A Khajiit's Tail - The (Furry) Dragonborn

Когда Погребенный приступил к удалению пуповины, Дамер сказал матери:

— Мастер уходит, и Секунда полная.

Это означало, что детеныш, скорее всего, был Кэти.

— Совсем как ты, — поддразнила Фаш-рин свою младшую сестру.

— Храп Элабы звучит достаточно громко, — проворчала Джахадра на крики младшего брата.

— Ну, ты была намного хуже, — мягко заметила Карина, прежде чем внезапно разрыдаться.

На часах было уже за полночь, а это означало, что ее близнецы родятся в разные дни.

18-го. Сундра.

Это заняло несколько минут. Десять или чуть больше.

Позже Карина утверждала, что ее ребенок был "слишком застенчив, чтобы даже выйти на улицу".

Фаш-Рин была вынуждена держать своего брата, когда Усин бросилась на помощь Дамеру, в то время как Булри лихорадочно восстанавливала маленького ребенка и его мать.

Джахадра крепко держала мать за руку:

— Продолжай, мама, продолжай!

— Карина, это ненадолго! — Усин пыталась скрыть охватившую ее панику: — Почти вышла

Усин рассказывала нам, что ребенок был меньше первого.

И не издал ни звука, ни движения, когда его вынесли на свет.

Дамер быстро приказал Булри "разобраться с этим", пока он ухаживал за Кариной.

Карина была очень измучена, но она поняла, что возникла проблема:

— Что... что случилось? Где ребенок?

— Приляг и подыши немного, Карина, — Дамер была спокойна. — Булри делает все, что в ее силах.

Она не успокоилась:

— Что значит "что она может"?

— Это маленькая девочка, — объявила Булри, сидя за столом, на который она положила ребенка. — Просто дай мне секунду...

Карина поняла:

— Она не плачет! О Боже...! О Боже, нет!

Джахадра, вспомнив, что она желала смерти этим детям, едва могла дышать.

Усин взяла инициативу в свои руки:

— Они делают все, что в их силах, дай им минутку.

— Ну же, малышка, — тихо взмолился Булри, пока Дамер проверял маленький пульс.

Маленький мальчик плакал на руках у Фаш-Рина, как будто зная о его безумном, но мрачном настроении.

Карина увидела, как Дамер покачал головой, обращаясь к своей няне, и пробормотал:

— Продолжай пытаться

— Дамер, что происходит? — Джахадра говорила от имени семьи. У нее пересохло в горле.

— Это... это легкие. Они не... Что-то пошло не так, когда мы ее вытаскивали. Или она слишком долго была внутри.

Мать чувствовала себя побежденной:

— Карина отдала ей все, что у нее было, что еще могло...?

— Ты все сделал правильно, — в глазах Фаш-рин стояли слезы.

— У нас все еще есть пульс, Карина, — мягко сказал Дамер. — Это ее легкие. Булри пытается заставить ее плакать, но... но у нас мало времени. Скоро нам придется остановиться, других признаков жизни нет.

Карина откинулась на спину и заплакала.

— Мы делаем все, что в наших силах, мой друг. — Дамер почувствовал жалость, — Но больше для нее ничего нельзя сделать. Дамер сожалеет.

Пока Усин утешала мать, а Фаш-Рин держал на руках рыдающего мальчика, Джахадра наблюдала, как Булри делает все, что в ее силах, — восстанавливает его, мягко надавливая на грудь, делая искусственное дыхание рот в рот.

Ничего.

Дамер покачал головой, приказывая Булри остановиться. Ничего не помогало, лучше было просто позволить ребенку идти своей дорогой.

— Мама...... — Джахадра не знала, что сказать. — Мама, ты... это не твоя вина, просто ты стала старше...

— Мама знает... она должна была знать... Отдай мне моего сына.

Фаш-Рин отдал ей мальчика, которого заставили замолчать чары спокойствия, но который съежился от дискомфорта при виде печального лица своей матери.

Булри взяла на руки второго ребенка, ласково успокаивая его, пока ждала, когда остановится ее маленькое сердечко.

Карина обратилась к своему новорожденному сыну и попыталась улыбнуться:

— Ты уже большой мальчик, не так ли? Ты будешь большим и сильным...... Твоя сестра нездорова, нет... она была слишком маленькой и слабой.... Мама рада, что, по крайней мере, ты...

Большое оконное стекло внезапно распахнулось настежь.

Усин утверждала, что луны были видны из окна, и когда ветер, казалось, распахнул их, луны на мгновение исчезли.

Фаш-Рин и Джахадра закрыли своими телами мать и младшего брата. Маленький мальчик заплакал от страха. Дамера сбило с ног. Усин попыталась дотянуться до окна, чтобы закрыть его, но ветер был слишком силен.

Булри повернулась спиной, чтобы защитить умирающего детеныша. Но она почувствовала, как ветер бьет ее по рукам, а ребенок дрожит. Она сама дрожала от холода, умоляя всех пережить это явление.

Затем ветер утих так же быстро, как и появился.

Карина услышала, как ее новорожденный сын перестал шуметь, вероятно, как и все остальные, не понимая, что произошло.

А затем она услышала еще один плач в той же комнате.

Очень тихий, но вполне здоровый плач.

— Ну вот и все..... — Булри был настроен оптимистично, но осторожно: — Это лучше..... Нет — нет, даже не пытайся это отрицать. Мы слышали тебя. Тебе нужно еще немного поплакать.... хорошенько набери свои маленькие легкие...

— Что, блин, только что произошло? — Джахадра озвучила мысли всех присутствующих.

Никто, конечно, не смог ответить.

Карина проверила, все ли в порядке с ее плачущим сыном, прежде чем позвать ее:

— Она дышит? Она проснулась?

— Теперь она дышит, Карина, — Дамер не смог скрыть своего удивления и облегчения. — — Просто хочу осмотреть ее, прежде чем этот человек передаст ее тебе.

— Все выглядит хорошо, — улыбнулась ей медсестра.

— Ты слышишь это? — Карина обратилась к сыну: — Это твоя младшая сестра. Ты должен заботиться о ней. Она едва выкарабкалась.

Джахадра мысленно поблагодарила Бога за то, что он проигнорировал ее желание.

Карина назвала своего первого близнеца Регит.

У Рэгги была рыжая шерсть и копна волос того же цвета, и он не мог усидеть на месте, даже когда его поили молоком. У него были светло-карие глаза, а весил он три с половиной килограмма. Он действительно был "большим мальчиком".

Усин дала ей это имя на выбор, и из благодарности за свою хорошую подругу она приняла его.

Тогда Булри, у которой на глазах выступили слезы облегчения, подарила ей второго близнеца.

Она тоже была покрыта рыжей шерстью, но ее шевелюра была ярко-черной, как вороново крыло, с чистейшими перышками. Что необычно для только что родившихся детенышей хаджитов. Действительно, необычно для любого новорожденного.

Она весила чуть меньше двух с половиной килограмов, но, в отличие от своего брата, не нуждалась в успокаивающем заклинании, чтобы успокоиться, даже когда Дамер осторожно осмотрел ее, когда она лежала на руках у матери.

— Она такая тихая, — выпалил Фаш-Рин, — как будто не хочет травмировать наши уши.

— Может быть, она окажет хорошее влияние на своего брата, — пошутила Усин.

— Она как будто знает, что напугала нас всех, и не хочет тебя беспокоить, — сказал врач, который прослушивал сердце ребенка. — Все хорошо, Карина.

— Больше ничего? — Карина хотела быть уверенной.

— Нет, сейчас с ней все в порядке.

— Но что случилось? — Спросила Джахадра.

— Не могу сказать. — Булри призналась:; — У меня никогда раньше не было ребенка, который бы вернулся после... ну, после этого. Это было близко. Очень близко.

— Это значит, что она была мертва?

— Почти.

— Что, если возникнут какие-нибудь... проблемы?

— Прямо сейчас мама просто рада, что она жива, — сказала на это Карина, восхищаясь чудом у себя на руках.

Маленькие, ясные голубые глазки открылись, и она впервые увидела свою маму.

— Привет, ты, — ласково сказала Карина своему ребенку. — Ты нас здорово напугала. Затем она посмотрела на своих дочерей: — Мама даже не знает, как ее назвать. У нее были имена, но ни одно не подошло.

— Она не ждет своего имени, — ответила Джахадра. Она знала, что ей потребовалось около двух месяцев, чтобы придумать свое собственное имя. — Отдохни, мама.

— Мама никогда не отдыхает, — улыбнулась Карина. — Ты же знаешь это. Маме все еще нужно заботиться о вас четверых.

— Я тоже здесь, — сказала ей Усин. — Ты можешь обратиться ко мне, если тебе понадобится помощь. Обещаешь мне?

— Но твой малыш...

— Мы с женой будем работать в обычном режиме. Обратись ко мне. Пожалуйста.

Говорят, что тот же самый ветер всколыхнул джунгли, разбудив Фаш'рин Мистик и ее последователей.

И они тоже видели, как луны исчезли, а затем появились снова.

Фаш-рин, моргая, посмотрела на небо.

Затем застыла как вкопанная.

Урджабиль подбежал к матери;

— Что это было? Землетрясение?

— Земля не содрогнулась

— Тогда?

— У тебя родились близнецы.

— .....Что?

— У тебя родились близнецы. Один до полуночи и один сейчас. — Его мать закрыла глаза: — Мальчик и девочка. У них рыжий мех. Волосы твоей дочери сегодня черны, как небо

— Какое это имеет отношение к этому?

— Все.

— ..........

— Похоже, ты достиг главной цели своей жизни. Тебе не нужно возвращаться к Карине

— Но как то, что произошло сейчас...

— Ты бы не поверил маме, даже если бы она попыталась тебе сказать.

— Но Урджабиль всегда верил тебе

— У тебя есть здравый смысл. Этот человек не будет виноват в том, что ты потеряешь то немногое, что у тебя осталось.

— Каджит может идти...

— Тебе действительно нужно идти. Этим детям мать нужна больше, чем отец, и четверо из них убьют тебя, едва увидев.

— Это...

— Это твоя вина. — Фаш-Рин была резка: — Возвращайся в постель.

Глава 9: Что произошло в Храме

Текст главы

О рождении других драконорожденных известно немного, но, судя по отчетам Септимов, большинство из них были не такими драматичными.

Возможно, она действительно была мертва, и Акатош просто хотел, чтобы у его чемпиона было незабываемое прибытие.

Все, что мы можем знать, это то, что Кинарет сочла нужным вдохнуть жизнь в ребенка.

Мы знаем это потому, что так сказали Карине и общине в Храме Риммона.

У них была общая рыжая шерсть и то, что они были Кэти, но Регит все равно был крупнее своей сестры, и у него было довольно большое брюшко, в то время как она была маленькой и худенькой. И у них была густая черная шерсть на голове.

Двое красивых, здоровых детенышей.

Ее тело было изранено, но Карина не чувствовала ничего, кроме любви, когда смотрела на них. Те, кто знал Карину, говорили, что она очень любила всех своих детей.

Но теперь все было совсем по-другому.

Ее муж был рядом не для того, чтобы быть бесполезным, и у нее больше не хватало терпения выслушивать все более причудливые письма его свекрови.

Она не хотела, чтобы эти двое росли в тени своего отца и ничего не знали о своей бабушке.

Четверо ее старших детей согласились с этим. Они верили, что Карина сама по себе лучше, чем когда рядом Урджабиль. И при этом они не хотели слышать о "бабушке Мистик".

Погруженная в свои мысли, она вдруг услышала тихое хныканье, требующее внимания.

Девочка проснулась и увидела ее. Она хотела, чтобы ее обняли.

Карина кивнула:

— Привет, дорогая, привет..... Мама еще не придумала для тебя имени. Дай мне хорошенько подумать, и она придумает тебе хорошее, звучное имя, как у твоего старшего брата, да? — Она провела большим пальцем по крошечному пальчику: — У тебя самые красивые волосы и маленькие глазки.... ты такая маленькая.... кем будете вы с братом? Хммм?

Голубые глазки малышки закрылись, и она снова погрузилась в сон.

Вспомнив, как она чуть не потеряла ее, Карина долго обнимала ее и плакала, молча благодаря Бога за то, что он пощадил ее ребенка.

Примерно через неделю Карина отправилась со своими близнецами в храм Риммена.

Усин тоже пошла с ней. Она была дочерью Хиста, но, тем не менее, пришла в Храм со своим только что вылупившимся ребенком, чтобы поблагодарить Богов, а также побыть со своей подругой.

Фаш-Рин, Джахадра, Элаба и Хусбар учились в школе или работали, но Карина не возражала.

Но прежде чем она смогла успокоиться, она заметила, что жрецы и жрицы смотрят на нее и поспешно покидают свои посты.

— Наверное, увидела мое платье, — пошутила Усин. — Онаша сказала мне, что оно слишком открытое для людей. Возможно, оно понравится морякам — подождите, сюда идет Верховный жрец.

Карина подняла глаза и увидела высокого алтмера.

Он был вежлив:

— Карина, простите, если я мешаю вам молиться, но мои братья и сестры желают встретиться с вами... и вашей дочерью.

— Фаш-Рина и Джахадры здесь нет — Джахадра что-то натворила?

— нет. Я имел в виду твоего ребенка.

— ..... Карина, у меня отец обоих моих детей. — Карина перешла на язык первого лица. — Могу я взять с собой сына?

— Не понимаю, почему бы и нет. Я не совсем понимаю, что происходит, извини.

— Они тебе не сказали?

— Боюсь, они... все еще учатся доверять мне. Я их не виню.

— Иди, — сказала ей Усин, — я присмотрю за твоими вещами.

Карина вкатила маленькую детскую коляску в маленькую комнату, где верховный жрец Салинтиус представил остальных.

Верховный жрец Нарнро Силинтиус был новым верховным жрецом Восьми Богов.

Он был средних лет для альтмера, но выглядел старше из-за седых волос и ввалившихся глаз. Казалось, сон был его злейшим врагом.

Он сменил норда, который до него тайно поклонялся Талосу. Хотя прошел всего год, он все еще сталкивался с некоторой враждебностью, поскольку многие любили последнего Жреца, а некоторые считали, что он, должно быть, талморский агент или шпион.

И хотя он путешествовал с талморцами в качестве священника, он никогда не присоединялся к ним и не разделял их высокомерия.

Не будучи знатоком Лун, он смирил себя, представившись "слугой восьми и учеником лун", и он положился на Жреца двух лун, чтобы разобраться с этой стороной.

Храм Риммена принимал поклонников Восьми Божеств, а также каджитского пантеона, в который входили луны.

В нем проживало огромное количество самых разных людей, поскольку Риммен состоял в основном из людей и эльфов, но все же в нем было много каджитов.

За близнецами Карины ухаживали и осматривали их, пока ее баловали дочери.

Джахадра поговорила по душам со своей матерью, которая давно простила ее. Она хорошо знала свою дочь.

Но, оставшись одна, Карина направилась прямиком к кроватке, где крепко спали близнецы.

Они крепко прижались друг к другу. Маленькая ручка Регита лежала на руке его сестры — он уже был готов защитить ее, — когда они оба спали, соприкасаясь пушистыми щеками.

— Вы знакомы с моими коллегами-священниками? — Первосвященники жестом указали на группу: — Не хотите ли представить своих детей?

Карина занервничала:

— Это.... ну, большого зовут Регит, а у маленького, с волосами, еще нет имени. Ее мама пообещала, что скоро даст ей имя.

— Мы хотим поговорить о ней Карина, — рассказала жрица Мары, Кэти-рат по имени Ашара. — Мы все проснулись в одно и то же время ранним утром 18-го числа Огненного дня. Эта дата что-нибудь значит?