9 подвигов Сена Аесли. Подвиги 1-4

Аесли уже почти не замечал шума и суеты, производимых Гаттером. Проблема оказалась теоретической донельзя — собственноручно проверить ее на практике лишенный магии Сен не мог в принципе.

"По базовому мудловскому определению, магия или чудо — нарушение физических законов. Но так ли это? Может, это просто применение еще неизвестных законов физики? Древние люди считали огонь чудом, поскольку не знали, какие химические процессы вызывают горение. Потом они научились разжигать костры, но почему костры горят, все равно не знали. Маги произносят заученные заклинания, не имея представления о том, почему они, собственно, действуют. То есть на самом деле магия..."

— Порри! Скажи, пожалуйста, магия — это нарушение законов физики или их расширение?

Гаттер остолбенел, почесал затылок, обжегся паяльником.

— Ну ты спросил, — наконец сформулировал он.

— Спросим по-другому. Можно ли нарушить законы физики?

— Нет, конечно! Это же законы физики!

— Тогда мы получаем парадокс. По определению, магия — нарушение законов. А раз законы нарушить невозможно, то только что мы логически доказали... что?

— Что?

— Что магии не существует, — ухмыльнулся Сен.

Порри старательно обдумал свежее открытие.

— Это всё слова, — он пошарил в карманах комбинезона, вытащил волшебную палочку и направил ее в окно. — Зашибись-перевернись !

Пролетавшая за окном почтовая ворона удивленно оглянулась на Гаттера. Через секунду она стукнулась о дерево, перевернулась и рухнула в кусты.

— Да-а, — протянул Аесли. — Магия — страшная сила.

Порри смутился. Он совсем забыл, что Сен не волшебник и может обидеться на такую бессмысленную демонстрацию гаттеровских преимуществ. "Ладно, сейчас извинюсь", — подумал Гаттер...

— ...Ладно, не дури мне голову, — сказал он. — Не помогаешь, так хоть не мешай.

— Хулиганье! — каркнули снаружи. — Я жаловаться буду!

Сен заложил руки за голову. Даже если он и собирался обижаться, сконфуженный вид Порри его совершенно удовлетворил.

"Итак, магии нет. Есть просто слова. Определенные наборы слов, которые воздействуют на материальный мир и поэтому называются заклинаниями. Но почему эти наборы слов действуют, только если их произнесет маг? Я ведь тоже могу сказать Зашибись-перевернись ...

— Зашибись-перевернись, — сказал Сен.

Гаттер оглянулся на друга.

"Ничего не произошло. А куда же делось мое Зашибись-перевернись?"

— Порри, куда делось мое Зашибись-перевернись?

— Что?

— Ты произнес определенный набор слов, он подействовал на ворону. Я тоже его произнес. Мои слова ни на что не подействовали. Но они же не могли просто исчезнуть?

— Не могли, — подтвердил Порри. — Закон сохранения. Они превратились в звуковые волны и, быстро затухая, разлетелись. Поскольку ты не скрепил их силой магии.

— Очень интересно, — сказал Сен и замолчал.

Гаттер минуту смотрел на Аесли, но, так и не дождавшись продолжения, вернулся к плоскогубцам и паяльникам.

"Очень интересно. Значит, если набор слов скрепить магией, то получится заклинание, которое не превратится в волны и не затухнет, а сработает. А если не сработает? Если бы ворона увильнула и заклинание Гаттера пролетело мимо? Что бы с ним стало потом? А ведь так бывает, сам видел. Пропасть бесследно заклинания не могут... или могут? Предположим, что не могут, а то неинтересно. Ну, и где же они? Бродят вокруг? Но тогда бы у нас постоянно что-нибудь само собой превращалось, зашибалось и переворачивалось. Этого не происходит, значит, они где-то в другом месте, и отделены от нас чем-то вроде прочной стены. А если эту стену сломать? Тогда все не сработавшие за тысячу лет заклятия вернутся сюда".

От удовольствия Сен даже зажмурился. Нет, его обрадовала вовсе не грядущая катастрофа, а логически безупречный результат теоретических выкладок. О том, что катастрофы чаще всего происходят именно при переходе от теории к практике, он еще не знал, а поэтому не беспокоился.

"Ну а теперь представим гипотетически возможную ситуацию возвращения несработавших заклинаний и проанализируем теоретические пути ее разрешения. Очевидно, что..."

— Готово! — крикнул Порри.

Сен вздрогнул. Прошлый раз после слова "Готово!" последовал небольшой, но запоминающийся Всплеск Эмоций. Тогда Гаттер конструировал Эмоциональную Разрядку. Комнату от Разбитых Надежд, Лопнувших Иллюзий и Смеха Без Причины отмывали три дня.

— И что готово? — Сен взялся за края одеяла, внимательно следя за руками вдохновенного экспериментатора.

Порри торжественно извлек из кучи технического мусора электрического филина Филимона. Любимец Гаттера вертел ушастой металлической башкой и урчал.

— Я вмонтировал в Филимона систему эхолокации. Теперь он сможет летать в полной темноте, как летучая мышь! Сейчас проведем испытание.

— Уррррр? — спросил филин.

— Зачем? — спросил Аесли.

— Чтобы убедиться, что система работает!

— Подожди. Ты уверен, что система будет работать?

— Конечно!

— Так кого ты хочешь в этом убедить?

— Ну... тебя.

— Я убежден, что твоя система будет работать.

— Тогда Филимона! — нашелся Гаттер.

— Уррррр?

— Не уверен, что ему этого хочется, — заметил Сен.

— Ерунда, — отмахнулся Порри, завязывая филину глаза наволочкой. — Это для его же пользы.

Гаттер отошел на два шага.

— Сейчас, — сказал он, потирая руки, — система эхолокации активизирована. Источник ультразвуковых волн испускает... э-э-э... ультразвуковые волны, они отражаются от препятствий, возвращаются в улавливатель, который преобразует сигналы и подает их в мозг Филимона, где появляется точная картина окружающей местности. Круто? Филимон! Лети!

Филимон не тронулся с места. Юный изобретатель нахмурился.

— Лети! Филимон! Что такое? Что я не сделал?

— Ты ему мозги не отключил, — сказал Аесли. — Если бы мне предложили полетать по комнате с завязанными глазами, я бы тоже отказался.

— Уррррр!

— Но система эхолокации должна работать!

— Ну, тогда он видит все препятствия в нашей комнате. И думает: "Зачем мне это? Лучше я посижу тихонько".

— Откуда ты знаешь, что он думает? — разозлился Гаттер.

— А ты его спроси.

— Уррррр.

— Спросить?! Но он же не может...

Порри растерялся. Ему и в голову не приходило, что электрическому филину есть что сказать своему хозяину.

— А ведь он мог бы... в клюв динамик... вывести туда второе реле... нет, лучше третье... звуковую карту... конденсатор... Точно! Сейчас будет звук!

Гаттер схватил отвертку, прикоснулся к Филимону... и появился звук! Не просто звук, а звучище! Тревожный, как зов раненого дуплодока, вой проник в каждую щель школы волшебства.

— Выруби! — взмолился Аесли, пытаясь закутать голову в подушку. — Сделай как было!

— Не могу! — прокричал Порри. — Он сам! Это не я!

— Это я! — прогремел голос майора Клинча. — Всему мужскому составу Первертса объявляется Вальпургиева побудка! Сбор в пункте приема пищи! Повторяю!..

— Не надо! — хором взмолились Гаттер и Аесли и, видимо, не только они, потому что голос запнулся и обиженно закончил почти на нормальной громкости:

— Через полчаса в столовой.

Оставшись один, Филимон сердито встрепенулся, поднялся в воздух и сделал круг по комнате. Система эхолокации работала отлично, и филину это очень не нравилось.

Филимон не хотел иметь ничего общего с летучими мышами

Подвиг Љ 1

Пурга в Вальпургиеву ночь

В начале было Слово

И Слово было...

Упс!

Сотворение мира (воспоминания очевидца)

Будьте осторожны в своих желаниях.

Они с вами осторожничать не будут.

Первое правило демиургов

Кисер лежал в Зале Трансцендентальных Откровений.

Кисер спешил. Ему следовало найти одного обитателя Первертса до того, как эхо будущего превратится в грохот настоящего. Волшебный кот мог в один миг перенестись в любое место, но не мог — ему было очень лениво. Но тревожно. Но лениво. Но тревожно. Он все яснее видел, как над его уютным миром нависает крайне неприятная тень. Кот лежал, разрываясь между тенью и ленью.

И тут тень упала на Кисера.

Кот открыл один глаз и задрал усатую морду. Из-под потолка на него безучастно взирал сонный громила. Кисер оттолкнулся от пола, взбежал по бицепсам, устроился на плечах верзилы и что-то промурлыкал в ухо. Тот кивнул, толкнул дверь и вышел в...

...Коридор

Такого бедлама в коридорах Первертса не было уже очень давно...

Хотя нет, был, причем совсем недавно! Когда бились с домовыми Бубльгума. Когда бились с ложным призраком Мордевольта. Когда праздновали предыдущую Вальпургиеву ночь.

Короче.

В коридорах Первертса стоял привычный бедлам.

Заспанные мальчишки брели в направлении столовой, где должен состояться Вальпургиев мальчишник. Их однокурсницы с горящими глазами неслись на крышу Главного корпуса, откуда должен начаться отлет на шабаши различного калибра. Потоки сталкивались, толкались, дергали за косички и получали в ответ кулаком в живот.

В Вальпургиеву ночь прибегать к волшебству в пределах Первертса запрещалось. Но как тут не колдовать, когда хочется поскорее, а они под ногами мешаются, а те впереди ползут, а эти сзади напирают! То один, то другой начинающий волшебник озирался и шептал заклинание левитации, пытаясь преодолеть хотя бы часть пути по воздуху. Через секунду нарушители брякались оземь, сбитые грубоватым, но надежным заклятием ПВО-не-спит ! Это известный двоечник и сорвиголова Оливье Форест развлекался, сидя на шее пристенного рыцаря. Наглядное пособие пощелкивало забралом в такт хулиганским действиям.

Довершали панику и давку лестницы Первертса, Как и положено лестницам любой уважающей себя школы волшебства, они то и дело внезапно поворачивались, отправляя очередную группу студентов в боковые коридоры и тупики.

В эпицентре столпотворения на невысоком постаменте зябко ежился Каменный Философ, гордость и талисман Первертса. Долгие годы он сидел в уединенном Зале Трансцендентальных Откровений, но после нескольких разрушительных столкновений с Порри Гаттером его переставили на перекресток Семи Коридоров, где пересекались четыре главных коридора школы. Теперь Философ мог издали заметить приближающегося Гаттера и морально подготовиться к неизбежному.

Звукозаписывающий зверек ухогорлонос прижимался к постаменту, стараясь разобрать в общем гаме и сохранить для истории мудрые изречения Каменного Философа.

— Все пустое, — бормотал Талисман, окидывая взглядом заполненные студентами и преподавателями коридоры. — Все пустое.

Всего несколько первокурсников держали себя в руках (а руки, от греха подальше, — в карманах) и не колдовали. Это была неразлучная троица: Кряко Малхой, Грэбб и Койл. "Неразлучной троицей" их называли потому, что Грэбб и Койл никак не могли разлучиться с Кряко, который находил их, где бы они от него не прятались. Единственное, что троицу объединяло — это преклонение перед легендарным Порри Гаттером.

— Не колдовать! — прикрикивал на товарищей Малхой. — Порри никогда не колдует, когда ему запрещают.

— Порри хорошо, — пробурчал Койл, глядя в стену из спин, — у него всякие лазеры, излучатели, электрошокеры...

Грэбб завистливо вздохнул, вспоминая, как в День Закрытых Дверей Гаттер в две секунды расчистил полосу магических препятствий протонным излучателем.

Порри Гаттер, прижатый к стене в соседнем коридоре, и сам бы не отказался от какой-нибудь штуковины, которая помогла бы пробиться сквозь толпу. Но в данной ситуации техника была так же бессильна, как и магия. Гаттер прижал локти к бокам, высмотрел в плотной массе учащихся щель... и почувствовал на плече цепкие пальцы Сена.

— Воспитанный человек никогда не полезет в толпу, — сказал Аесли.

— Воспитанный человек не торопится?

— Воспитанный человек подождет...

Сен прислушался к шуму, возникшему в начале коридора...

— ...рассудит логически...

...источник шума (профессор Развнедел, двигавшийся в сторону столовой с целеустремленностью теплонаводящейся боеголовки) поравнялся с друзьями...

— ...и только потом... Давай!

Оказавшись за могучей спиной декана Чертекака, друзья почувствовали себя караваном сухогрузов в кильватере атомохода "Арктика". Позже это позволило им войти в тройку лидеров гонки за ужином.

В это же время, но по другому коридору и в совершенно другую сторону двигалась Мергиона Пейджер. Вместе с сотнями других юных и не очень ведьм она спешила на крышу, которая доставит их по месту назначения. Да-да, в ночь на 1 мая крышу Первертса срывало — иногда вместе с факультетскими башнями — и носило по миру. Путешествие среди звезд, облаков и самолетов гражданской авиации было захватывающим и пьянящим.

Шестикурсница Гингема, старшая сестра Порри Гаттера, на ходу инструктировала девочек помладше, щедро делясь подробностями полетов крыши:

— Девчонки! Это что-то с чем-то! Это такое, что и не передать! Просто рассказать невозможно! Ну просто ух! Ну просто полный сундук!

Те, кто уже пережил когда-то Вальпургиев перелет, согласно кивали головами, остальные старались впитать каждое слово точных и ясных инструкций Гингемы.

Перед тем как нырнуть в дверцу, ведущую на чердак Главного корпуса, Мергиона оглянулась. И удивилась. Ее верный оруженосец Дубль Дуб (в прошлом году Мерги его наколдовала — случайно) тоже был тут. Точнее, уходил отсюда, двигаясь с размеренностью шагающего экскаватора на прогулке. С плеча Дубля на девочку серьезно смотрел гаттеровский кот Кисер.

"Почему Дуб не в столовой? — подумала Мергиона. — Почему Кисер на Дубе? Что еще за кот ученый? Должна ли я что-то по этому поводу сделать?"

С этой непростой мыслью она скрылась на чердаке, увлекаемая потоком галдящих однокурсниц.

Столовая

— Почему? — повторил Развнедел.

— Ну... э... новая традиция, — сказал Лужж.

— Почему?

— Ну сколько можно жить по-старому, правда? Наедаться от пуза, плясать на столах и кидаться костями? Как свиньи какие-то, честное слово! Пришло время, когда средневековые обычаи должны уступить место...

— Почему?

Лужж замолчал. Традиции здесь были ни при чем. При чем была неопытность нового ректора.

Дело в том, что в Вальпургиеву ночь (с одиннадцати вечера до трех утра) в Первертсе резко усиливалась восприимчивость материи к магии. Колдовать строго-настрого возбранялось, а уж кухня — место, где творились небывалые, даже по меркам магов, чудеса — и вовсе становилась запретной зоной.

Прежний ректор Бубльгум, умный и опытный, как все прохвосты, обеспечивал приготовление праздничного ужина заранее. Наевшись, волшебники становились добродушными, устраивали веселый турнир по метанию костей, и мальчишник без особых проблем добирался до трех часов утра, после чего всех отпускали спать.

Новый ректор Лужж, наивный и непредусмотрительный, как все порядочные люди, этого не сделал. Теперь придется что-то делать с голодными волшебниками, заполнявшими пустую столовую. А еще пора уже что-то решать с Мордевольтом, который упрямо не понимал тонких намеков Югоруса насчет Трубы. Да, с Трубой надо что-то решать. Что-то такое придумать... Может быть...