Ролевик - Экспедиция.

Переломным стал момент, когда кто-то дёрнул Каруру за хвост. Если до того она, на взгляд Шикамару, сдерживалась, то после этого... Нет, меч так и остался лежать на земле, — к слову, драчуны о него неоднократно спотыкались — и когти она выпускать не стала, но удары стали более жёсткими. Вспомнив о силе неки, Антон скривился. Как бы трупов не было... Им всем нужно держаться вместе, а они дерутся... Никогда такого не понимал.

Он вздохнул. Надо бы разнять драчунов и прекратить драку... Как там Шикамару это делает?..

Сложенные вместе руки проделали несколько быстрых жестов, и тень дерева, задрожав, потянулась к драчунам. Однако не дотянулась...

— Прекратите! — послышался чей-то властный голос, и что-то расшвыряло дерущихся в стороны. — Драка — последнее, что нам сейчас нужно!

Хамелеон. Перевёртыш из Сосновска.

— Аххххшшш... — только и получилось, вместо полноценного вопля "Где-это-я-господа-бога-душу-мать!" Этому чрезвычайно информативному воплю помешало очень яркое ощущение жидкого пламени вместо давно известного и привычного родного тела. Причём активно, ОЧЕНЬ активно горящего. Я просто превратился в комок огня, который каким-то образом чувствует то, что сгорает в его пламени. По сравнению с этими ощущениями вбитое в память послание Творца уже мнилось мощным, бурным, но почти приятным событием.

"Хрен вам всем! Выдержу!" — невероятное желание жить прорвалось из глубины расползающегося под ударами боли сознания. Меедлееенно, очень медленно и аккуратно я стал стаскивать разбегающиеся обрывки мыслей и команд в один стройный и прочный монолит. И это помогло. Понемногу "искристые" обрывки нервных импульсов стали понятными. Это — левая рука, а это — доносящиеся справа непонятные звуки. А это дикое жжение, похоже, принадлежит коже на животе. Теперь, разобравшись в себе, я, шаг за шагом и всё так же спокойно, подбирал ключики к взбесившемуся организму. Первые простые команды телу — приподнять веки, пошевелить пальцами — терялись безответно в болевом шуме, как будто у меня не осталось ни единого мускула. Сложно представить, как это выглядело снаружи, но неожиданно всплывшая в памяти подсказка направила усилия в нужное русло — и всего лишь через несколько секунд рождённое из воспоминаний тело пошевелилось, и я смог приподнять веки.

Несколько секунд спустя плавающие перед глазами круги превратились в чёткую картинку: светлое небо с редкими облачками, изливающийся с него невыносимо яркий свет, и ничего более. Я сморгнул выступившие слёзы. Моргнул ещё раз. Мышцы буквально с каждой секундой наливались силой, казалось, ещё чуть — и я смогу взлететь!... И на самом деле, через считанные мгновения я приподнялся и сел.

Попытка осмотреться привела к вспышке боли в глазах и затылке, но я успел заметить немало. Остатки открытой кожи буквально на глазах обугливались, покрываясь волдырями и твёрдой коркой, которая тут же расплывалась и снова превращалась в ровный розовый эпителий. Находящиеся вокруг разнообразные существа(?!) с трудом поддавались опознанию, зато в считанных метрах слева находились, похоже, деревья, отбрасывающие на землю хоть сколько-то густую и плотную тень.

Попытка вскочить оказалась на диво удачной. Каким-то лёгким текучим движением я поменял положение в пространстве — и уже твёрдо стоя на ногах, удивлённо осознал, что одна часть моего нового сознания, которую я считал собой до сих пор, о таком навыке и не подозревала. Зато вторая...

Вторая часть сознания сработала на автопилоте, отработав классический отход. Зашипев(?), я за три очень длинных полушага-полупрыжка переместился в тень. Но когда на четвёртом шаге я подпрыгнул и вцепился в дерево на высоте двух человеческих ростов, то в кору воткнулись вполне приличные когтистые и бронированные лапы. Остатков одежды на мне снова не было, да и не нужна одежда шипасто-чешуйчато-опасному зверю. А по вцепившимся в новую опору руколапам пробежала рябь, изменяя цвет и текстуру чешуек брони и редких участков открытой кожи. Меньше чем за секунду вполне человекообразный зверь, вооружённый когтями, зубами, покрытый бронёй и шипами и к тому же гордо несущий шикарный нарост-гребень на голове, превратился для невнимательного взгляда в часть толстого древесного ствола. А пробуждённая память второй части сознания нашёптывала, что можно включить механизм глубокой маскировки, меняя не только цвет, подобно хамелеону, но и форму организма. Но даже этим не ограничивались возможности по мимикрии — новая память услужливо продемонстрировала картины боя с демонами — этих странных существ, обладающих очень разной внешностью, но одинаково хорошо владеющих очень опасными колдовскими умениями, иначе назвать было сложно. И в тех боях третий уровень маскировки позволил скрыться даже от волшебного зрения демонов и их прислужников, убирая самосознание в непонятные глубины.

Через некоторое время я вернулся из воспоминаний в реальность и осознал — автопилот по-прежнему вёл меня. И все доступные органы чувств уже приступили к осмотру окружающего пространства. Осознание также позволило мне обнаружить некоторые отличия между человеческим телом и этим, которое в новой памяти — памяти метаморфа-Перевёртыша Сергея из Сосновска, заброшенного в чужой мир, мир Тьярмы — называли коротко и ясно — "боевая форма".

Зрение? Изрядно лучше — глаз у меня теперь минимум пять, и смотрят все в разные стороны, не считая немного расширенного диапазона — я теперь вижу и в темноте. Стоп, вторая пара — это не глаза, это что-то вроде биолокатора.

Слух? Особо не изменился, да и с чего бы...

Мускульная сила? Гораздо выше, как и скорость нервных импульсов. Причём не просто выше, а выше на порядок. Перевёртыш в боеформе способен без напряжения пробить руколапой бронежилет, хитиновый панцирь небольшого монстра, или толстую деревянную доску, и прыгнуть на несколько метров вперёд или вверх. Если же приложит все усилия...

Защита? Тело покрыто своеобразными чешуйчатыми щитками брони, включая полноценный шлем на голове. И регенерация у него высочайшая — отрастить оторванную с мясом руку за неделю-две или за минуты восстановить более мелкие повреждения вроде переломанных рёбер считалось у нас в порядке вещей. Но она всё же не всесильна.

На поле, куда нас занесло, люди и нелюди врубались в ситуацию, собирались в группы, разговаривали. Кто-то лежал на земле, кто-то бродил — без видимой цели. Какой-то парень во вполне обычном камуфляже повторил мою резкую пробежку, тоже запрыгнув на дерево — хоть на другое, и то ладно. Вокруг понемногу пробуждалась местная жизнь, шокированная не меньше нас. Всякие насекомые — крылатая мелочь, не похожая на наших мух, вполне земные муравьи, бодро топающие колонной по дереву мне — внимания на нас особо не обращала. Я чуть шевельнулся, отодвигаясь от муравьиной тропы — над головой в ужасе пискнула мелкая серая грызунья, стремительно убегая от страшного меня по веткам. Над поляной пролетел местный воробей, удивлённо чирикнув...

А я продолжал вспоминать. Большинство ярких воспоминаний принадлежали Перевёртышу. Да сейчас я им и был...

..."Бомбоштурмовой удар" крылатых ящеров, разбудивший меня в тот злосчастный день Переноса. Вообще, чтобы спать в дни Красного Неба, нужно было иметь либо реально железобетонные нервы, либо изрядный запас снотворных. А ещё — чего-нибудь угнетающего мозговую деятельность. Всё вместе уже позволяло заснуть — часов на пять. Потом даже сквозь туманы снотворных пробирались кошмары...

...Город после Переноса. Люди дичали буквально на глазах, и порой это не было даже метафорой. Один из первых мутантов-человекозверей родился у меня на глазах.

...Первая трансформация. Организм точно так же горел и плавился, как полчаса назад. И точно так же мне приходилось выстраивать самого себя. А ведь в моей трансформе было отличающее от инициаций других оборотней: они превращались, чтобы драться, я же — чтобы спастись. И не было рядом Сноходца, способных на первых порах контролировать инициацию метаморфов, пока сознание человека не сможет само подчинить изменённое тело.

...Вот тогда мне в первый раз пришлось убивать... Ну и что, что это была пара змееногов, забравшихся в этот интересный нам обоим дом непонятно зачем. Именно тогда потерялась разница между мной и другими оборотнями. Я повис на потолке за углом лестничной клетки и так же тихо, как и сейчас, ждал захватчиков. До этого в подобных стычках я только прятался, но когда первый из них выполз из-за угла, я ударил — два кистевых шипа пробили одновременно обе шеи зверя, а движущегося позади смело с лестничной площадки телом собрата, отброшенным мною как ядро маятника.

...Встреча с тёмными сектантами. Один чёрт, что тёмные, что светлые. Им всем было нужно уничтожать: чужих, мутантов, Меченых — но от светлых можно было поначалу отбрехаться, представившись человеком или просто спрятавшись. Впрочем, светлые ничем не выдавали своей "светлости" — найти между ними и всякими бандитами разницу было сложно. Разве что к Меченым они относились хуже прочих.

А вот тёмным годились все. Впрочем, именно в столкновении с ними, уходя от нашинкованных останков одного из этих людоедов, я смог, точнее, вынужден был использовать третий уровень маскировки. Найти меня бойцы тёмных и пришедший с ними колдун не смогли...

...Контакт с Башней. С единственной крупной организацией в городе, которая не относилась к нам, как к противникам. Она и состояла в немалой части из меченых.

Многое другое лежало в глубокой памяти Хамелеона. Глаза Кардинала, проводящего проверку нового бойца. Битва с чёрным монстром, выбравшимся из глубоких подземелий города. Разведывательный рейд к очередным непонятным Вратам — пространство вокруг города Древних представляло собой издырявленный, штопаный и разодранный субъект... На этом рейде воспоминания метаморфа — и вообще почти все мои — оканчивались. Вот такая замечательная вводная в Игру.

Спрыгиваю с дерева, и прислоняюсь спиной к могучему, похоже, дубу. Поляна вовсю кипит жизнью... Да и какая это поляна — просто почти прямоугольной формы пятачок, окружённый древними древесными стволами и плотными, густыми кустами. На самом-то пятачке хватает и камней, и травы, но ничего большего.

Бывшие партнёры по Игре сейчас заняты очень полезными делами. Вот, к примеру, трое мужиков в медвежьих шкурах — мирные земные сородичи-берсерки. И сейчас они безуспешно пытаются успокоить маленькую плачущую девочку в сарафане. К ним подходит тёмнокожая остроухая девчонка и несколькими словами успокаивает ребёнка...

Собратья-оборотни — это хорошо, но на фоне той же эльфийки не смотрятся. Или вот суровый седоватый мужик в балахоне и с посохом — как есть колдун. Да таких здесь много!... Ненавижу колдунов. Потому что эти сволочи нас изрядно достали ещё там, пользуясь дальнобойностью своих сил. А вот один из колдунов в балахоне отошёл в кусты... И, однако, наткнулся на местную живность. Треск, грохот, вспышки — несколько фигур бросаются в сторону драки. Впрочем, результат стычки стал ясен почти сразу — когда этого беднягу притащили на поляну в не очень живом состоянии.

Ну что ж, я понял, что в одиночку, даже используя немалый опыт выживания метаморфа, мне не выжить. Я-метаморф жил в земном городе, как и я-человек — пусть даже городу изрядно досталось. Здесь же — дикая природа другого мира. Совсем другого — в котором есть магия и прочие неприятности, вроде метровых пиявок. Ну что ж, надо влиться в общество. Или, по крайней мере, не слишком отвалиться. И эта мысль — тоже подарок Перевёртыша, самостоятельно пришедшего в чужой отряд.

Отлипаю от дуба, принимаю вид себя-человека, и выдвигаюсь к одной из групп. Не к ближайшей, так, что по въевшейся в новые кровь и кость привычке меня можно легко принять за кого угодно, только не за меня самого.

Лес. Первые жертвы.

Отчаянный вопль, в котором испуг перемешался с болью, пронесся над поляной, полной тех, кто совсем недавно был самыми обычными людьми. Исходил он из росших на окраине свободного пространства кустов, и прекращаться явно не собирался. Спустя долю секунды, на которую все замерли в замешательстве, к источнику звука кинулся никто иной, как Бэтмэн, успевший на ходу бросить детям фразу: 'Сидите тихо, никуда не уходите, Гоша за старшего'. Наруто пытался не послушаться и броситься вслед за отцом, но песок, облепивший его ноги до колен, ему помешал.

Вслед за супергероем бросился молодой человек, при виде которого сосуд девятихвостогоиздал завистливый рев

— Шикамару! Почему ты вырос, а я нет?! Так нечестно!

Ниндзя из Конохи, перемещающийся длинными прыжками, в полете обернулся и едва не влетел в дерево, такой ужас на мгновение отразился на его лице. Его рот открылся и те, кто могли читать по губам, а таких оказалось на удивление много, отчетливо разобрали фразу.

— 'Проклятье! А я ведь мог стать таким же сопля...'

Хотя в последнем слове могли быть и ошибки. Все-таки он уже был далеко. И двигался. Быстро.

Тройку самых резвых бегунов завершал, как это ни странно, человек с седыми волосами и в балахоне, буквально кричавшем о том, что его владелец черный маг. Длинная одежда, впрочем, почему-то не мешала ему двигаться очень и очень быстро.

Крики из кустов усилились, а потом резко оборвались.

Вслед за тройкой спасателей устремилось еще десятка два, во главе с ушастым паладином, который, судя по лицу, готов был провалиться сквозь землю от позора за свое промедление. А еще лучше — провалить при помощи молота кого-нибудь другого. Но когда они достигли своей цели, то оружие уже было не нужно.

— Медики есть? — мрачно спросил Шикамару, разглядывая Бэтмэна и Ксардаса, склонившихся над телом, выглядевшим полнее человеческого и облаченным в белый халат. Рядом с ним лежало несколько туш, располосованных метательным оружием и одна глыба льда, в которой, изогнувшись, как для броска, замерло нечто среднее между дождевым червем и зубастой пиявкой. Метрового размера. Длинное тонкое тело, бледно-розового цвета, покрытое кольцами мышц завершало ротовое отверстие, по краям которого шла щетка из нескольких рядов мелких, но на вид очень острых зубов.

— Поздно, — встал с колен черный маг. — Был бы он жив, я бы сумел исцелить парня, а так...

— Помолимся за упокой души усопшего... — паладин печально опустил голову и уперся молотом в землю, сложив руки на кончике рукоятки. Он уже открыл рот, готовясь прочесть последнее напутствие ушедшему, как вдруг чудовищный по силе, но нанесенный как-то не слишком умело, удар, едва не своротил ему скулу. Взгляд эльфа наткнулся на демонессу в облегающем наряде, в глазах которой плескалась Бездна, а молот скрестился с полыхающим багряным пламенем трезубцем.

— Мерзкое отродье!

И левая рука, облаченная в латную перчатку и на секунду выпустившая молот, врезается в прелестное лицо, чья обладательница коротко вскрикивает и падает.

— Прекррратить! — несется сзади раскатистый и утробный рык,паладина тут же обхватывают две большие...ветки? Нет, все-таки руки.

— А ну цыц мне! — не смолкает командный голос. И его обладатель наконец то выходит вперед. Это молодой мужчина в черных готических доспехах, со скуластым и в данный момент очень злым лицом. — Чего вы тут устроили, вашу мать?!