-здоровёхонек пуще прежнего. Так что не жалуйся на Матушку-Зону, друг Семецкий.

-Да кто жалуется-то? -смиренно пробормотал я, выпрямляясь. Поясница ныла, левая ступня чуть побаливала, но это сейчас пройдёт. Слегка знобило — ерунда, дома у реактора отогреюсь. А вот одежду придётся менять — изодрана в клочья. Шляпу тоже не найти в этом ворохе металлолома. Похлопал по нагрудному карману, с удовольствием отметил, что ПДА не потерялся и не сломался. Достал, прочёл сообщение о собственной смерти. Стёр из памяти, снова спрятал аппаратик. Теперь бы еще раздобыть пистолет. Заглянул внутрь вертолёта. Ого! Казаки, каза-ки, ведь предупреждал вас! Хуже всего пришлось лётчику, эка, сплело его, стра-дальца, с железками. Остекленевшие глаза командира спецназовцев тупо смотрели куда-то вверх. Я обшарил офицерскую поясную сумку и вытащил свой "Беркут". Обойма оказалась на месте, отлично. Из-за цены и габаритов "Беркут" не пользует-ся особой популярностью в Зоне (всё-таки не каждый день охотишься на слона), но я привык к нему. И без того мощный пистолет был переработан местным умельцем под винтовочный патрон. Получилась настоящая пушка, большая, тяжелая и чрез-вычайно убойная. Незаменимая штука для ближнего боя. Хотя в драку стараюсь никогда не лезть, но стрелять иногда приходится.

Зажурчало. Завоняло бензином. Эге-ге, надо бы удаляться. Неровен час, какой-нибудь "монолитовский" снайпер (а их тут — выше крыши и в прямом, и в пе-реносном смыслах) решит на всякий случай пальнуть по упавшей машине. А гореть сегодня никак не хотелось, знаем, каково оно, случалось как-то на Кордоне попасть под огнемёт.

Я поспешно отошёл от обломков "вертушки", через витрину "Гастронома" переместился к ржавому навесу остановки. О, новая воронка, ещё вчера её не было. Это аномалия предположительно гравитационной природы. В момент активизации со страшной силой втягивает в себя всё, что находится в радиусе 10-15 метров. При попадании в центр воронки нет ни одного шанса выжить: тело жертвы будет сжато в плотный комок, а затем разорвано в момент так называемой разрядки. В течение всего периода существования (в среднем — около недели) аномалия не меняет места расположения. Её можно обнаружить днём визуально — по характерному движению воздуха над ней, кружащейся листве, фрагментам расчленённых трупов и харак-терному тёмному пятну на земле в центре. Ночью воронка крайне опасна, посколь-ку обнаруживается лишь детекторами или с помощью классического бросания в направлении предполагаемого движения камешков и гаечек. Как и все ужасы зоны полезна: образует три чуда: "выверт", "грави" и "золотую рыбку". "Выверт", по-мещённый под одежду, защищает владельца от царапин и ран, наносимым холод-ным оружием. Его найти несложно, поэтому деньги за него дают небольшие. Дёшев также заметно радиоактивный и совершенно бесполезный "грави", вот он, кстати, валяется. Лень нагибаться за ним. Если бы тут блестела "рыбка"... Та для меня то-же никчемна: слегка согревает излучением, да заживляет резаные раны. Зато её хотя бы можно дорого продать или выгодно обменять на продовольствие.