Дп5. У всех разные игрушки.

Я изобразил задумчивость и потом покачал головой:

— Нет, я не очень интересуюсь драматургией.

— Зря, — вздохнул сенатор. — Тогда я вкратце расскажу. Суть пьесы в том, что некоторые семейные пары созданы для того, чтобы беспрестанно ругаться между собой. Они не могут без этого жить и не представляют, как может быть иначе. Эта постоянная ругань придает им сил. Человеку со стороны такой образ жизни может показаться странным, но они иначе существовать вместе они не могут. И все же, чтобы не поубивать друг друга в попытках довести свою половину до бешенства, они вынуждены придумывать некоторые границы своим словам и поступкам. Пьеса об этом. Так вот Джон и Крис как раз и будут играть такую пару! Пикантность ситуации создается их давними непростыми отношениями. Джон недавно вернулся из Гондураса, где, как вы, наверное, знаете, наши парни из ЦРУ и Пентагона отличились не в лучшую сторону? А руководил этим безобразием как раз посол в Гондурасе — Джон Негропонте. Всего было много, если верить газетам — убийства мирных жителей, незаконные аресты и пытки оппозиционеров, наркоторговля... Господи Иисусе, — сенатор перекрестился, еще раз демонстрируя нам свою набожность, — не допусти такого на земле Америки. Скандалу не дали разгореться, но сенатская комиссия все же была организована. И возглавлял ее как раз Крис Додд! Они с тех пор друг друга на дух не переносят! И все трое — Збиг, Джон и Крис в свое время учились у господина Йозефа Корбела — родного отца нынешнего представителя США в ООН миссис Олбрайт! Должно быть весело.

Он счастливо захохотал и остальные к нему присоединились.

— То есть ругаться они будут со всей возможной искренностью, часто выходя за рамки оригинального текста? — я попробовал догадаться.

— Не то слово!

Мне это было удивительно: что за сила заставляет людей, пламенно ненавидящих друг друга, делать общее дело? Пусть даже такое незначительное, как спектакль в курортном театре? И не сразу до меня дошло, что выговорившись на сцене в банальной постановке, они исчерпают и притушат свою ненависть, что позволит им сообща взяться за какой-то реальный проект.

И в который раз я удивился тому, как эти люди умудряются разводить конфликты. В России в подобной ситуации началась бы настоящая вендетта со взаимными подставами, обвинениями и нападками. Здесь же почему-то почти всегда находились способы бескровного разрешения любых противоречий. Это мы, русские, воспринимаем решение обратиться в суд как финал всех отношений, как окончательный перелом и новый этап в жизни. Здесь же все иначе и обращение в суд — чаще всего лишь констатация факта, что своими силами разрешить конфликт не удается и спорщикам требуется авторитет со стороны, арбитр, эксперт, чтобы уладить дело. Сегодня Джон судится с Дейвом, а завтра, глядишь, они вновь мирно играют в боулинг. Странные люди. Дикие.

— И кто это придумал? — мне хотелось посмотреть на этого тонкого инженера человеческих душ.

— Да Збиг и придумал, — со смехом отозвался сенатор. — Он мастер на такие штуки. Осенью он уезжает в Москву, читать лекции в их дипломатической академии — о геополитике, так скоро мы его не увидим. Да и вообще не знаю — увидим ли когда-нибудь? Кто знает, как оценят его творческие искания Советы? От них всего можно ожидать.

— Бросьте, сенатор. Горби совсем не похож на Бокассу. Не съедят Збига — точно, — ответил я. — Я бывал у них. Буденовки и дедовы шашки ныне пылятся в старинных сундуках и все, что нужно русским — деньги и новая идея для развития. Потому что старая завела их в тамошний вариант Великой Депрессии.

— Бог с ними, с русскими, пусть сами разбираются со своим дерьмом, — рыкнул генерал. — Вы, Зак, приходите на спектакль, будет весело.

И я последовал его совету.

Не знаю, как бы оценили эту постановку голливудские профессионалы, но на наш непритязательный вкус она удалась. Было смешно, отсебятина присутствовала в каждой фразе, главные герои друг друга подкалывали, обзывали, смешивали с грязью и этим вызывали необыкновенное веселье в среде зрителей, которым вскоре заразились и сами.

Со сцены Джон и Крис уходили обнявшись — если не как любящие супруги, то как добрые приятели — точно! И вновь были готовы вместе слаженно нести свет демократии всюду, куда дотягивались длинные руки американских корпораций.

Поездка, как и предсказывал Серый, и в самом деле оказалась чрезвычайно познавательной.

Глава 2.

— В The Times пишут, что больше вам ничего не светит. Вам больше не подняться. Мне жаль.

— Что они понимают в этом The Times! Никто из них в жизни не сделал ничего серьезного. И что они понимают в недвижимости?

— Им незачем что-то понимать. И делать. То же самое пишут в Forbes, The Financial Times — всюду. Вам крышка, это нужно признать. Впрочем, это нужно было признать год, два назад, когда вам в голову пришла идея финансировать строительство чужими деньгами.

— Столько денег у меня не было. В банках кредиты дороги. А проект очень хорош. Недостроенное казино, я не мог упустить шанс! У меня просто не было выбора. И знаете что? Я гарантирую, что стоимость моих казино в ближайшие три года вырастет вдвое!

— Конечно, Дон, конечно. А год назад вы наверняка гарантировали свое банкротство?

— Нет! Год назад были трудности, но они были преодолимы! Если бы не японский кризис...

— Подождите, Дон, если вы не можете предсказывать верно на год вперед, то почему беретесь это делать на три года? Кто поручится, что через полгода не грянет какой-нибудь филиппинский кризис? Или малайский? Австралийский? Но вернемся к вашим методам. Потому что в банках кредиты дорогие, вы решили занять денег у частных инвесторов? Вы могли бы акционировать свою компанию — неплохой ход. Но вы решили, что вы самый умный и поэтому можете все сделать...

— О, нет! Не так. Если вы вспомните ситуацию двухлетней давности, то увидите, что все так делали. Все выпускали мусорные облигации под высокий процент, рынки росли, недвижимость дорожала. Мы посчитали, что такой вариант куда вернее банковского кредита. И если бы не...

— Да, я даже знаю нескольких человек, которые разбогатели на "розовых листках" NQB. В основном те, кто их продвигал. Думаю и ваш брокер не остался внакладе от торговли вашим мусором?

— Не вижу в этом чего-то предосудительного. У каждого свой бизнес.

— Верно. Но готов спорить, что идею с junk bonds они вам и подбросили? Не сообщив, что если рынок хоть чуть-чуть притормозится, вам все равно придется обеспечивать высокую доходность бумаг?

— Почему вы так думаете?

— О, Дон, перестаньте! Это классика жанра. Клиент горит желанием потратить деньги, которых у него нет. Зато есть имя и кое-какая собственность. Он не хочет акционироваться и обращаться в банки. Впрочем, я сейчас склонен думать, что это они и отсоветовали вам обращаться в банки и выпускать акции? Не так ли? Не отвечайте, это неважно. Важно то, что услуги андеррайтера по размещению мусора оплачиваются гораздо выше. И любой не очень добросовестный брокер с радостью за это возьмется, в ущерб другим возможным вариантам.

— Да, я все это знаю, — Дональд нетерпеливо мотнул головой. — Просто мне не хотелось иметь в своем бизнесе дополнительных советчиков, поэтому акционирование — не для меня.

— Но сейчас вы пришли ко мне и готовы на все. Ну или почти на все, что одно и то же. Вы обратились не к своему приятелю Гринбергу, а ко мне. Кстати, почему вы не обратились к Алану? Ведь, говорят, он настолько хорош, что ему завидует Баффет?

— Почему вы думаете, что он мой приятель?

— Потому что весь мир знает о ваших добрых отношениях.

— Мы просто работали одно время вместе над одним проектом. И... я обращался, — сознался Трамп. — Но вы же знаете этого упрямца! Если он не увидит за моей спиной денег, которые можно просто забрать, он не пошевелит и пальцем.

— В газетах пишут иное, — я отыскал среди бумаг статейку, посвященную Тузу с Уолл-стрит. — Здесь о нем говорится как о добром, отзывчивом человеке, осуществившем американскую мечту. Сорок лет работы в одной фирме, это, знаете по нынешним временам, показатель! Если он настолько лоялен Bear Stearns, то, думаю, и к своим друзьям он должен быть привязан.

На заре нашей с Серым карьеры — это было всего-то четыре года назад, а кажется, что это было так давно, что и память уже подводит, — мы держали некоторое количество номерных счетов в конторе Гринберга. С ним было удобно работать. Хриплый лысый грубиян обеспечивал абсолютную непрозрачность наших операций для сторонних взглядов. Алан контролировал почти восемь сотен брокерских контор по всей Америке и мог предложить своим клиентам абсолютную анонимность. Житель Оклахомы через Bear Stearns помещал свои капиталы где-нибудь в Сан-Франциско, и был спокоен за стабильный доход и свою невидимость для фискальных агентов и соседей. Должно быть, мистер Саура и по сию пору обеспечивает наличностью детище Гринберга и уж наверняка является акционером этой замечательной компании.

— В газетах много что напишут, — сморщился Трамп. — Что еще они могут написать, если статья проплачена самим Гринбергом. В общем, он посоветовал мне оглядеться вокруг, наняться к кому-нибудь на работу, и даже назвал ваше имя. Он считает, что мне не стоило оставаться в Нью-Йорке.

Еще бы он не назвал мое имя, когда такое пожелание было высказано ему прямым текстом!

— И вы воспользовались советом?

Беседа продолжалась уже три часа, и я не считал, что теряю время. Такие люди как Дональд Трамп на дороге не валяются — штучный товар. Теперь он переживал не лучшие времена и готов был вцепиться в любую руку, которая его поддержит.

— Да, но только потому, что и сам уважаю вас, — он обезоруживающе улыбнулся. — И знаю, что при вашем участии, Зак, никогда не попаду в подобную ситуацию. Мы были бы неплохими партнерами. Ваши деньги и чутье, мои идеи и энергия — мы перевернем этот мир!

Да уж, перевернуть — не проблема, проблема в том, что никогда заранее не знаешь, что станешь делать с ним после переворота.

Банда Сауры-Снайла целый год выбивала из-под Трампа одну подпорку за другой: выкупали его бонды у частных инвесторов, формируя рычаг для давления, устраивали протестные акции экологов и прочих "зеленых" перед строительными площадками, перекупали его доверенных чиновников и архитекторов, отвратили от бедняги все его прежние банковские знакомства, включая того же Гринберга, устраивали бесчисленные проверки его офисов и документов. Трудовые комиссии, профсоюзные, различные комитеты мэрии — все прошли через порог его офиса на Пятой Авеню. Самым трудным в этой эпопее было создать иллюзию действия многих сил, но, кажется, удалось и это. Все делалось для того, чтобы Трамп был сговорчивее. И после того, как он отчаялся найти помощь даже у черта, появился я — весь в белом. На коне и с мешком золота в кармане. Спаситель и благодетель.

— Мне нравится, Дон, как вы ведете свой бизнес. Ну, если не считать последнего эпизода с бондами. У вас хорошо получалось зарабатывать на налоговых послаблениях, на перекредитовке. Зачем вы полезли в бумаги? Не понимаю. Вы мне все равно нравитесь тем, что никогда не опускаете руки. И я бы подумал о партнерстве. Не стану скрывать — вы мне симпатичны, но бизнес — это бизнес. У меня есть условия, — сказал я. — Вы можете на них согласиться и получить все, что желаете, можете отказаться и... не думаю, что вам понравится жить в тоннелях нью-йоркского метро.

По возрасту он годился мне если не в отцы, то в очень старшие братья. По опыту и обилию нужных связей — в деды. Обратись я к нему год назад, без тщательной подготовки, он бы презрительно поджал губы и посоветовал бы записаться на прием к секретарю. Теперь же этот улыбчивый дядька был куда сговорчивее.

— Я слушаю вас, Зак.

— Мои люди проведут полную оценку вашего бизнеса. До последней машины.

— Хорошо, я согласен.

— Затем мы посчитаем все ваши долги.

— Это нужно было бы сделать в любом случае. Но я боюсь, что время уходит. Мне каждый день нужно платить...

— Все текущие финансовые операции буду вести я и мои люди. Это бесплатная услуга. Вы будете должны только за то, что мне придется выплатить по искам и иным неоспоримым претензиям. Когда все посчитаем, произведем слияние компаний. Вы войдете в мою группу на правах младшего партнера. Сорок девять на пятьдесят один. И обязуетесь в ближайшие десять лет не искать иного партнерства.

Это было наглое требование, но не в его положении стоило строить из себя девочку-комсомолку. Перед дверями офиса Трампа уже стояли несколько судебных чиновников с повестками, дожидаясь появления ответчика.

— А что делать мне сейчас, пока вы считаете? — он обиженно насупился.

Никому не нравится, когда из-под ног выбивают основу. Но у меня и кроме кнута было что предложить новому партнеру.

— А вы займётесь пока тем, что лучше всего умеете — достраивайте свой Тадж-Махал. И еще кажется мне, что вашей энергии хватит еще на десять таких объектов? И мы ведь уже почти партнеры? Пожалуй, я дам вам контракт без конкурса на постройку чего-нибудь в моей Андорре. Можете подключиться к пробивке тоннеля через горы, можете строить мой Европейский университет, можете предложить что-то свое — отели, аэропорты, да хоть королевский дворец! — мы обсудим все варианты. Поезжайте, осмотритесь, поговорите с месье Персеном, с мисс О'Лири. Контракт миллионов на триста-пятьсот я готов подписать с вами даже до выполнения вами всех моих требований. Потому что я верю в ваше слово, Дон. И вот еще что — в Trump Tower разместится мое представительство. Это станет показателем вашей финансовой стабильности, да и моим людям будет проще консультировать ваших. Согласны?

Он напряженно думал. Должно быть сама идея, что европейцы будут консультировать американцев, показалась ему абсурдной, ведь в последний раз такое было лет сто назад! Он что-то считал, шевелил губами, но быстро решился:

— Хорошо, я принимаю ваши условия.

Рецепт, придуманный каким-то гением на заре становления общественных отношений срабатывал всегда и везде — и в коммунистическом Союзе и в насквозь демократических Штатах. Если хочешь сделать человека счастливым — отбери у него все, что есть. А потом верни половину. И не будет у тебя сторонника вернее.

Я протянул своему новому партнеру руку:

— Добро пожаловать в большую семью, мистер Трамп! Буду рад встретить вас в Андорре.

Нельзя сказать, что мы простились добрыми приятелями, но главное — положить начало перспективному партнерству.

Едва за Трампом закрылась дверь, я позвонил Снайлу:

— Том, все отлично, он наш. Отзывайте иски, убирайте этих придурков с транспарантами, ну, ты знаешь. И передай отдельный реверанс Гринбергу — он все сделал замечательно!

— Поздравляю, — ответил Том через пару секунд, видимо, пересказывал кому-то мои слова. И мне послышался короткий смешок Серого на заднем плане. — Успехов!

Главный капитал любого бизнеса — люди. Не деньги делают деньги, их создают люди. Некоторые, как Снайл, или герр Мост — из воздуха, другие, как Трамп — из стекла и бетона, третьи, как герры Шульц из австрийской OMV и Штроттхотте из Glenсore — зарабатывали на самих людях. Но в основе всего — люди, которые умеют добиваться поставленных перед собой целей. И мне очень хотелось думать, что помимо того, что эти люди работают на меня, проявляя фантазию, профессионализм и необыкновенную энергию, я и сам смог многому и них научиться и стать на них похожим.