Бесконечное лето: Эксперимент

Алиса часто заморгала.

— Ну... не ожидала, честно.... спасибо... неожиданно....

— Да, — меланхолично покивал я. — Примерно так же и Лена ответила, когда я ей это сказал.

"Восьмое и последнее правило бойцовского клуба: тот, кто впервые пришёл в клуб — примет бой."

— Ты! — подскочила Алиса, красная, как яблоко, краснее, чем ее красные волосы. — ТЫ!!!

— Ну вот, — закричал я на всю столовую. — Кажется, Двачевская хочет меня убить, это довольно интересно...

И больше ничего не успел закричать, потому что мимо меня пролетел поднос, с которого, словно в замедленной съемке, планировала в сторону тарелка с гарниром, шрапнелью рассыпая вокруг себя вареную гречку. И еще сыпались авиационными бомбами котлеты и кусочки свежих огурцов.

Я пригнулся, словно подводная лодка, выполняющая маневр уклонения. Пожар в торпедном отсеке. Аварийное погружение.

Но погружаться не пришлось, Алиса вылетела из столовой с таким звуком, будто преодолевала звуковой барьер, кажется, вокруг ее рыжей головы на секунду даже возникли облачка испаряющегося воздуха. Внимания на этот инцидент никто не обратил: ну, Двачевская психует, первый раз что ли? Только проходившая мимо Славя покачала головой и аккуратно подобрала упавший поднос.

— Ружичка! — рядом стояла Ольга Дмитриевна. — Что за шум? Что происходит?

Я озабоченно покачал головой.

— Двачевская сказала, что после того, как прочитала книгу по вегетарианству, она не может больше смотреть на котлеты, сделанные из несчастных коровок. Похоже, на нее это сильно подействовало, Ольга Дмитриевна. Думаю, ей нужен психоаналитик.

— Знаю я, что ей нужно, — мрачно сообщила вожатая. — Там целый список, и психоаналитики туда не входят. Ты почему бегунок не подписал?

Точно, забыл. Вчера как-то отвлекся на Славю, да так и не вспомнил потом. Да еще эта встреча в лесу...

Я поежился.

— Тут такие дела, Ольга Дмитриевна... иду я вчера, значит, подписывать, мимо причала... а там — под причалом, весь в тине, ракушках всяких — скелет фашиста! И каска, рогатая такая, и пулемет заржавленный — и скелет цепью к пулемету прикован. Я сразу понял — тут бои шли, метнулся, конечно, за начальством, милиция приезжала...

— Ты болтун, Ружичка, — вынесла вердикт вожатая. — Мало того, что на линейку не пошел, так еще и от участия в жизни лагеря отлыниваешь. Это никуда не годится. Настоящие пионеры...

— Были в романах Фенимора Купера, — понятливо кивнул я. — Но я поддержу выпавшее из их ослабевших рук знамя! Немедленно отправляюсь на исследования близлежащих лесов, о нахождении там дружелюбных индейцев сообщу дополнительно! Будьте благонадежны, все будет исполнено в лучшем виде, мне пора!

— Стой! Ружичка! Стой! Не надо в лес одному, Саша! Саша!

Но я уже был далеко, поэтому вожатую не слышал.

* * *

А вообще, удачно получилось — зловредный обходной обнаружился в кармане шорт, так что я рванул прямо в кружки, чтобы разобраться с надоедливой обязанностью раз и навсегда.

Правда, быстро сделать это все равно не получилось — на площади сидела насупленная Алиса и кидала камешки в памятник. Увидев меня, она помрачнела еще больше и отвернулась. Ничего не поделаешь, пришлось подойти.

Для затравки разговора я тоже подобрал камешек и запустил в Геннадия. С легким звоном снаряд отлетел от металлического лба.

— Хедшот, — сообщил я Алисе.

— А? — непонимающе уставилась она.

— "А", — передразнил я. — Психи бьют?

— Какие еще психи? Ничего не психи... — девушка снова нахмурилась. — Настроение плохое.

Люблю быть психоаналитиком. "Все дело в непростых отношениях с отцом в детстве, с вас двести долларов, следующий".

— Слушай, ну зачем все это? — поинтересовался я со всем возможным дружелюбием. — Лена вчера сидела на площади вся в слезах, я просто проводил ее к столовой. Безо всякой задней мысли. А в следующей раз пойдем, конечно, с тобой вместе.

Как вы, наверное, уже догадались, я не совсем Мистер Честность 1984 года.

— Да ну причем здесь она вообще, — пробормотала Алиса, но гору, свалившуюся у нее с плеч, видно было практически невооруженным глазом. — Можно подумать, я собиралась...

Она снова превратилась в ту Алису, которую я впервые увидел вчера в столовой — нахальную и веселую.

— Ну что, так и будешь сидеть? — она вытянула ноги и сверкнула шкодливыми карими глазами. — Или пойдешь на послеполуденный сон, как рекомендует наша вожатая всем "правильным пионерам"? — последнее она произнесла издевательским тоном.

— Надо подумать, — рассудительно сказал я. — Сравнить, так сказать, перспективы. А что, к примеру, рекомендуется делать пионерам неправильным?

Алиса хитро улыбнулась.

— Неправильные пионеры могут делать все, что угодно. Например, сбегать на речку искупаться. Или сплавать на остров позагорать. Или...

— Или подписать свой дурацкий обходной, — погрустнел я, вспомнив, зачем вообще шел. — Давай с речкой потом, у меня тут еще дела образовались.

— А я с тобой тогда, — решила Алиса. — Тебе же к этим, к Самоделкиным? Я их подгоню, чтобы побыстрее. У меня это получается.

С этим не поспоришь, в умении доводить людей до полуобморочного состояния у Алисы определенно талант.

— И в музыкальный кружок еще, — добавил я. — Там какой-то Мика меня, как выясняется, сильно ждет.

Алиса прыснула со смеху.

— Какой-то Мика? Мика... ха-ха-ха.... не могу. — Она посерьезнела. — Вообще-то, да. Это очень страшный и суровый тип, настоящий забияка, и на глаза ему без нужды лучше не попадаться. Но бояться нечего, я пойду с тобой и постараюсь тебя защитить.

В ее тоне мне почудился подвох. Наверняка этот Мика уже ушел, или спит, или наоборот — парень добрый и дружелюбный. Поглядим.

Я сделал приглашающий жест и поднялся.

— Тогда идем.

* * *

Шли мы, в основном, молча. Удивительно, казалось бы, учитывая темперамент Алисы, да и мою общую живость характера. Но я продолжал бороться с мыслями о нереальности этого места, а Алиса... Алиса думала о чем-то своем.

В результате я сошелся сам с собой на формулировке "это реальность, но что-то с ней не так", и успокоился. И даже несколько повеселел. Так всегда бывает, когда из состояния неопределенности приходишь к какому-то конкретному решению. Пускай даже решение из рук вон плохое.

— Красотища вокруг, — одобрительно заметил я в конце концов, чтобы не шагать в тишине и дальше. Хотя и впрямь было хорошо, летний день сверкал, шумел и искрился, по левую руку скрывался за пригорком радостный, залитый солнцем пляж, справа скучно серело укрытое лиственной тенью здание административного корпуса.

— Ничего, — согласилась Алиса. — Только скукотища жуткая, аж зло берет.

— А ты сколько здесь уже? — не без умысла поинтересовался я. Алиса задумалась.

— Ну, эта смена началась дней десять назад... А я тут еще с предыдущей... Так что... недели две, наверное?

— Давно, — помог я ей с задачей.

— Давно, — с облегчением согласилась Алиса. — Уже и счет почти потеряла. Я же говорю, на стенку уже лезешь от тоски.

— Надеюсь, на шведскую, — удачно пошутил я и одобрительно покосился на гибкую, без единого грамма лишнего веса, фигурку девушки.

Дверь в кружок "Сделай сам" Алиса открыла с ноги. Чего-то подобного я ожидал, поэтому зашел внутрь только минуты через полторы, опасаясь травмировать свою хрупкую подростковую психику. И правильно, в общем, опасался.

— Ты на меня бочку не кати, жестянка, понял! — заканчивала Алиса светскую беседу с одним из ребят, находившихся в комнате — рослым вихрастым блондином несколько слащавого вида. В двадцать первом веке его наверняка назвали бы метросексуалом. Как его называли тут, было пока неясно, но судя по тому, как он переругивался с Алисой, могли и погрубее приложить.

— Я ничего не качу! — парировал он, жестикулируя изо всех сил. — Но из-за тебя на нас Виола уже какой день волком смотрит. Она-то думает, что это мы все выпили, потому что мы тебя сдавать не стали, промолчали.

— Вот и молодчинки, вон и умнички, что промолчали, — промурлыкала Алиса, нехорошо улыбаясь. — И будете молчать, потому что я тоже могу чего-нибудь сказать про вас, и то, что я скажу, очень не понравится ни вам, ни Ольге Дмитриевне, ни вашей обожаемой Виоле. Мы понимаем друг друга? Компренегро?

— Угу, — сказал блондин и сглотнул. Да и вообще, как-то он слишком побледнел за последние секунды.

— Поняли, — проронил второй паренек, которого я раньше вообще не заметил, из-за общей захламленности комнаты. Этот тоже был белобрысым, плюс носил очки, и в целом напоминал кого-то из старых советских комедий. Афоню какого-нибудь. Сидел он тихо как мышка, и только ковырялся в какой-то железке отверткой.

— Славненько, — оценила Алиса. — Значит, договорились. Пока, мальчики!

Она послала им воздушный поцелуй и направилась к выходу. То есть туда, где как раз и стоял я.

— А, вот еще! — воскликнула Алиса, останавливаясь. Кудрявый парень вздрогнул, а тихий почему-то втянул голову в плечи.

— Вот этому человеку срочно нужно подписать бегунок, — показала на меня Алиса. — Он очень торопится... ну, то есть это я очень тороплюсь, а он со мной. Намек понят?

Оба Самоделкина активно закивали.

— Здрасьте, — с готовностью поддержал я разговор.

Кудрявый буквально выдернул у меня из рук листок, что-то там намалевал и всучил обратно. Времени это заняло что-то около трех с половиной секунд.

— Вот и все, а вы боялись, — обрадовалась Алиса. — Все, бамос а байлар, монсеньор! Байя кон диос, тачос! — И с победоносным видом удалилась, крепко ухватив меня под руку на манер светской дамы.

— А я и не знал, что испанский знаешь, — сказал я Алиске на улице.

Та фыркнула.

— Самоучителей и разговорников начиталась — это не значит знать язык. Но вообще я бы хотела, конечно, куда-нибудь на Коста Дорада, Коста Брава или Плайя дель Соль. Или в Кастилию, Андалусию... — она мечтательно зажмурилась, катая на языке мягко звучащие слова, точно камешки на ладони.

Улыбнулась. Открыла глаза.

— Ну, а пока мы здесь — буду продолжать съезжать с катушек от скуки, в этой смене это несложно.

— Мне же еще нужно было в этот клуб записаться, — вспомнил я. — Но теперь, наверное, уже не стоит?

— Да уж конечно, — снова фыркнула Алиса. — Они теперь тебя будут бояться. Как моего подручного. Кстати, извини, но мне просто нужно было с ними прояснить один вопрос, вот я с тобой и увязалась.

Что-то такое Алиса сказала, что-то важное. Вот буквально минуту назад. А я пропустил. Слишком быстро все.

— Какие-то они несимпатичные, эти ваши Самоделкины, — пришел я к выводу. — А может, просто не успели разобщаться?

— Электроник — просто дурень скучный, — пожала плечами Алиса. — Сидит себе сычом в клубе целыми днями, какие-то ерундовины паяет, транзисторы, приемники... Хоть бы искупаться сходил, с девчонкой потанцевал, чтобы было что вспомнить. А у него на уме только компьютеры, калькуляторы. И впрямь — Электроник.

— Почему, кстати?

— А он Сыроежкин, — равнодушно пояснила Алиса. — Фильм помнишь, года три назад вышел, про мальчика из чемодана? Ну вот, у него и фамилия совпадает, и внешне похож. Так и повелось.

— А второй?

— Второй.... Шурик, — Алиса задумалась. — Нет, он вообще-то нормальный был, на человека похож. Но... несколько дней назад пошел за какими-то радиодеталями в старый корпус, там провалился под землю, сутки или двое бродил по старым шахтам, мы его едва нашли.

— Ты сама его искала?

Алиса смотрит удивленно.

— Ну конечно... все искали. Ну, и мы с... — она замялась, — еще с одним товарищем. Мы его и нашли. Там, внизу. Правда, он ничего не помнил, как там оказался, и что делал. Виола сказала, такое случается.

Сколько всего интересного. Загадочный старый корпус, где есть радиодетали, пропавший подросток, на поиски которого идут необученные люди, удивительная потеря памяти, да еще и "старые шахты" в гладкой как стол степи. Жизнь полна сюрпризов, как сказала Пандора, открывая свой ящик.

Невозможная ситуация, не могло такого быть. В фильме каком-то не сильно умном — наверное, могло. Только мы же не в фильме. Но Алиса там лично присутствовала, и лично все видела. То есть информация мне идет из первоисточника. Итак, два возможных объяснения: либо она мне лжет, либо просто не понимает, чему именно стала свидетелем. Будем исходить из второго варианта, чисто из моего хорошего к ней отношения.

Ну и, конечно, в очередной раз всплывает упорно не называемый "товарищ". Сто процентов, это тот самый, который "был тут один". Что это за товарищ, который нам не товарищ, и какую роль он тут играет во всем, пока непонятно. Но нужно будет выяснить, нужно будет все разложить по полочкам. Чем, кстати, и займусь вскорости.

Алиса смотрит вопросительно. Да, я чего-то задумался. А когда я задумываюсь, то выгляжу как полный идиот, есть у меня такая интересная особенность. Сбрасываю временно с мозгов всю налипшую тяжесть, взбадриваюсь.

— Все отлично, с одной задачей разобрались. Теперь в музыкальный клуб. К этому... к Мике, так?

Алиса снова хихикает. Чем-то этот неизвестный мне Мика ее смешит.

— Точно, Мика Брууйсинен, приехал по обмену из Финляндии. Белокурая бестия, как мы его называем. Здоровенный как лось, голос хриплый, прокуренный. Мало что понимает по-русски, так что приготовься... приготовься использовать язык жестов. И еще... еще говорить старайся по... погромче... ха-ха-ха! Ой, не могу... ха-ха-ха-ха!

Алиса трясется в немом приступе хохота и останавливается, согнувшись.

Женщины. Ну, язык жестов. Ну, громко говорить. Ну, горячий финский парень. Неужели это так смешно?

* * *

Оказалось, смешно. Особенно хорошо получилось, когда я, войдя в комнату, широко (по совету Алисы) развел руки и громко, нараспев (по совету Алисы) произнес: "Хиле ильтапава Мика, пахейлани вальватаа!", что (по словам Алисы) означало "Добрый день, глубокоуважаемый Мика" на финском. А потом из другой комнаты, крутя во все стороны любопытной головой, выпорхнула Мику.

То есть это я сейчас знаю, что это была Мику. А тогда я увидел просто худенькую, хрупкую девушку с немного азиатскими чертами лица и длиннейшими волосами радикально зеленого цвета, связанными в забавные хвостики. Девушка смотрела на меня немного удивленно, а в руках у нее была гитара.

— Здрасссе, — споткнулся я на ровном месте. — А Мика дома?

"Как говорит наш дорогой шеф, если человек идиот, то это надолго!"

Чуть раскосые глаза девушки расширились до установленных природой пределов. Голос ее звенел серебряным колокольчиком.

— Мику — это я. А... что это было, когда ты вошел? Такое хриплое и страшное — я думала, кто-то пытается демонов вызвать.

Знаю я одного демона. Рыжего и нахального. Но с этим демоном я как-нибудь потом сам разберусь.

— Грешно смеяться над больными людьми, — укорил я Мику. — Это был финский. Мне почему-то показалось, что ты из Финляндии.

— Почему? — удивилась девушка. — Разве похожа?

А и в самом деле, не похожа совсем. Финки — они темноволосые, невысокие. И еще они бывают ножи. А Мику — высокая, гибкая, и очень, очень красивая. Наполовину японка? Филиппинка? Китаянка? Может, из дружественного Вьетнама или не менее дружественной Северной Кореи?