— Ну, прямо машина Джеймса Бонда, — произнесла молчавшая до этого Вера.
Он посмотрел на нее удивленно.
— Нет, девушка, обижаете, ему далеко до наших аппаратов. Да и к тому же она есть только в единственном экземпляре, а тут каждая вторая такая.
— Ого.
— Ну, что? Я так понимаю, Маринкину вы здесь оставите?
— Ну а куда ее?
— И хочешь, чтобы мы над ней поработали?
— Само собой.
Он вздохнул и похлопал по капоту.
— Ну, хорошо, только есть одна просьба.
— Какая?
— Постарайся хоть на этот раз вернуть не металлолом, а хотя бы своим ходом. И за Маринкину машинку как обычно причитается.
Я удивленно уставился на него.
— Ну, что так смотришь? — он широко заулыбался. — Все я знаю. Ну, давай хоть обнимемся, а то прям как не родная. — Он засмеялся и схватил меня в охапку так, что я просто повис в его объятиях.
— Хватит, Михалыч, раздавишь же, черт старый.
— А я для тебя уже старым стал? Ты посмотри на него.
— Тебя, Михалыч, хлебом не корми, дай только молодую девчонку потискать. Что-то я не припомню таких вот объятий раньше, — с улыбкой сказал я, когда он меня отпустил.
— Ну, дай хоть посмотрю на тебя, — он положил свои огромные, как мне теперь казалось, ладони на плечи и отодвинул, разглядывая меня, потом прокрутил, я даже ничего не мог сделать.
— Ну что? Нравлюсь? Под низ пойдет, да?
Я вдруг перестал стесняться своей внешности. Видимо, понял, что ничего не изменилось в их отношении ко мне, и им не важно, кто я теперь, и кем я стал. Они все воспринимают меня как старого боевого товарища, которого хорошо знают. Я вдруг понял, что все, что со мной произошло, это как боевое тяжелое ранение, при котором человек становится инвалидом. От него друзья не отворачиваются, его не начинают презирать, сочувствие — да. Я, видимо, боялся именно этого, что ко мне будут относиться как-то по другому.
— Кто сказал? Дед?
— Нет. У нас тут знаешь как? Еще не успело случиться, а у нас уже знают, что случилось. Сорока на хвосте принесла, — улыбнулся он. — Мы же разведка, а значит что?
— А значит тайн для нас не существует. Так кто сказал?
— Говорю же, сорока на хвосте. Я сначала не поверил, а потом Мурзин сам приехал, просит машину подготовить, желательно "поджеро". Вот тут я и задумался. Ну а когда увидел твои действия, все сомнения отпали: кто так еще знакомится с машиной, как ты?
— Да, Михалыч, вот так меня судьба на этот раз швырнула.
— Ладно, не переживай, все наладится, привыкнешь. Человек такая скотина — ко всему привыкает.
В бокс забежал солдат.
— Товарищ прапорщик, вас к зампотеху.
— Передай, скоро буду.
Солдат козырнул, окинул взглядом Веру и выбежал из бокса.
— Ну вот, даже чай не попили, — произнес он. — У нас на трассе ЧП небольшое, нужно ехать разбираться.
— Ничего, еще попьем и не только чаю. Вот теперь ты, возможно, меня и перепьешь, — засмеялся я.
— Да я и тогда тебя мог перепить.
— Ага, мордой в салате, — мы захохотали.
Однажды мы сидели у него в каморке; ну, естественно, водка, закуска. Ну и поспорили: кто кого перепьет. Вот Михалыч тогда и уснул, упав прямо мордой в салат. С тех пор мы со смехом вспоминаем этот случай. И сколько он не пытался перепить меня, ни разу так и не получилось, правда иногда я играл нечестно. Но он-то об этом не знает.
— А знаешь, Михалыч, все-таки ты несколько раз меня все же перепил. Просто я наливал себе воду.
Он несколько секунд смотрел на меня, а потом обрадовался как ребенок.
— Видишь как, Михалыч, ты не разведчик, раз такой ерунды узнать не смог. Так кто тебе про меня сказал?
— Да Андрюша Сокол, — он сплюнул. — Вот чертяка, раскрутил все же старика.
Мы с Верой звонко рассмеялись.
— А-аа, — я махнул рукой. — И агент из тебя плохой, купился на простой прием. А вот механик ты — от бога.
Мы поговорили еще минут пять, он спросил, где старый мой "поджерик". Я сказал, что погиб в бою, спасая хозяина.
— Держи, — он подал мне документы и ключи. — Тут все, что надо. Номера — наши, так что менты приставать не должны. Ну, все, вроде.
Я выехал из бокса, всем организмом почувствовав мощность 350-сильной V-образной восьмерки. Еще минут пять сидел и газовал — ровный и мощный гул двигателя. Вера тем временем перетащила все вещи из "опеля", и Михалыч загнал его в бокс.
— Ну что, нравится? — наклонившись к окну, спросил он.
— Михалыч, я в экстазе...
— Ты еще на трассе на ней не был. Только смотри, там экстаз не поймай, — он засмеялся. — Ну, давайте. Если что, заезжайте. А эту, — он кивнул головой на бокс, где стоял "опель", — мы прокачаем. Может, ей цвет сменить?
— Не знаю. Делай, что хочешь,
— Тогда сделаем, Маринке понравится. Ну, все. Я пошел, а то, вон, опять дневальный бежит.
— Товарищ прапорщик, — начал он...
— Иду уже, — рявкнул Михалыч и хлопнул ладонью по крыше.
Я тронулся, солдатик опять уставился на Веру.
— Ты ему, наверное, понравилась, смотри как на тебя смотрит, — улыбнулся я.
— Нет, я первый раз ему кое-что показала.
— И что же?
— А вот не скажу.
— Ну и не говори. Пристегнись. — я только сейчас заметил, что в машине два вида ремней: обычный гражданский и спортивный.
Отдав дежурному на КПП пропуск и показав ксиву, мы выехали на дорогу.
— Нравится? — спросил я у Веры.
— Классно! Только, правда, я ничего не поняла, о чем вы говорили.
— Я про машину.
— А я про что? — мы посмотрели друг на друга. Я испытывал машину на всех режимах. — Вера, я в зкстазе, — произнес я.
— Главное, оргазм не поймай, — засмеялась она.
Пока ехали до дому, я рассказал Вере о нашем с Дедом разговоре. Сказал, что есть подозрения, что ее хотят использовать. О том, что нас направляют на медкомиссию.
Глава третья
— Ну что там, Прыщ? Получилось открыть? — спросил Лом у Прыща, севшего на заднее сиденье.
— Нет, там замок какой-то, я первый раз такой встречаю. Там, по ходу, электронная заглушка стоит. И наверняка там сигнализация, — недовольно ответил Прыщ.
— Ну что делать будем, Лом? — спросил сидевший за рулем парень. — Мы уже сутки тут торчим. Может, этих телок вообще не будет, уехали они. А может, просто тут прописаны, а живут хрен знает где.
— Заткнись, Лысый. Сказали сидеть и ждать, вот и будем сидеть и ждать. Как появятся — возьмем, и все, — зло прорычал Лом.
Ему самому все это уже надоело, они уже больше суток торчали возле этого подъезда, а девки так и не появились. Он уже и сам думал то, что сказал сейчас Лысый. Попытка попасть в квартиру провалилась, замок оказался не под силу даже Прыщу. И Лом был на взводе. Он уже несколько раз звонил Варламу, просил, чтобы их сменили, но Варлам наорал и сказал, что только он один знает их в лицо.
Лом вышел из машины и прогулялся. А, что будет, то будет. Он вновь достал телефон и набрал Варлама. На этот раз Варлам был более сдержанный. Выслушав его доводы, он даже как будто согласился. Но потом опять встал в стойку.
— Короче так, Лом. Сидите до шести, потом поедете подмоетесь и рано утром, чтобы были там, ты понял меня?
— Понял, Варлам, — облегченно вздохнул Лом.
— Ну что, пацаны, — весело произнес Лом, усевшись на переднее сиденье, и посмотрел на часы, время было 16-20. — Ждем еще полтора часа и до утра на базу.
— Ну и заябись, — обрадованно загудели парни.
Время как будто остановилось, все всё время смотрели на часы.
— Слушай, Лом, может раньше? — произнес Хромой, четвертый.
— В натуре, Лом, — заговорили все хором. — Откуда Варлам узнает, во сколько мы уехали?
— Нет, в шесть, значит в шесть, — грубо отрезал Лом. Хотя сам тоже думал об этом. Он посмотрел на часы, время 17-10, и засомневался. — Короче, так, пацаны, еще двадцать минут.
Опять потянулось время. Чтобы как-то убить его, они начали уже который раз рассматривать и обсуждать припаркованные тачки. В этот момент во двор медленно вкатился черный, весь тонированный "поджеро". Выглядел он также, как и тысячи своих сородичей, но в его виде все же было что-то такое хищное. Медленно проехав мимо он, урча мощным мотором, скрылся в глубине тенистого двора.
— Классная тачка, у меня тоже такой был, — сказал Лысый, барабаня пальцами по баранке. — Ну что там время?
— Еще пятнадцать минут, — ответил Прыщ.
К дому мы подъехали уже в шестом часу вечера. Я медленно проехал через двор и также медленно скрылся в глубине двора. Сделав круг по двору, я остановился за трансформаторной будкой, но так, чтобы было видно джип.
— Вера, видела?
— Да, четверо, кажется.
— Ты учишься на глазах.
— Ты думаешь, за нами? — серьезно и как-то по деловому спросила Вера.
— Пока не знаю, но чувствую... А лучший способ узнать какой? Правильно, спросить у них.
— Ты что, к ним пойдешь?
— А почему нет? Подойду и спрошу.
— Ты дура? Если они за нами, то...
— Вера, а ты что предлагаешь?
— Ну, не знаю, я не бывала в таких ситуациях. Но у меня есть идея.
— Серьезно! И какая? Давай, рассказывай.
— Ну, вот смотри, ты встанешь за будкой, а я пойду в подъезд. Если это за нами, то они обязательно отреагируют на меня, а если нет, тогда и ты спокойно пройдешь.
— А ты не боишься, что они тебя схватят?
— Ну ты же рядом.
Я внимательно посмотрел на Веру.
— Алин, не смотри так. Я доверяю только тебе, и мне с тобой ничего не страшно. Я точно знаю, что ты меня не бросишь. Ты уже это не раз доказывала. Ну что, я пошла?
— Иди, — спокойно произнес я, а сам начал наворачивать глушитель.
Но тут произошло неожиданное. Джип тронулся с места и медленно выехал со двора. Вера так и застыла, глядя ему вслед. Потом медленно развернулась и подошла к машине.
— Уехали, — как-то обиженно произнесла она.
— Интересно, может сменились? Давай в машину.
Мы опять объехали двор, но ничего не заметили.
— Странно.
Тут было два варианта, даже три. Либо это менты пасли кого-то, а его уже взяли и наружку, естественно, сняли. Либо к ним прибыла замена, но намного опытней, и заняли место так, что их не видать. Либо точно по нашу душу, а нас уже нет трое суток. Решили, что мы уже не появимся и плюнули на эту затею. Я хотел опять объехать двор, но передумал: если даже где-то они стоят, то своей ездой я только привлеку внимание и спалю машину.
Взяв кое-какие вещи, мы направились к подъезду. Я повесил сумку на левое плечо, так же в левой нес пакет с продуктами, а правую держал в сумочке, сжимая рукоятку пистолета. Поднялись на этаж — все тихо и спокойно. Когда открывали двери, выглянула соседка напротив.
— Здравствуйте, т. Катя, — поздоровались мы в один голос.
— Здравствуйте, девочки. Тут хочу вам сказать, — заговорчески начала она, — около вашей двери несколько раз терся какой-то тип, по виду бандит. Пытался открывать замок, я звонила в милицию, но они сказали, что пока доедут, этот человек сбежит, а квартира стоит на сигнализации.
Мы поблагодарили ее, попрощались и вошли в квартиру.
— Поняла, Вера? А ты "может, не может". Устроила ромашку. Моя интуиция еще никогда меня не подводила. Ладно, переночуем здесь, утром видно будет.
Я направился на кухню. Поставив пакет, включил воду в ванной.
— Можно, я первая? — взмолилась Вера.
— Можно, — ответил я и направился в спальню, на ходу снимая топик. "Так, надо все постирать", — мелькнула мысль. — Верка, у тебя есть что стирать? — крикнул я и, расстегивая юбку, направился обратно.
Вера уже зашла в ванную. Открыв дверь, я замер. Вера стояла ко мне спиной в трусиках-бикини, полоска скрылась между ее аппетитных ягодиц. Она снимала футболку и подняла руки верх. Я даже не могу сказать, тем более, описать, что в этот момент началось у меня в промежности. Начали сокращаться все имеющиеся там мышцы. В мозгу полная перегрузка, одновременно сработали и женские, и мужские рефлексы. Мозг подал команду члену вставать, у меня задергалась та группа мышц, и тут же начали пульсировать влагалище и сокращаться матка.
Я сделал шаг вперед и подхватил ее за предплечье, тем самым не давая опустить руки. Она издала тихий стон и выгнулась как кошка. Это еще сильнее подстегнуло меня, и я впился губами в ее шею. Она пыталась повернуться, но я не позволял ей этого, и она смирилась, издав уже громкий стон. Левой рукой я перехватил ее поднятые вверх руки с не до конца снятой футболкой, не позволяя их опустить, а правой нежно провел по животу и повел руку вниз. Проведя рукой по внутренней стороне бедра, я нежно, чуть касаясь, провел по треугольнику материи, прикрывающему ее лоно. Она начала задыхаться, прижавшись спиной к моей груди. Нежно лаская ее рукой, я продолжал уже не целовать ее шею, а уже покусывать. Она сделала несколько слабых попыток опустить руки и повернуться, но потом смирилась, позволив мне делать с ней, что хочу.
В этот момент я совсем не чувствовал женской страсти, женского возбуждения. Во мне кипела мужская страсть, которую испытываешь к очень желанному человеку. Да, я чувствовал именно мужскую страсть, грубоватую, но нежную. Все мои движения стали грубыми и жесткими. Опять как тогда, в первый раз, я реально чувствовал свой член, горячий, напряженный до предела, готовый взорваться. Мне показалось, что я уже даже кончил и прижался пахом к ее попе. По мужски кончил, так мне казалось. Я грубо развернул ее и, даже не знаю, откуда взялись силы, но взял ее за ягодицы и, приподняв, посадил на стиральную машину. Ее постанывания превратились в крики. Где-то там, на задворках моего сознания, слышались еще какие-то звуки, но мне было уже не важно. Вера откинулась спиной и подалась всем тазом вперед, пытаясь найти своей киской член. Видимо, она тоже уже потеряла реальность, она уже не знала, кто перед ней: Алина или Сергей.
Я грубовато стянул с нее трусики и... попытался вставить член, но он никак не попадал, все время мимо. Я стоял у нее между ног, но никак не мог найти ее членом. Ничего не соображая, я пытался снова и снова, тем временем продолжая терзать губами и иногда зубами ее шейку, ушки, губы — все, что попадалось. Левой рукой я поддерживал ее за спину, а правой — ласкал ее грудь. Она ничего не могла сделать руками, так как неснятая футболка запуталась и практически связала ей руки, а распутать у нее уже не было сил.
Устав искать ее киску членом, я протянул туда руку, чтобы направить, но и рукой не смог его найти, хотя прекрасно его чувствовал. Тогда я вставил туда пальцы, они легко провалились в нее, на всю длину. Я чувствовал, как у нее вибрирует влагалище. Оно как бы хватало мои пальцы и пыталось сжать их. И тут я почувствовал, что меня начинает прошивать иголками. Начиналось где-то на кончиках пальцев на ногах, все разрастаясь и разрастаясь. Первую и вторую волну я еще выдержал, а на третьей, издав не то крик, не то стон, просто упал на колени и, наверное, отключился.
Когда туман рассеялся, и я начал что-то видеть, первое, что я увидел перед глазами — мокрую и еще пульсирующую Верину киску. Набухшие, мокрые и подрагивающие половые губы широко раздвинуты, открытый вход в нежное лоно, дрожащий и также набухший клитор. Издав стон, я потянулся и, взяв его губами, нежно придавил. Вера шевельнулась и тяжело задышала. А меня вновь начала накрывать волна страсти, только уже другая, более светлая и глубокая. Я почувствовал, как от груди начала разливаться горячая волна. Она расходилась по телу, постепенно захватывая каждую его клеточку. Я также почувствовал, как начала сокращаться матка, давая импульс уже моему влагалищу. Я чувствовал также, что мои половые губы и клитор набухли до предела и подрагивают. Издав стон, я впился губами в нежное лоно Веры.
