"Боло"

— Скажите, Ноль-Ноль... — начал он, затем замолчал. — Извините. В Центре нет записей о том, как майор Ставракас называла вас, Ноль-Ноль-Семь-Пять.

— Меня зовут "Ника", командир.

— Ника, — пробормотал Меррит. — Богиня победы. Подходящее название для Боло, Ника.

— Спасибо, командир. Мне самой оно всегда нравилось, и я рада, что вы его одобряете.

Брови Меррита снова поползли вверх от этого неожиданного, очень по-человечески звучащего замечания. Марк XXIII должен был быть способен только на заранее заготовленные любезности (по крайней мере, вне режима боевых рефлексов), но он начинал подозревать, что скрывается за этими ответами. Конечно, это было невозможно, но все же...

— Скажите мне, Ника, какой именно марки у вас Боло? — спросил он.

— Я Боло "Непобедимая", Марк XXIII, модель В (экспериментальная), командир, — ответило сопрано.

— Экспериментальная? — повторил Меррит.

— Подтверждаю, командир.

— Насколько экспериментальная? — напряженно спросил он.

— Я — прототип. — Голос Боло звучал спокойнее, чем когда-либо, несмотря на напряженность в его собственном голосе. — В рамках программы расширения боевых возможностей мой командный центр и психодинамика интеграции личности были оснащены вторичной зоной принятия решений с экспериментальными интерфейсами и повышенной эвристической способностью для усиления автономных и произвольных функций.

— Мозговая коробка, — прошептал Меррит. — Боже милостивый, должно быть, это оно. Первый мозговой блок, когда-либо установленный на Боло! — Он опустился на колени и почти благоговейно оперся рукой о массивную бронированную палубу.

— Простите, командир, но смысл вашего последнего замечания мне неясен.

— Что? — Меррит встряхнулся, затем поднял голову и улыбнулся ближайшему оптическому прицелу. — Простите, Ника, но я понятия не имел, что найду это. Вы — недостающее звено.

— Боюсь, что смысл ваших слов по-прежнему ускользает от меня, командир, — сказала Боло с легким упреком, и Меррит усмехнулся.

— Извините, — повторил он и уселся на кронштейн штыревой антенны, установленной на башне. — Видите ли, Ника, еще до вашего появления — если уж на то пошло, примерно за тридцать лет до этого, как я теперь думаю, — Боло стали обладать самосознанием, но их полные автономные возможности были доступны им только в боевом режиме. Они были... ограничены. Вы согласны со мной?

— Да, командир.

— Конечно, же! — Меррит усмехнулся и похлопал левиафана по бронированному боку. — Но это потому, что вы были следующим шагом, Ника. Мы знали, что первые экспериментальные работы были проведены здесь, в секторе Урсула, незадолго до войн с квернами, но во время Первой войны кверны добрались до Урсулы. Они так сильно разрушили Центр Боло, что большая часть результатов первоначальных исследований и оборудования была уничтожена, а затем из-за давления, которое они на нас оказали, вся программа была отложена более чем на тридцать лет, до окончания Третьей войны с квернами. Нам нужно было как можно больше машин Боло, и как можно скорее, поэтому официальные модели Марк XXIII были просто усилены вооружением и броней, чтобы упростить серийное производство. Но вы же были не такой, верно? Боже! Интересно, чем ваше программное обеспечение отличается от того, что они в конце концов установили в Марк XXIV?

— Боюсь, не могу предоставить никакой информации на этот счет, командир, — сказала Боло почти извиняющимся тоном.

— Не беспокойтесь об этом, Ника. Уверен, мы сможем разобраться с этим вместе, как только я покопаюсь в архивах склада. Но чего я не могу понять, так это что вы здесь делаете? Как вы оказались на Санта-Крузе?

— Меня направили прямо из Центра с Урсулы.

— Я знаю это, но почему?

— Меня выбрали для проведения расширенных полевых испытаний новых и усовершенствованных систем и программного обеспечения, — сказал голос-сопрано. — Таким образом, я была направлена на автоматизированную станцию ремонта и технического обслуживания, предназначенную для поддержки программы испытаний и дальнейших модификаций в полевых условиях. Санта-Круз был выбран в качестве испытательного полигона задолго до того, как планета оказалась под угрозой со стороны квернов, и по этой причине был оборудован надлежащей посадочной площадкой и другими вспомогательными сооружениями. С началом военных действий мое развертывание было просто ускорено. Программа испытаний была отложена, и я была немедленно направлена на действительную службу под командованием майора Марины Ставракас, старшего офицера проекта "Декарт".

— Она была руководителем проекта "Декарт"?!

— Подтверждаю, командир.

— Боже мой, — выдохнул Меррит. — После войны им удалось восстановить около двадцати процентов первоначальных записей команды "Декарт", но они были так сильно повреждены, что мы так и не узнали, кто возглавлял команду с самого начала. Она была великолепна, Ника, просто великолепна! И в итоге оказалась потерянной и забытой на фермерской планете у черта на куличках. — Он снова покачал головой, глаза его сияли от восторга, который он никак не ожидал испытать на этом задании, и снова погладил бронированный бок Боло.

— Интересно, что она спрятала в вас? Почему-то я не могу представить, чтобы женщина, возглавлявшая первоначальную команду "Декарт", не занялась этим делом, когда поняла, что Центр "потерял" ее. Она ведь продолжила проект самостоятельно, не так ли?

— Подтверждаю, командир, — спокойно подтвердила Боло.

— Так, так, так, так, — пробормотал он. — Вижу, это задание обещает быть намного интереснее, чем я ожидал. И, — холодная усталость в его глазах сменилась дьявольским блеском, — пока не вижу причин делиться своими открытиями с Центром. В конце концов, они знали, где вы, и забыли об этом, так зачем им напоминать? Они просто пришлют множество специалистов, чтобы забрать вас у меня. Возможно, даже решат разобрать вас на части, чтобы посмотреть, как вы работаете. — Он покачал головой и еще раз похлопал по бронированному корпусу. — Нет, Ника. Я думаю, вы можете еще какое-то время оставаться нашим маленьким секретом.

5

— Ну что?

Седовласая женщина за огромным письменным столом была идеально ухожена, а ее лицо являло собой результат биоскульптуры, доступной только людям, для которых деньги фактически не имели значения. В отличие от невзрачного, каким-то подсознательным образом потрепанного мужчины в униформе казначея "Штерненвельт лайнз", она идеально подходила для этого элегантного офиса, но в ее глазах был холод, а улыбка была такой отточенной, что на лбу казначея выступили капельки пота.

— Мне жаль, мадам Остервельт, — сказал он, — но они не продают. — Женщина ничего не сказала, только пристально посмотрела на него, и он сглотнул. — Я увеличил предложение до максимально разрешенной суммы, — быстро сказал он, — но только трое или четверо из них проявили интерес.

— Вы заверили нас, что ваше знание местной специфики подходит для этой работы. Что мы можем положиться на ваши добрые услуги в достижении успеха. — Мягкий тон женщины был непринужденным, и он снова сглотнул, на этот раз сильнее.

— Я был уверен, что они продадут, мэм. Мы предлагали им десятилетний доход успешного фермера, выращивающего дыни!

— Заманчивое предложение, — согласилась женщина. — И все же вы говорите, что они отказались от него. Почему?

— Я... я не уверен, мэм, — с несчастным видом произнес казначей.

— Они, должно быть, дали какие-то пояснения, — заметила она, и он кивнул.

— Насколько я понял, им просто не нужны были деньги, мэм. Я поговорил со старым Эстебаном, мужланом, который управляет полем, и он всего-то сказал, что его жена, отец и дед похоронены на участке за его домом. Это... это было довольно типично для того, что говорили они все, мэм.

— Провинциальность, — с отвращением произнесла женщина. Она покачала головой, и ее язык щелкнул по зубам. — К сожалению, это типично для этих необразованных жителей приграничья. Полагаю, мне следовало этого ожидать. — И вам тоже следовало этого ожидать, мистер Бергрен. — Она склонила голову набок. — Боюсь, в этом вопросе вы оказали нам не слишком удовлетворительную услугу.

— Я сделал все, что мог, мадам Остервельт!

— Конечно, сделали. В этом-то и проблема. — Казначей поник от холодного бесстрастия, прозвучавшего в ее голосе, и она устало отмахнулась одной рукой. — Мы будем на связи, мистер Бергрен.

Казначей удалился с явным облегчением, а женщина нажала кнопку на панели своего стола. Через двадцать секунд бесшумно открылась скрытая дверь, и вошел молодой человек спортивного телосложения.

— Да, мама?

— Ты был прав насчет Бергрена, Джералд. Этот человек совершенно некомпетентен.

— Так ли это?

— Совершенно точно, — вздохнула она. — Какое счастье, что никто не знает, что он действовал от нашего имени. На самом деле, думаю, было бы очень хорошей идеей предпринять шаги, чтобы никто никогда не узнал, что он представлял наши интересы.

— Позабочусь об этом, — сказал Джералд, и она улыбнулась ему.

— Хороший сын — величайшее сокровище матери. — Она откинулась на спинку кресла и сложила руки на столе, глядя в другой конец кабинета на едва уловимо меняющиеся узоры световой скульптуры. — И все же, каким бы некомпетентным он ни был, он указал на суть проблемы, дорогой. Фермеры могут быть самыми упрямыми людьми в галактике, а жители приграничья питают такую скучную и предсказуемую привязанность к своей земле. Я боюсь, что если они отказались от цены, которую мы разрешили ему предложить, то вряд ли кому-нибудь продадут ее.

— У нас уже была такая проблема, мама.

— Понимаю, что так и есть, дорогой, но альтернативные методы могут быть такими... грязными. — Она надулась, глядя на световую скульптуру, затем снова вздохнула. — Знаешь, больше всего меня раздражает то, что они даже понятия не имеют, зачем нам нужен их маленький комочек грязи.

— Пока никто не знает, мама. В этом-то все и дело, не так ли?

— Возможно. Но на самом деле я думаю, что не возражала бы так сильно, если бы мне противостоял соперник, который понимал бы правила игры и ставки, конечно.

— Мама, — терпеливо сказал молодой человек, — их система — единственное логичное место, которое может стать основным пересадочным узлом для точек перехода, обслуживающих целых три сектора. Вы это знаете, я это знаю, и как только Разведка соберется опубликовать свой новый астрографический отчет, об этом узнают все крупные судоходные линии. Действительно ли имеет значение, знают они об этом или нет?

— Не забывай, кто научил тебя всему, что ты знаешь, дорогой, — ответила его мать с оттенком язвительности. — Сыну на самом деле не подобает читать нотации своей матери.

— Разве я читал нотацию? — он улыбнулся и покачал головой. — Нет. Почему бы нам не рассматривать это как демонстрацию того, что я выполнил свою домашнюю работу?

— Это у тебя от моих генов, а не от твоего отца, — сказала она со смехом, а затем покачала головой. — Тем не менее, ты совершенно прав. Все, что имеет значение, — это убедиться, что наша ГалКорп владеет единственной пригодной для жилья недвижимостью в системе, когда придет время. Всей этой. — Она еще немного поразмыслила над световой скульптурой, прежде чем пожала плечами. — Что ж, если нам приходится устраивать беспорядок, то полагаю, это все, что можно сказать по этому поводу. Как думаешь, кого нам следует назначить ответственным за это?

— Почему не меня?

— Но ты никогда не занимался, гм, полевой работой, дорогой.

— Но это не значит, что я не могу с этим справиться. Кроме того, мы должны обеспечить как можно более надежную систему управления, и каждый молодой человек должен начинать с самого низа. Это помогает ему оценить общую картину, когда он, наконец, оказывается на вершине. Но, — он снова улыбнулся, — еще много лет у меня не будет желания немедленно оказаться на вершине, мама.

— Мудрость не по годам, — пробормотала она. — Очень хорошо, это твой проект. Но прежде чем предпринимать какие-либо шаги, убедись, что тщательно изучил ситуацию. Подобные вещи редко бывают такими простыми, как кажутся на первый взгляд, и я не хочу, чтобы моего единственного сына ждали неприятные сюрпризы.

— Конечно, нет, мама. Просто съезжу в Урсулу и проведу несколько недель, разнюхивая обстановку в Центре сектора. Уверен, что смогу найти какую-нибудь щедрую душу, имеющую доступ к необходимой нам информации. Кто знает? Возможно, даже найду идеальных людей для той маленькой грязной работы, которую мы обсуждали.

6

Спустя неделю после своего прибытия в Санта-Круз Пол Меррит откинулся на удобной кушетке и потер подбородок с чувством, очень похожим на благоговейный трепет. На экране перед ним светилась сложная схема, за изучение которой любой техник Боло отдал бы десять лет своей жизни, а ее конструкции было более пятидесяти лет. Пятьдесят лет! Невероятно. Работая в одиночку, используя только ресурсы единственного автоматизированного пункта технического обслуживания — по общему признанию, великолепно оборудованного, но все же только одного пункта — Марина Ставракас разработала дизайн мозговой коробки Ники, по сравнению с которым новейшие модели Марк XXV выглядят неуклюжими и медленными.

Он вновь откинулся на спинку и скрестил ноги. Вокруг него светилось еще больше экранов и индикаторов, наполняя боевое отделение Ники тусклым, меняющимся свечением. Их было больше, чем могло бы быть в более современном — ну, в общем, недавнем — Боло. В конце концов, Ника была модифицированной моделью Марк XXIII; людям требовались более широкополосные интерфейсы передачи данных, чем любому Боло, а базовой технологии Ники было восемьдесят лет, без более поздних обновлений в системах управления информацией человек-машина. Но, несмотря на все это, места было на удивление много. Ника была не только первым полностью автономным Боло, знал об этом кто-то или нет, но и первой, кому поставили молекулярно-схемную психотронику. Это был материал самого раннего поколения, значительно более громоздкий, чем его более современные аналоги, но Ставракас использовала его удивительно инновационными способами. Трудно представить, чего она могла бы достичь с помощью современных технологий.

Он развернул кушетку и включил другой экран. В углу светился дисплей с датой и временем сорокадевятилетней давности, и появившаяся на нем седовласая женщина сидела на той же самой удобной кушетке, которую сейчас занимал Меррит. Она была намного хрупче и старше, чем на единственной некачественной фотографии майора Ставракас, которую он нашел в сохранившихся архивах Центра, но ее оливково-темные глаза по-прежнему были острыми и настороженными. Он уже трижды прокрутил эту запись, но, когда она начала говорить, вновь почувствовал чувство уважения в сочетании с сожалением о том, что никогда не знал ее.

— Раз уж вы смотрите это, кем бы вы ни были, — сказала она с кривой улыбкой, — кто-то, должно быть, наконец вспомнил, где припарковал нас с Никой. Наверное, я должна быть немного недовольна бригадой и военно-космическим флотом, но, судя по тому, что мы с Джереми узнали по каналам связи всех подразделений, предполагаем, что кверны добрались до Центра. — Ее улыбка угасла, а голос — сопрано, удивительно похожее на сопрано Ники, — омрачился. — Я также предполагаю, что остальная команда "Декарта", должно быть, потерялась в то же время, поскольку все они знали, где я.