"Хроники медузы"

Датчики на протезах, прикрепленных к уцелевшему обрубку руки Фэлкона, смогли использовать его собственную нервную систему для связи с мозгом, но другая часть его тела, позвоночник, была настолько сильно повреждена, что это было невозможно. Необходимо было выстроить новые каналы связи. Таким образом, микроэлектроды были встроены в мозг Фэлкона — в область моторной коры, отвечающую за физические движения, и в соматосенсорную кору, которая управляет чувством осязания. В пояснично-крестцовой области его позвоночника были установлены дополнительные датчики с управляющим узлом, соединяющим мозг с нижними конечностями. Как только стало возможным передавать цифровую информацию в его поврежденную нервную систему и из нее, привезли набор протезов и опробовали один за другим, каждый из них был снабжен микросенсорами, которые постоянно взаимодействовали с устройствами, прикрепленными к мозгу и позвоночнику.

Даже наспех сымпровизированный, он был впечатляющим достижением.

Хоуп смогла помочь с медицинской частью. По мере того, как шло восстановление, она направляла свет на глаза из металла и геля и пощипывала снабженную датчиками пластиковую плоть, проверяя чувствительность. Позже она узнала, что Фэлкон постепенно начал осознавать эти попытки в течение нескольких дней и недель молчания в своей голове: искры света, тупое чувство давления. Но первым внешним раздражителем, который он по-настоящему осознал, был звук, мерный стук, который он принял за биение своего собственного сердца, но на самом деле это был единый ритм палаты, полной механизмов.

У команды была высокая мотивация. Они не просто спасали жизнь, а делали это, используя новейшие методы и технологии. По словам врачей, этот случай действительно послужил толчком к разработке новых методов лечения.

Иногда они проявляли чрезмерное рвение. Один молодой врач похвастался в столовой: — Знаете, это, должно быть, самый интересный случай травмы с тех пор, как перестали воевать... — Доктор Бигнолл ударил мужчину кулаком в челюсть. Если бы он этого не сделал, надеюсь, это сделала бы Дони.

И теперь, дюжину лет спустя, здесь стоял отреставрированный Фэлкон.

Золотая башня.

Люди говорили, что в этой версии своего вспомогательного снаряжения Фэлкон немного похож на старую статуэтку Оскара. Когда он стоял прямо, возникало скорее абстрактное представление о человеческом теле, чем о его буквальной форме: золотистый клиновидный торс, изящные плечи и шея, безликая голова — безликая, если не считать отверстия, через которое выглядывала часть лица, обнаженная человеческая кожа. Искусственные глаза, конечно. Нижняя часть его тела представляла собой единое целое, по форме напоминающее ноги; оно выглядело цельным, но было сегментировано, чтобы Фэлкон мог сгибаться и даже "сидеть" с достаточной степенью правдоподобия. А под "ногами" находилось что-то вроде тележки на надувных шинах. В состоянии покоя Фэлкон держал руки сложенными на груди, чтобы успокоить зрителей; когда он расправлял их, они двигались с механическим жужжанием гидравлики, движения были жесткими и нечеловеческими, кисти напоминали хватательные когти.

Это была не первая модель, в которую был встроен Фэлкон. Он любил жаловаться, что в детстве лепил снеговиков, больше похожих на людей...

* * *

*

Дони вспомнила, как Фэлкон впервые снова почувствовал боль.

В то время Фэлкон не мог сказать им, что ему больно. Все, что он мог сделать, это моргнуть веком. У него не было рта. Его слезные протоки больше не функционировали. Но приборы сообщали о боли. И Хоуп знала.

Прошло два года, прежде чем он смог перевернуть страницу книги без посторонней помощи, благодаря жужжанию сервомоторов единственной руки-экзоскелета, прикрепленной к его телу. Каждую ночь в течение этих двух лет Хоуп Дони умывала лицо Фэлкона и вытирала ему лоб.

5

Уэбстер подозвал их к столу, чтобы попробовать напитки.

На этот раз Фэлкон сел или, по крайней мере, сложил шасси.

Дони торопливо сказала: — Я знаю, что есть все шансы, что мы с вами больше не увидимся в ближайшее время, коммандер...

— Говард.

— Говард. Я помню, что вы сбежали из той клиники так быстро, как только могли — как тогда сказал доктор Бигнолл? "Как ребенок-правонарушитель, который наконец-то стал достаточно взрослым, чтобы угнать машину".

Уэбстер расхохотался. — Это ты, Говард.

— Но я бы настоятельно рекомендовала вам проходить регулярные осмотры, ремонт и усовершенствование ваших протезов, а также принимать медицинскую помощь для вашего человеческого организма. И пока мы здесь, — упрямо сказала она, — пока у меня есть возможность, я хочу показать вам новый вариант. — Она похлопала по коробке. — Это набор для расширения возможностей виртуальной реальности. Сейчас он подключен к командиру корабля и глобальной сети. — Она достала два металлических диска, каждый размером с новый цент. Протянула по одному Уэбстеру и Фэлкону.

— Нейронные разъемы, — сказал Фэлкон.

— Ты понял, — сказал Уэбстер. Его собственная рука замерла на затылке.

— Ты, Джефф? У тебя есть такая розетка? Виртуальная реальность предназначена для детских игр или учебных симуляторов.

— Черт возьми, это так и есть. Я бы понятия не имел, чем занимаются мои дети и внуки, если бы не эта дыра у меня на шее. Кроме того, половина бизнеса в мире сейчас ведется виртуально. Даже в моем бюро. И, в отличие от тебя, я всегда делаю себе обновления.

— Ты мне никогда не говорил.

— Ты никогда не спрашивал. И сам никогда не говорил мне, что у тебя есть интерфейс. Хирурги установили его, когда взламывали ствол твоего мозга, не так ли?

— Это был необходимый компонент моего лечения. Разрушение моего спинного мозга...

— Это было двенадцать лет назад.

— Его нужно модернизировать, — быстро сказала Дони. — Но этот новый умный набор совместим с различными устройствами.

Фэлкон уставился на блестящий диск. — Виртуальная реальность? В чем смысл?

Уэбстер наклонился вперед. — Послушай, Говард. Кажется, я понимаю, к чему клонит доктор. Мы живем в хорошее время. Во всем мире царит мир. Нет границ, нет войн, и мы движемся к нашей цели — искоренению голода, нужды, болезней...

— Ну и что? И зачем нужен разъем для виртуальной реальности?

— Потому что в этой зарождающейся утопии для тебя нет места, — грубо ответил Уэбстер. — Это то, что ты думаешь, не так ли?

— Что ж, это правда. Я уникален.

— Этого нельзя изменить. Медики спасли тебе жизнь, Говард, но радикальным экспериментальным способом. Ты был единственным в своем роде. И по мере того, как Земля восстанавливается после разрушений прошлого, люди становятся все более консервативными. Техника — это хорошо, но она должна быть ненавязчивой.

Если бы несчастный случай произошел с тобой сейчас, к тебе отнеслись бы по-другому. Тебя держали бы на льду до тех пор, пока не были бы подготовлены биологические заменители для твоих поврежденных частей тела. Я говорю о лечении стволовыми клетками, даже о трансплантации нижних отделов головного и спинного мозга целиком. Они бы снова сделали тебя человеком. Машины есть машины, и их нужно отделять от человечества.

— И поэтому я единственный настоящий киборг. Единственный живой симбиоз человека и машины.

— Хоуп говорит мне, что сейчас физически ничего нельзя сделать, чтобы изменить это для тебя.

Дони, казалось, хотела взять Фэлкона за руку, но отдернула ее. — Но есть и другие варианты.

— Ты имеешь в виду это? Сбежать в искусственность?

Уэбстер покачал головой. — Существуют целые виртуальные сообщества, Говард. И как только ты окажешься там, сможешь снова стать полноценным человеком. Сможешь делать все, что, черт возьми, не можешь делать сейчас. Бегать, смеяться, плакать — заниматься любовью.

— Для меня это реальный мир, доктор Дони. Или так, или выключите меня.

Хоуп вздрогнула.

Уэбстер сказал: — Будь ты проклят, Фэлкон.

Фэлкон встал из-за стола, выпрямился и вышел.

* * *

*

Когда он ушел, Дони сказала: — Полагаю, мне следует извиниться. Я не хотела портить вечер.

Взгляд Уэбстера был печальным. — О, мы прекрасно справлялись с этим сами. Но, полагаю, такому человеку, как Говард Фэлкон, виртуальной замены жизни было бы недостаточно. "Как-нибудь в другой раз".

— Простите?

— Это то, что он сказал, когда собирался покинуть Юпитер. Он посмотрел на Большое Красное пятно — организаторы полета позаботились о том, чтобы он держался подальше от него, — и сказал: "Как-нибудь в другой раз". Команда управления на Юпитере V отчетливо это слышала. Это как раз те слова, которые можно написать на футболке...

— Но в каком-то смысле он прав. Во всяком случае, насчет Юпитера. Его миссия на "Кон-Тики" была героической, но он только коснулся поверхности. Мы думаем, что планета полна структур. Там можно найти буквально все, что угодно. Юпитер — это океан тайн. И с момента возвращения оттуда он уже ищет финансирование для последующих миссий. Я думаю, это одна из причин, по которой он здесь появляется.

Дони кивнула. — Но все это отрицание его личной реальности. Как мы можем ему помочь?

— Будь я проклят, если знаю. И будь проклят, если меня это волнует прямо сейчас.

6

Вернувшись на презентацию Спрингера, Фэлкон заподозрил, что никто в аудитории даже не заметил, что первооткрыватель облаков Юпитера ненадолго ушел в самоволку. Он снова кипел от беспричинного негодования.

Не помогло и то, что Мэтт Спрингер мог рассказать интересную историю. Как бы в подтверждение сказанного, когда Спрингер закончил свое повествование, финальный образ дедушки Сета — храбреца за штурвалом своего обреченного корабля "Аполлон" — застыл на месте. Фэлкон был впечатлен мастерством Спрингера, когда тот воспользовался моментом перед аудиторией, в которой, как оказалось, была президент мира.

Наконец он заговорил снова. — Ну, остальное вы знаете. Моего предка чествовали на церемонии в Арлингтоне. Роберт Кеннеди опередил Ричарда Никсона на президентских выборах и в январе 1969 года сделал инцидент с Икаром главной темой своей инаугурационной речи...

Была показана некачественная запись выступления РФК на президентской трибуне. Фэлкон знал эту речь слово в слово: — Десять лет назад у нас не было бы возможностей для полетов в космос, которые спасли нас. Теперь наша обязанность — не дать этому потенциалу угаснуть... Напротив, мы должны выйти за пределы хрупкой Земли и устремиться в космос, все дальше и шире.

— И, — с усмешкой прокомментировал Спрингер, — Кеннеди был достаточно мудр, чтобы подчеркнуть, насколько хорошо Америка и Советский Союз сотрудничали в проекте "Икар".

— Этот эпизод доказал, что нам лучше быть едиными, чем разделенными, и, более того, мы можем объединиться вокруг общих целей, — сказал Спрингер, — Именно здесь, в этом отрывке, была заложена основа движений за единство, которые привели к созданию Мирового правительства. Итак, Фрэнк Борман возглавил первую высадку "Аполлона" на Луну в декабре 1971 года. 1970-е годы были десятилетием "Аполлона", поскольку администрация РФК выразила общественную благодарность НАСА, выделив деньги на многочисленные миссии, полеты к полюсам Луны и на дальнюю сторону, создание постоянной базы в кратере Клавиус. А потом — первые шаги за пределы Луны.

Еще несколько снимков советско-американской высадки на Марс в 1980-х годах.

— С тех пор мы стали свидетелями замечательного прогресса. Ресурсы из космоса помогли нам преодолеть препятствия — истощение запасов топлива, климатические проблемы, — которые в противном случае могли бы стать для нас препятствием. Инаугурация первого президента мира состоялась в 2060 году под запись гимна Хендрикса, но я прожил на Бермудах десять лет, и там всегда говорили, что главное преимущество пребывания в столице планеты — это возможность первым обратиться в Глобальный метеорологический секретариат по вопросам защиты от ураганов.

Вежливый смех.

— А что касается потомков Сета... — Он вывел на экран изображение своей собственной эмблемы миссии. Это был вариант фамильного герба, на котором был изображен прыгающий спрингбок. Спрингеры были старинной голландской семьей с богатыми потомками в Южной Африке. Теперь спрингбок запрыгал среди спутников Плутона. Спрингер скромно улыбнулся в ответ на шквал аплодисментов.

— И в некотором смысле все это произошло, — сказал Спрингер, — из-за героизма дедушки Сета. Как бы то ни было, с приближением Нового года — по хьюстонскому времени, которое отсчитывается единственными часами, имеющими значение для астронавтов, — я предлагаю, с вашего позволения, госпожа президент, вернуться в бар...

И в этот момент подводная лодка содрогнулась, и судно длиной в милю зазвенело, как гонг.

7

Если Фэлкон когда-либо сомневался в том, что стройная, скромная женщина в бледно-сиреневом костюме действительно является президентом Объединенного мира, то теперь это было доказано. Через несколько секунд после этой зловещей встряски — когда вспыхнули красные огни тревоги, завыли отдаленные сирены и капитан Эмблтон раздала указания со сцены рядом с хмурым Мэттом Спрингером — Фэлкону показалось, что значительная часть публики в морской гостиной уже окружила президента, как пчелы в дорогих костюмах и с тяжелым вооружением. Через мгновение рой вывел ее из помещения.

Фэлкон, тем временем, развернулся и на предельной скорости выкатился из морского салона. Люди уже вскочили на ноги, проталкиваясь к выходу из зала, но даже сейчас они отшатывались от Фэлкона, семифутовой колонны из золота.

Хоуп Дони все еще была там, где они с Уэбстером оставили ее, на смотровой площадке, за столом, где она сидела, стоял недопитый стакан чая со льдом. И она смотрела на белую фигуру, прильнувшую к огромному обзорному окну.

Фэлкон узнал морского эльфа, прикрепленного к стеклу, и его мрачное предчувствие исполнилось. — Так и знал. Черт возьми.

Уэбстер поспешил за Фэлконом. — По крайней мере, здесь тихо. Команда кричит, повсюду сигнализируют и мигают огни.

— Полагаю, спасательных шлюпок хватит на всех.

— Конечно, коммандер Фэлкон, — сказала капитан Эмблтон, которая вошла в комнату в сопровождении Мэтта Спрингера и группы старших офицеров. — Это не чертов "Титаник". Мы уже увезли президента.

Уэбстер присвистнул. — Быстро вы сработали.

— Это условие, при котором ее доставили на борт. Осмелюсь предположить, что тот, кто все это затеял, не знал об этом. Но, — сказала она более мягко, — проблема во времени — времени, достаточного, чтобы вывести всех до того, как корпус взорвется.

Офицеры указывали на что-то и что-то декламировали, проверяли мини-камеры, проговаривали план эвакуации высокими, спокойными голосами. Как ни странно, маленький робот Консел начал перемещаться среди внезапно возникшей толпы, словно отыскивая свою роль во внезапном кризисе. — Могу я вам чем-нибудь помочь? — Его все проигнорировали.

Эмблтон перевела взгляд с одного из офицеров на Уэбстера. — Администратор, учитывая ваш личный стаж...

— Я остаюсь здесь, — огрызнулся Уэбстер.