Корсары Николая Первого. Через два океана

— Да потому, что иначе у нас есть как минимум два варианта, мистер Эдриан, — сказал он настолько вежливо, насколько мог. — Или мы уходим южнее и договариваемся там, благо портовых городов в Америке достаточно. Или мы просто уходим в океан и начинаем перехват судов у побережья, к примеру, Африки. Там важный торговый путь, и британских кораблей хватает. В первом случае барыш получат ваши южные конкуренты, а вы и дальше будете вариться в собственном соку. Во втором для вас будет еще хуже, поскольку английские купцы не любят рисковать зря. И они просто переориентируют грузовые потоки. Ваши порты будут считать безопасными, сюда пойдет больше кораблей. Они составят еще большую конкуренцию вам. И чтобы бороться с этим, вам придется самим изображать русских и заниматься перехватом британских кораблей. Рано или поздно это раскроется, и тогда речь пойдет уже не о репутационных потерях, а о полном крахе. Притом, что британцы умеют мстить своим врагам. Особенно когда за ними не стоит великая держава.

Вот такой намек на то, что здесь и сейчас государство откровенно третьесортное. Недавняя британская колония. Где-то подобные слова могли посчитать оскорблением, здесь же смолчали. Или слишком толстокожие, чтобы обращать внимание на намеки, или же просто не хотят раньше времени ссориться, предпочитая такой эфемерной сущности, как честь, звонкую монету.

— Я не думаю, что второй вариант хоть сколько-то реален, — снисходительно улыбнулся Эдриан.

— И почему же?

— Там вам некуда будет продавать свою добычу.

Вот так. Он не отказывается, он торгуется, пытаясь вытрясти наилучшие для себя условия. Все происходило ровно так, как предсказывал вчера Матвеев. Знал он, чего ждать от местных негоциантов. И что отвечать они тоже решили еще вчера. Причем ответ вновь должен звучать от офицера, чей мундир намекает на его мировоззрение. То самое, которое местными умниками неодобряемо, но понятно.

— А зачем нам ее кому-то продавать? — как можно более искренно улыбнулся Верховцев. — Понимаете, господа, вы забываете одну очень важную вещь. Мы — не корсары, пускай и королевские, мы — рейдеры, служащие Российской империи. Добыча — не главное. Главное — урон, который понесет враг.

Пауза после его слов длилась долго. Очевидно, местное купечество (или, как они себя называли, бизнесмены, деловые, то есть, люди) обдумывали сказанное и пытались решить, как им действовать. И этой паузой, очевидно, приняв ее за сигнал к действию, решил воспользоваться полицмейстер Все же невеликого ума человечек...

— А вот как быть с тем, что наши гости, едва прибыв в наш богоспасаемый город, тут же совершили тяжкие преступления?

Следующие несколько минут он в красках описывал вчерашнее происшествие, которое, на взгляд Александра, не тянуло ни на что большее, чем пара анекдотов за вечерним чаепитием. В конце концов, уничтожить преступника, тем более, напавшего на него с оружием в руках, долг каждого добропорядочного человека. Не говоря уже о дворянине — ему такое сам Бог велел. Тем не менее, начальник полиции разливался соловьем. Ему бы книги приключенческие писать. Какой талант пропадает!

Очевидно, представители американского капитала думали примерно то же самое. Во всяком случае, кривились некоторые так, словно лимон съели. Но, что характерно, лишь когда считали, что их не видят, и прерывать автора пафосного спича не торопились. Причина была понятна без слов — пока он говорит, у них есть время на раздумья, так что пусть его. Александру же было все равно. Он просто не обращал внимания на спектакль. Ибо сам не театрал, а полицмейстер не звезда сцены.

Все на свете имеет свойство заканчивается, выдохся и американец. Правда, стоит признать, столь же пафосно, как и говорил. Во всяком случае, "что вы можете сказать в свое оправдание" звучало так, словно он уже вынес русским смертный приговор. И, можно не сомневаться, если он сумеет довести дело до суда, то выиграет его с гарантией — чужак в чужом суде априори неправ. Только... Он что, идиот?

— В свое оправдание, — Александр, развалившись в кресле как можно вальяжнее, смотрел на полицмейстера брезгливо, как только мог. Они хотят серьезного разговора? Они его получат. Тем более, он помнил вчерашний разговор слово в слово, — я могу сказать, что у меня четыре боевых корабля, полторы сотни орудий и небольшая, но хорошо обученная и прошедшая не один бой армия. Не ваши карманные городовые и не отребье из подворотен. Как вы думаете, что я с вами сделаю?