— Да не переживай, Стайни, нужное место ты отыщешь легко! Это в юго-восточном квартале! — счёл ещё нужным сквозь торжествующий смех успокоить меня Клив, похоже неправильно истолковавший выражение моего лица.

А белобрысый маг добавил, давясь хохотом:

— Ага, а если и заплутаешь, так спросишь у любого прохожего бордель крошки Жужу — тебе всякий покажет!

"Всех убью — один останусь!" — разъярённо подумал я, чувствуя, что медленно зверею. Медленно, но неотвратимо. По мере осознания того, что мне было предложено сделать...

— Так что оправдание, что нужного места ты не нашёл, не прокатит! — моментально и ещё кто-то из этой компашки счёл нужным присоединиться к веселью и ввернуть своё глумливое дополнение.

— Ага! — радостно поддержал это замечание выслуживающийся перед хозяином лизоблюд — маг. — Не прокатит!

Этому графскому прихвостню первому и прилетело...

— Н-на! — выдохнул я, выплёскивая с мощным ударом правой в челюсть белобрысому всю ту ярость, что охватила меня.

Врезал уроду так, что его при этом аж крутануло на пол оборота вокруг собственной оси! И он, нелепо раскинув руки, грохнулся на мраморный пол. Где и замер неподвижно, лицом вниз.

А мой кулак меж тем уже летел в следующую мерзкую рожу... Прямо в чьё-то лоснящееся розовое рыло, буквально напрашивающееся на то, чтоб его своротили! Ибо хватит, поговорили! Пришла пора за свои слова отвечать!

— Бом-м! — издала негромкий характерный звон голубоватая льдинка, внезапно выросшая на пути моего кулака, в непосредственной близости от носа графа Канупэ и Ралленберри. А мою руку до самого плеча пронзило болью...

— Да ты чего, Стайни?.. — на диво удачно разыграл непонимание причин вспышки моего гнева Клив, укрывшийся от справедливого возмездия за мерцающей пеленой защиты, являющейся одной из разновидностей кинетического щита. После чего, выдержав крохотную паузу, поспешил заверить меня: — Да ты не думай, мы ж без обману! Мы тебе даже заплатим! — И подтверждение своих слов сорвал с пояса замшевый кошель и бросил его мне. — Вот держи!

Тут-то у меня и сорвало окончательно крышу... Взгляд мне начал застить знакомый багровый туман, а душу захлестнула жажда жестокого убийства... Всех этих ничтожных человечишек!

-Ар-р... — утробно взрыкнул я, и шагнув вперёд, к моментально побледневшему и отшатнувшемуся ничтожеству.

Но нанести мощный, сокрушающий удар не успел. Длиннорукий Ральф дотянулся до своего дружка чуть раньше и успел выдернуть его прямо у меня из-под носа. А затем преградил мне путь парой графских прихлебателей — бесцеремонно толкнув их вперёд.

Только это меня не остановило... Задержало — да, но лишь на пару кратких мгновений. Которые я потратил на то, чтоб сделать шаг вперёд и пробить стоящему на моём пути крепышу с головы в переносицу. И зарядить с кулака в грудину второму заступнику... Отчего того буквально сдуло с места — унесло в толпу скопившихся у места захватывающих событий зевак, сбив нескольких из них с ног и проделав, таким образом, немалую просеку в их рядах.

Расчистив себе путь, я зло осклабился. Демонстративно-медленно сжал кулаки и двинулся вперёд. Не обходя тела поверженных ранее врагов, а ступая прямо по ним...

Услышав мерзкий хруст человеческих костей, ломающихся под моими ногами, граф явственно сбледнул с лица. И попятился назад... Отчего оскал на моём лице стал ещё шире и злобней.

А виконт Жалье не струсил — попытался остановить кровожадное чудовище, твёрдо намеренное прикончить с особой жестокостью его дружка-приятеля. Дорогу мне заступил... Безумно храбрый и непомерно наивный человечишка... Которого от скорой гибели спасло только неожиданное появление в центре событий нового действующего лица — Карла. Мой благородный спутник видимо счёл, что обязан мне помочь и взять одного из двух оставшихся врагов на себя... И сцепился с Ральфом.

На что я только равнодушно пожал плечами, да продолжил наступать на пятящегося графа... И в три шага настигнув его, с каким-то непередаваемым умилением подумал:

"Музыка льётся со всех сторон, в центре зала неотразимые дамы в танце кружатся... И на этом чарующем фоне тихо-тихо льётся алая кровь, растекаясь ручьями по белому мрамору пола... да нет-нет — раздаётся последний человеческий вздох... Красота!"

— Бом-м! — издал негромкий гулкий звон окутавший графа кинетический щит.

И руку мне опять пронзило болью... Что неимоверно, непередаваемо взъярило меня... До такой степени, что я практически утратил способность здраво рассуждать. И продолжил со всё увеличивающейся силой наносить удары кулаком в области морды лица графа. Не достигая своей цели, но продолжая предпринимать всё новые попытки... Хотя для того чтобы обойти кинетическую защиту следовало бы наоборот уменьшить силу и скорость удара...

— Бом-м! Бом-м! — всё сильней звенел окружающий Клива щит, и всё шире расползалась-разрасталась возникающая в месте удара голубоватая льдинка, не успевая истаивать... А я продолжал, зло оскалившись, наседать на пятящегося врага... Постоянно ускользающего от меня из-за того, что его защита уже не справлялась в полном объёме с компенсацией ударной энергии... и частично передавала её дальше... Отталкивая этого трусливого гадёныша и придавая его движению прочь дополнительное ускорение... Отчего Клив так смешно ногами мельтешил, ступая ими чуть ли не по воздуху...

Но я всё не отставал... Скользящий шаг вперёд — удар, шаг вперёд — удар...

Впрочем, это бегство с преследованием продолжалось совсем недолго — от силы несколько секунд, так как вскоре мой противник упёрся спиной в стену. И хотя он продолжал загребать ногами, пытаясь отодвинуться ещё дальше от меня, ничего у него не получалось... Только скользили бессильно по натёртому мраморному полу его лакированные туфли... Очень крепкая, видать, попалась стена! И так просто спиной её не проломить... Хотя белый как полотно Клив максимум усилий для этого прилагал... Страстно мечтая убраться куда подальше от меня.

— Бом! Бом! Бом! — продолжал издавать негромкий гулкий звон кинетический щит, в который, раз за разом, через неуловимо короткие промежутки времени, врезался мой кулак.

И, ярясь на непрошибаемую голубоватую льдину, что полностью скрыла за собой ненавистную рожу Клива, я всё наращивал силу ударов. Обрушивая их на щит с равномерной монотонностью и беспощадной мощью какого-то механического молота... Из тех, что дробят огромные каменные глыбы в мелкую щебёнку для подсыпки дорог...

— Бом-м-м! — не выдержав сокрушительного удара, разбилась, разлетелась искрящимися осколками льдина кинетического щита. Одновременно с этим громко хрустнул, рассыпался крупный алмаз в золотой броши, небрежно приколотой к вороту камзола графа. И на этом фоне, да за непрекращающейся развесёлой музыкой, практически затерялось совсем негромкое, но весьма увесистое: — Бух!

Со стены и потолка посыпалась штукатурка... Засыпав меня едва ли не с головы до ног. А человеческое тело, лишившееся лопнувшей как гнилая тыква головы, постояло немного, орошая всё вокруг фонтанчиками крови, и медленно сползло вниз... Оставив за собой на белой стене смазанную полосу ярко-алого цвета...

Я злорадно улыбнулся. И тряхнув головой, чтоб избавиться от насыпавшейся на шляпу штукатурки, аккуратно высвободил из небольшого углубления, выбитого в кирпичной кладке стены, свой кулак. Небрежно взмахнул рукой, стряхивая с неё капли крови и приставшие кусочки плоти человечишки. И с сожалением цокнул языком — мало того, что лопнул по шву обшлаг правого рукава камзола, слишком маленького для моей лапищи, так ещё тонкая лайковая перчатка не выдержала такого издевательства и вся клочьями расползлась... Обнажив крупную перламутровую чешую, покрывающую мою кисть вместо привычной кожи... Но лучше б я не дёргал языком, ибо чуть не изрезал его о жуткий частокол хищно заострившихся зубов!

Как стоял я — так и замер. Враз осознав, что всё это значит... Что, под влиянием безудержного гнева, началась трансформа моего тела! И что я превратился в настоящее чудовище прямо на глазах у всего белого света! Пусть, скорей всего, из-за невероятной стремительности развивающихся событий и нечеловеческой скорости, на которую я сорвался, да благодаря тому, что, остановившись, оказался стоящим лицом к стене и спиной к толпе, ещё никто не успел заметить примечательных изменений в моём облике, но стоит мне обернуться... И, быстренько спрятав руки в карманы, застенчиво улыбнуться...

Облившись холодным потом, я немедля предпринял попытку избавиться от нечеловеческих черт. Но ничего из этого не вышло... Ибо я просто не знал, как управлять трансформой тела! Да и всё не унимающаяся ярость не давала толком сконцентрироваться...

Ясное ощущение жаркого дуновения разгорающегося прямо под моими ногами костра, пробрало меня до самого нутра и помогло вернуть способность здраво рассуждать. И я, опомнившись, немедля воззвал к своей нечисти: "Бес! Выручай!"

"Год! Это будет стоить тебе всего один год!" — с лёгким хлопком материализовался на моём плече и сходу возопил этот паршивец, стоило только обратиться к нему.

"Бес, ты совсем тупой?! Какой год?! — мысленно воскликнул я, озлившись неимоверно на этого гнусного вымогателя. — Ещё миг-другой промедления и ни у тебя, ни у меня не останется и дня существования в этом мире! Спалят нас на костре!"

"Тогда... Месяц! — на краткое мгновение призадумался, а затем решительно рубанул правой лапкой бес.

"Ну ты и..." — грязно выругался я.

"Ладно, пусть будет — полмесяца!" — видя, что я не спешу соглашаться, торопливо сделал новое предложение этот наглый проходимец.

"Убью подлую скотину! Точно убью!" — в сердцах пообещал я.

"Ну хоть пару дней?.. — мигом присмирев, заискивающе протянул рогатый, сложивший лапки у груди.

"Нет!" — прорычал я.

"Эх!.. — горестно вздохнул бес. И, бросив придуриваться, опустил сложенные у груди в просительном жесте лапки. Затем рылом эдак многозначительно покрутил, и неожиданно с хитрецой покосился на меня. Да зачем-то уточнил: "Точно-точно — нет? — И тут же, не успел я решительно помотать головой, коварно вопросил: А как же лапочка-Энжель?.. Кто спасёт её, бедненькую, если исчезнешь ты?.."

Нашёл чем меня зацепить поганец... Что я аж зубами от злости заскрипел! И кулаки до боли сжал. А потом скрепя сердце выдал: "Час! И не более того!"

"День! — немедля выдвинул встречное предложение

"Треть дня! И это моё последнее слово!" — решительно оборвал я затянувшийся и совершенно неуместный в данных обстоятельствах торг.

"Договорились!" — поняв, что больше с меня не вытянуть, быстренько согласился бес. Да тут же исчез...

Но уловить момент начала обратной трансформы тела, чтоб запомнить его ощущение, я не успел. На меня какие-то вражины набросились со спины. Налетели, на пол повалили, и давай руки заламывать...

Ну я и вспылил опять... И, взрыкнув, начал вырываться-отбиваться. Поначалу — довольно успешно, надо сказать. Кого-то далеко отбросил, кому-то так локтём зарядил, что аж рука отнялась... Сопротивлялся, в общем, как мог, прежде чем вороги взяли верх и схватили меня так крепко, что невозможно было даже шевельнуться. Скрутили, гады...

А всё дело в том, что бес очень быстро сделал то, что требовалось от него — убрал мои нечеловеческие черты. Исчезли и чешуя и жуткие хищные зубы. А с ними — и наполнявшая моё тело безмерная мощь куда-то ушла... Тогда как гвардейцы графа Терфо, а это именно они набросились на меня, недостатка сил не испытывали, ибо, похоже, у всех у них имелись весьма неплохие талиары.

Осознав, что, в общем-то, совершенно зря дёргаюсь, я перестал сопротивляться. И дюжие гвардейцы быстренько вздёрнули меня на ноги. Оттащив при этом от мёртвого тела и стены и развернув лицом в другую сторону. Наверное чтоб мне были видны ещё два растрёпанных и лишившихся шляп участника потасовки — баронет Дьюри и виконт Жалье... Которых, так же как и меня крепко держали гвардейцы графа. Правда их было всего четверо против шести моих.

Неожиданно резко смолкла музыка, оборвавшись на пронзительном писке скрипки. И по ушам ударил возбуждённый, всё нарастающий гомон толпы. На фоне которого излишне громко прозвучал подрагивающий от ярости возглас Карла: — Я вызываю тебя, ты, трус ничтожный!

— Ну... учитывая, что ваш заботливый папочка твёрдо обещал мне однажды, что я до дуэли с вами не доживу... Ибо ваша маменька о вас слишком сильно будет печалиться... Я вынужден отклонить ваше чрезвычайно заманчивое предложение отправить вас в иной мир, баронет, — откровенно издевательским тоном произнёс в ответ виконт. После чего ещё и добавил с неприкрытой насмешкой: — Да, и кто из нас трус ничтожный — я или один прячущийся за своими родителями молокосос, это ещё большой вопрос...

Карл, слизнув сочащуюся с разбитой нижней губы кровь, немедля попытался вырваться и добавить Ральфу, на правой щеке которого виднелась отчётливая ссадина. Но добраться до противника взбешённому баронету не дали. Уж очень крепко всех нас троих держали гвардейцы графа... Наверняка твёрдо вознамерившиеся не позволить никому продолжить потасовку...

Меж тем, до места событий добрались уже и целители, немедля принявшись над пострадавшими в драке хлопотать. Что заметно охладило накал страстей и все ощутимо расслабились. А виконт, так и вовсе сразу обнаглел. Бросил взгляд сначала на одного держащего его гвардейца, а затем на другого, и холодно обратился к ним:

— Руки — убрали. Я не собираюсь ни на кого нападать первым.

И его потихоньку отпустили...

Коротко кивнув, виконт Жалье тут же одёрнул камзол, огляделся, и подняв с пола свою шляпу, небрежным жестом смёл с неё несуществующую пыль. Затем неторопливо водрузил на законное место свой головной убор, и, не обращая никакого внимания на нарастающий гомон толпы, резко щелкнул пальцами. Подзывая к себе слугу, затесавшегося среди плотной толпы благородных гостей окруживших место событий. Полный бокал игристого вина с подноса взял, и, пригубив шипучий напиток, с самым невозмутимым видом огляделся. Так, словно и не произошло ровным счётом ничего.

— Меня тоже отпустите! — со сдерживаемой злостью потребовал Карл.

Но освободиться ему не удалось... Зря он так резко дёрнулся, когда гвардейцы ослабили свою хватку.

А всё Ральф! Который, заметив, что баронета собираются отпустить, подначил его. Скосил на него глаза, да с намёком потрогал кончиками пальцев свою нижнюю губу. Целую. Тогда как у Карла она была сильно разбита...

Мой вновь крепко схваченный гвардейцами спутник неразборчиво прошипел что-то явно ругательное. А виконт позволил себе довольно усмехнуться, да немедля о своём противнике забыл. Он, скользнув безразличным взглядом по телам графских лизоблюдов, над которыми хлопотали целители, уставился на своего лишившегося головы дружка. И некоторое время пристально смотрел на него. После чего, расстроенно покачав головой, сделал ещё глоток вина. Чтоб затем, промочив горло, сокрушённо бросить: — Да, ошибся Клив в своих расчётах, ошибся... — И, тронув мыском сапога валяющийся на полу замшевый кошель, глубокомысленно произнести. — Говорил же я ему — пяти медяков тут явно будет мало... А вот за пару серебрушек бывший нищий стражник точно подгонит нам свою невесту поразвлечься...