Девушка застыла на месте, широко раскрыв глаза и от удивления рот. Она смотрела на меня, а я понемногу начал возвращаться в реальный мир.
— Ккккак? Отттткуда ввы, тты меня ззнаеш? — наконец-то она смогла выдавить из себя. — Мы разве знакомы? Ты кто? И маму мою знаешь? — На меня посыпались вопросы, как из пулемета. Теперь пришла моя очередь заикаться.
— Яяяя... Просто кошмар приснился. А ты и правда Марина? — начал выкручиваться я.
— Да заткнетесь вы наконец-то! — послышался чей-то голос. — То орет во сне, как полоумная, спать не дает, то бред какой-то во сне несет.
С трудом поворачивая голову, я окинул комнату взглядом и удивился. Она была довольно-просторной, отделанной в девчачьем стиле. Розовые тона обоев, светло бежевые с кружевами шторы и такие же накидки на мебели. Вдоль стен стояли четыре кровати с рисунками цветочков и бабочек. На одной из кроватей, отвернувшись к стене, лежала девушка, выставив довольно-таки аппетитную попку. Она была голой. Хотя, не совсем голая. На ней был пояс и черные чулки. Вот это вид! "Вдуть бы ей сейчас!, — мелькнула шальная мысль. Но тут же она сменилась глубоким разочарованием: Пожалуй, это я больше никогда не смогу сделать, т.к. теперь сам являюсь обладателем такого же добра".
Я продолжил осмотр комнаты. Рядом с каждой кроватью стояло по тумбочке. Возле стены были два кресла и комод, обрамленный различными каемками из кружев, с большим зеркалом. На комоде были аккуратно разложены всевозможные косметические средства.
— Как тебя звать? — услышал я голос Марины. — Медсестра, которая тебе ставила уколы, называла тебя Анджелой, правильно? — спросила она.
— Я вообще не знаю, кто я, — буркнул я, но тут же поправился: — Я — Алина. Это они хотят так меня называть.
— А что, тебе бы подошло имя Анджела.
Я посмотрел на Марину и медленно по буквам произнес:
— Я — АЛИНА!
Она пристально на меня посмотрела. Ее изучающий взгляд пронизывал меня насквозь.
— Что тут вообще происходит? — спросил я.
Марина встала и пошла к креслу. Только в этот момент я увидел, что одежды на ней ровно столько, сколько и на первой девушке, если не считать туфли-лодочки на очень высокой шпильке. Я машинально отвернулся. "Охуеть, видимо здесь такая форма одежды, и мне придется жить в одной комнате с дочерью и видеть ее прелести, — подумал я. — Надо что-то делать". Тут я вспомнил про ошейник.
— Черт! — крикнул я, схватив его руками.
Девушка повернулась и хотела что-то сказать, но, увидев мой взгляд, сочла, что лучше промолчать. Марина вновь посмотрела на меня удивленно и изучающе. "Надо следить за языком", — решил я.
— Какое сегодня число?
— Одиннадцатое мая, — сказала девушка, лежащая на кровати.
— Слушай, подруга, как тебя звать? Давай хоть познакомимся? — обратился я к ней.
— Даша, — спокойно ответила она и, продолжая лежать, изучающе посмотрела на меня.
Во время разговора я ощущал какой-то дискомфорт. Хотя я и прожил в этом теле несколько дней, но уже успел немного привыкнуть к физиологии.
Даша встала, обула туфли такие же, как на Марине и, к моему удивлению, вышла из комнаты.
— А что, дверь не запирают? — удивился я.
— Нет, можно выходить в туалет и в ванную. Да и вообще, в зал. А дальше все закрыто, — спокойно, как ничего вообще не произошло, ответила Марина. — Анджела, — она запнулась, — то есть Алина, ты не обращай внимание на Дашку, она сама ночами плачет. Хотя и хочет показать всем, что держится.
— Я понимаю. А когда тебя привезли? — поинтересовался я.
— Восьмого мая. Я пошла к подруге и даже не успела опомниться, как оказалась в машине. И все — очнулась тут.
— Ты, как я посмотрю, спокойная, не нервничаешь, да и страха в тебе нет, — поинтересовался я.
— Нет, ты не права. Я боюсь за маму, она себе места сейчас не находит. А я сама не имею права боятся, т.к. должна в любой ситуации быть сдержанной и спокойной. Нельзя показывать противнику, что тебе страшно. Я, как никак, дочь офицера ГРУ. И я уверена, что он меня найдет и вытащит. Они вдвоем с дядей Раулем...
Тут она запнулась и снова посмотрела на меня очень внимательно. Я моментально понял, с чем это связано. Я во сне часто называл позывной Рысь, а это и есть мой лучший друг Рауль. Она, не сводя с меня глаз, продолжила говорить, замедляя темп:
— Еще дядя Витя...
Мне не стоило труда сделать вид, что я не знаю их. Хотя, если я бредил во сне, то и позывной Вик тоже звучал, так же как и Паровоз, Крупа и многие другие. Среди них также мог быть и Медведь, который погиб. Я тогда был вместе с Мариной на его могиле и рассказывал про своих друзей. А Рауль и Витек часто бывали у нас в гостях...
Вообще, Марина росла, как пацан. Если я приезжал в Омск, то она от меня ни на шаг не отступала. Она вместе с нами была везде, где только можно было быть ребенку. В десять лет она уже стреляла с СВД и довольно неплохо, на ста метрах очков 90 из 100 выбивала.
Мне казалось, что я знаю свою дочь очень хорошо. Она мне даже рассказывала свои девичьи секреты. А как же обижалась ее подруга Ксюха, что я знаю больше, чем она! Сейчас я узнавал Марину совсем с другой стороны. Я старательно пытался не смотреть на ее обнаженное тело и, по возможности, отворачивался. Она и это заметила. У нее была очень развита рассудительность, хотя при мне она всегда стремилась быть послушной девочкой и полагалась на меня, зная, что я всегда что-нибудь придумаю и найду выход из сложившейся ситуации. Иногда она была просто капризной. А сейчас такой выдержке и вере в то, что отец ее вытащит, можно только позавидовать.
Марина тем временем продолжала:
— Они поставят всех на уши — и ментов, и блатных. И потом я не завидую тем, кто меня тронул. Ведь все они контуженые — спокойно закончила она, — им по барабану, одной смертью больше, одной меньше — уже разницы нет.
У меня от услышанного на глазах выступили слезы. Это были не женские слезы, а именно мужские. У меня в душе расцвело чувство гордости за своего ребенка. Я встал и на цыпочках подошел к ней, сел в кресло и, совершив еще одну ошибку, прижал ее к себе так, как это обычно делал. Как отец обнимает свою родную и любимую дочь. И молчал...
— Хватит обниматься! — фыркнула вернувшаяся Даша.
Я посмотрел в глаза Марины и, как прежде, увидел удивленный взгляд.
— Не волнуйся, — сквозь выступившие слезы произнесла она, — мой папа уже рядом, я его слышу, он вытащит нас, поверь.
"Да, дочка, знала бы ты, насколько он рядом, и как ему сейчас мешает этот гребаный ошейник. А то, что я вытащу тебя — тут ты права", — подумал я, а вслух произнес:
— Девчонки, а где тут туалет? И вообще, я хочу помыться. А кормить нас будут, или мы на диете?
Ошибок и проколов в общении с дочерью я допустил очень много. Она стала на меня смотреть не то, что удивленно, а с интересом и со страхом.
— Пойдем, я тебе покажу, но тебе надо одеться.
Только сейчас я обратил внимание на то, что я совершенно голый или, может быть, голая?
— Фррр...! — фыркнул с отвращением я.
Марина подошла к шкафу и достала оттуда такой же, как у нее, пояс и упаковку с чулками. Я обратил внимание, что у всех чулки были черного цвета.
— На, одевай, — подала она мне.
— А не могла бы ты мне помочь? У меня что-то с памятью... — соврал я, т.к. понятия не имел, где перед, а где зад и, вообще, как правильно их одевать.
Взглянув на упаковку, я сразу сообразил, но Марина уже пришла на помощь. Она быстро накинула мне на талию пояс и застегнула сзади крючки.
— Можно застегнуть спереди и просто их перекрутить. Это, конечно, еще проще, чем лифчик, — говоря это, она разорвала упаковку с чулками, быстро собрала чулок и подала мне. — Вот так, чтоб не порвать.
После также быстро справилась со вторым чулком. Подвязки я застегнул сам. Ума много не надо.
— Это и все? — вырвалось у меня.
— Да. Здесь можно ходить только так, а больше и ничего нет.
Я опять удивился выдержке Марины. Она в такой сложной ситуации могла сохранить твердость духа.
Когда я справился с чулками, она подала мне туфли. Это единственное, чему я был рад, т.к. ходить постоянно на цыпочках было тяжело, а на шпильке — даже облегчение. Но здесь шпилька была выше и тоньше. Через что только женщинам приходится пройти, чтобы нам, мужикам, понравиться! Вздохнув, я направился к выходу. Марина шла следом. Выйдя в просторный зал, я остановился. Здесь находились еще несколько девушек, одетые так же, как и мы, только цвета были разные. На нас сразу обратили внимание все присутствующие, особенно уставились на меня.
— Пойдем. Не обращай внимания, Ты же у нас пока одна знаменитость, — подтолкнула меня за локоть Марина.
Я не нашел, что ответить, кроме, как:
— Ты следующая, дорогая Селена.
Я не хотел язвить, но так вышло. И в этот момент я, вспомнив слова Юрича, похолодел. Имея привитую в учебке фотографическую память, перед глазами появился образ актрисы из детского сериала, который раньше смотрел мой сын, и еще несколько клипов я видел... На уме у меня было только одно: "Дорогая, любимая моя дочурка, я никому не позволю над тобой издеваться!".
Но я еще не видел себя. В данный момент я начал осознавать, что такое стечение обстоятельств дало возможность открыть второе дыхание. Марина в меня вдохнула новых сил, она ведь девушка, и даже на несколько месяцев старше меня настоящего. Она живет и радуется, и ей все равно, в чем ее заставляют ходить. Она верит, что тот, кто ее унизил, будет жестоко наказан. И поэтому не падает духом, а терпит и унижается. А я — именно тот, на кого она надеется и ждет — раскис.
Марина открыла дверь и пригласила в туалет. Вот, блин, опять меня охватила дрожь. Отец и дочь находятся голыми вместе в туалете. Меня вновь посетила мысль, что теперь придется пользоваться женским туалетом. Я почувствовал влагу в промежности и непонятные ощущения внизу живота. На несколько секунд я потерял реальность ощущений. Все внутри сопротивлялось и хотелось верить, что это плохой сон, и я сейчас проснусь. В чувство меня привела Марина. Прижав меня локтем за горло к стенке, она прошептала:
— Кто ты?
Больше сказать она ничего не успела. Я мягко, не причиняя боли, ушел из-под ее захвата. В следующий момент уже она стояла в аналогичном положении.
— Маришка, поверь, я — та, которая вытащит нас отсюда. Не надо вопросов. Доверься мне.
Я был в психологическом нокауте, я не знал, что ответить. С этими мыслями я подошел к унитазу и, совершив очередную ошибку, поднял стульчак и пристроился. Спасло только то, что Марина не смотрела в мою сторону. Справив малую нужду, я все же решил посмотреть в зеркало. Той девочки, которую я видел раньше, уже не было. Но была другая, не брюнетка, а блондинка. "Ну вот, осталось много косичек заплести, и вперед, тачки угонять, — это была первая мысль которая пришла в голову, а вторая: — Через несколько лет можно и гробницы грабить. Пиздец! Попал, ты, майор! А я голову ломаю, почему говорить непривычно!"
— Ну, все, подруга, — с сарказмом в голосе произнесла Маринка. — Пойдем?
Идя обратно в комнату, я так же чувствовал на себе удивленные взгляды девчонок. "Подождите, себя в зеркало увидите", — если честно, то со злорадством думал я.
8. Лысый
— Марина, можно тебя? — кто-то из девушек, находящихся в зале, окликнул Марину.
— Пошли, с девчонками познакомлю, — потянула она меня за руку.
Я мягко освободил ее руку, после вчерашнего мне было не по себе:
— Нет, я пойду, прилягу, голова кружится, — признался я. Мне нужно было все переварить.
— Ну, иди, я скоро, — уже на ходу сказала Марина и направилась к девушкам.
Как ни странно, но вся несуразность ситуации, в которой я находился, меня беспокоила больше, чем то, что на мне одето. На это я как-то даже внимание перестал обращать, т.к. все увиденные мной девушки были одеты так же, как я, или верней, я — так же как они. А если вспомнить вчерашнее, то... Меня беспокоило то, что Марина здесь, и я вижу ее прелести. Я все же продолжал видеть в ней родную дочь. Тут я обратил внимание, что вместе со мной в комнате находится Даша. "Вот бы в своем родном обличие попасть в такую компанию", — мелькнула у меня мысль, и я обратился к Даше:
— Даша, а скажи, тут разрешают свободное перемещение и знакомства с девчонками из других комнат?
— Да, это не запрещено, — коротко ответила она, так же продолжая смотреть в стенку.
Я в очередной раз с вожделением посмотрел на ее аппетитную попку и, сделав порыв подойти, вспомнил, кто я и где. К своему огорчению, я только и смог, что издать протяжный вздох сожаления. Тут в комнату вбежала Маринка.
— Тот лысый пришел, — прошептала она,
Даша тут же села в кровати. Я немного удивился их реакции и спросил:
— Что за лысый?
— Тише, Анджела! — забеспокоилась Даша. — Сейчас сама увидишь. Когда он зайдет, мы должны встать на середину комнаты в ряд. Поняла?
Даша быстро обула туфли. Я обратил внимание на то, что девчонки напряглись. Так, это что-то новое.
В комнату вошел мужчина почти два метра ростом, наголо стриженый. Он был в майке и шортах, а на ногах были обуты сланцы. Девчонки сразу же встали рядом и даже прогнулись назад, по стойке смирно. "Вот это выправка", — с иронией подумал я.
— Я не понял! А ты что расселась? — обратился он ко мне. — Подорвалась быстро и в строй! Сегодня твоя очередь сделать мне приятно. — Я продолжал сидеть. — Мне говорили, что ты с характером, — он разжал кулак, и я увидел пульт. Он медленно направил его в мою сторону. — Так и будешь сидеть? На колени! Ползешь, снимаешь мне шорты, а я посмотрю, на что ты способна.
На меня это абсолютно никак не подействовало, я так же продолжала сидеть. "Может, еще один труп им сделать, для ровного счета?" — думал я, но разряд тока не дал довести мысль до конца. Я не потерял сознание, но меня как будто парализовало. После чего он обратился уже к девчонкам:
— Сегодня вы вдвоем, по очереди.
Я видел, как девушки опустились на колени, подползли к нему и, стянув с него шорты, начали ласкать ему член. Отвернуться я не мог, по мне все еще прокатывались разряды. Я закрыл глаза, чтоб не видеть всего происходящего. Через полторы минуты я услышал, как он произнес:
— А теперь ты иди сюда, — и уже рядом с собой услышал: — Ее тоже надо накормить. Давай, дрочи!
Я открыл глаза: прямо перед моим лицом находился возбужденный член, и чья-то рука дрочила его. Я машинально попытался отвернуться, но разряды только усилились. Я снова закрыл глаза и попытался сжать губы, но почувствовал, как он надавил на щеки, и рот непроизвольно открылся. Собрав всю волю, и, не обращая внимание на ток, сконцентрировав все свои силы, у меня получилось вывернуться из его рук в тот момент, когда он начал кончать. Сперма все же достала моего лица, и я почувствовал, как теплые капли покрывают мне глаза, губы, попадают в ухо. Тут он меня не удержал, и мне удалось вывернуться.
— Давай, оближи его! — приказал он, но это, как я понял, уже относилось не ко мне. Разряды тока прекратились. — Повернись сюда! — услышал я его голос.
