После обеда он еще пару часов занимался реквизициями, отчетами и распределением войск, прежде чем отправиться на послеобеденную тренировку. Сегодня ему стало немного лучше, но, несмотря на две кружки чая, головная боль к вечеру только усилилась. Когда он, наконец, добрался до своего кабинета незадолго до захода солнца, на него накатила волна тошноты, и он понял, что должен предпринять что-то радикальное.

Он на мгновение склонился над своим столом, чтобы собраться с мыслями. Шепот лириума превратился сегодня в полноценную песню, но он проигнорировал это, вместо этого потянувшись за одним из напитков, которые дала ему Эвана. Он еще не употреблял ни того, ни другого — сегодня был первый день, когда дела шли настолько плохо, что это оправдывалось. Взяв чашку, он сел в кресло, налил немного и проглотил. Затем откинулся на спинку стула, закрыл глаза и стал ждать.

Через несколько мгновений он почувствовал, что удары молота в черепе постепенно утихают. Он отпил воды из кружки и приоткрыл один глаз. Свет не вызвал у него ни стреляющей боли во лбу, ни рези в животе, поэтому он открыл другой глаз и неуверенно встал. Слава Создателю. Ему нужно было не забыть поблагодарить Эвану.

Однако сейчас ему нужно было привести себя в порядок после тренировки. Ему не нравилось оставаться в потных доспехах в обычный день, но в этот день он должен был встретиться с ней... Он направился в лофт, как можно быстрее разделся и вытер лицо мыльной тряпкой. Он ополоснулся, как мог, и в кои-то веки пожалел о том, что отказался от предложения Джозефины оборудовать на чердаке личную туалетную комнату. Так было бы легче поддерживать желаемый уровень чистоты. Возможно, он поговорит с ней об этом позже, хотя она, скорее всего, будет настаивать на том, чтобы починить и его крышу. Он глубоко вдохнул холодный горный воздух, струящийся из огромной дыры, и представил себе, что это прочная, несгибаемая крыша. Он содрогнулся от этой мысли. Тогда, возможно, нет.

Надев чистую одежду, он провел пальцами по мокрым волосам и спустился в свой кабинет. Первым признаком того, что все в порядке, было урчание в животе.

Заметив на своем столе новую стопку бумаг, он решил попросить посыльного принести ему ужин и сел за работу над новыми отчетами от Райлен.

Около восьми часов у ворот поднялась небольшая суматоха, а затем он услышал приглушенное объявление о том, что группа инквизитора вернулась. Его охватило знакомое чувство облегчения — чувство, которое только усилилось после ее первой поездки во Внутренние земли много месяцев назад. У него мелькнула мысль встретиться с ней в конюшне, но потом он понял, что все еще в бриджах и тунике. Он вернулся к себе на чердак, чтобы надеть чистый камзол, и случайно увидел свое отражение в маленьком зеркале над умывальником.

— Дыхание Создателя! Какой беспорядок.

Он совсем забыл о своих волосах. Распущенные, непослушные локоны торчали во все стороны. Он нанес немного своего обычного воска и провел им по волосам, чтобы укротить непослушные пряди. Когда он убедился, что сделал все, что мог, он спустился вниз и некоторое время постоял посреди своего кабинета, не зная, что делать. Ему следовало бы надеть доспехи, но ему не терпелось увидеть ее снова. Однако у него не было времени долго размышлять, так как через несколько мгновений в его кабинет вошла лейтенант Розеллин.

— Коммандер, я... — она замолчала, увидев его неформальную одежду, и заколебалась. — Простите, я вас потревожила?

Каллен опустил глаза и тихо усмехнулся.

— Боюсь, вы застали меня в нерешительности. У меня есть сотни дел, которые я должен сделать, и только одно, что я хочу сделать. Однако в данном случае долг преобладает. Что я могу для вас сделать?

Розеллин выглядела немного смущенной его непривычным тоном и комментариями, но, к ее чести, все равно продолжила.

— Я взяла на себя смелость, сэр, составить список солдат, которые, по моему мнению, могли бы хорошо подойти для западного подхода. Не все подходят для здешнего климата и работы, поэтому я сократила список.

Она подошла к нему и протянула список.

— Надеюсь, я не перегнула палку, сэр.

Каллен нисколько не удивился ее инициативе.

— Нет, совсем наоборот. Это сэкономит мне час или даже больше моего собственного времени.

Он бегло просмотрел список, кивая, когда прочитал имена.

— Как всегда, отличная работа, лейтенант. У меня есть несколько замен, связанных с другими заданиями, которые я буду выполнять, но в остальном... это хороший список.

— Я рада, что могу быть вам полезна, сэр.

Он поднял глаза и одарил ее легкой улыбкой.

— Спасибо, лейтенант, это будет...

— Каллен! У меня столько всего...

Эвана ворвалась в его кабинет, легкомысленно улыбаясь, но, увидев Розеллин, прикрыла рот рукой и отшатнулась. Опустив руку, она начала пятиться к двери. Ее потрясенное лицо быстро порозовело.

— Э-э-э... то есть... добрый вечер, коммандер. Я прошу прощения. Я не хотел вас прерывать.

Каллен одним взглядом окинул ее развевающиеся на ветру волосы, пыльную одежду и...

— Инквизитор! Это свежая кровь на ваших доспехах?

Эвана опустила глаза и покраснела еще сильнее.

— Э-э-э... да. Я пришла сказать тебе. На обратном пути мы попали в засаду каких-то бандитов...

Он мгновенно оказался рядом с ней, едва сдерживаясь, чтобы не потянуться к ней. Это было чудо, что он смог сдержать панику в своем голосе.

Ты ранена?

Она выглядела немного смущенной.

— Что? О! Нет, вовсе нет. Я просто воспользовался приемами рукопашного боя, над которыми мы работали. Кассандра и Булл разобрались с большинством из них еще до того, как они добрались до меня.

Он вздохнул с облегчением и повернулся к Розель.

— Еще раз благодарю вас, лейтенант. На сегодня все.

Странное выражение промелькнуло на ее лице, когда она поклонилась.

— Очень хорошо, сир.

Он повернулся и увидел, что Эвана тоже смотрит вслед уходящей Розеллин со странным, нерешительным выражением на лице.

— Я действительно не хотела прерывать... и извините, что назвала вас Калленом. Мне следовало постучать, вместо того чтобы просто врываться к тебе. Можно подумать, я уже догадалась. Похоже, ты здесь никогда не бываешь один.

Во всей своей грязной, кровавой красе она обернулась и одарила его кривой улыбкой, и он почувствовал, что его мозг просто отключился. Она была великолепна.

— Я... эм... Его рука потянулась к шее, и он прочистил горло, пытаясь вспомнить, о чем они говорили. — Э-э... Вы сказали, бандиты?

Да, именно так. Бандиты. Сосредоточься, Резерфорд.

— О, да, конечно. Они были на шоссе прямо перед дорогой на Скайхолд и спрыгнули на нас со скал. К счастью, никто из нас не потерял своих лошадей в этой суматохе. Но я все-таки воспользовался тем блоком, который вы мне показали!

Она изобразила удар, и он рассмеялся. Ее энтузиазм был заразителен.

— А потом ты пнула его, верно?

— Вообще-то, да! Я ударила его прямо в живот.

Она нанесла удар ногой в живот Каллену, а затем отступила, выхватив свой посох из-за спины так быстро, что он едва успел заметить ее движение. Несмотря на то, что он знал, что это не так, он замер, предчувствуя что-то нехорошее, когда она крутанула посох и ненадолго собрала свою ману.

— Тогда я ударила его заклинанием жертвоприношения, и он был мертв! — Так же быстро, как начала, она направила посох за спину и продолжила более ровным тоном. — Мы также не видели обычных войск инквизиции, которые патрулируют дороги в тех местах. Я надеюсь, с ними все в порядке.

Она посмотрела на него с надеждой, и он попытался прийти в себя — выйти из состояния храмовника. Пять лет назад он ударил бы любого мага, который посмел бы поднять на него посох, даже в шутку. Но он уже не был тем человеком. Он больше не был храмовником, и это была женщина, которую он любил. Дурные предчувствия постепенно рассеялись, и он слабо улыбнулся ей, чувствуя, как от напряжения его тело охватывает дрожь.

— Завтра утром мы первым делом отправим отряд на поиски.

— хорошо. Ладно, пойдем на кухню за печеньем. Я умираю с голоду!

Очевидно, она не заметила его минутного дискомфорта, а если и заметила, то намеренно проигнорировала его. В любом случае, он поблагодарил Создателя. Она просто улыбнулась, схватила его за руку и потащила к боковой двери. Он ожидал, что она отпустит его руку, как только он последует за ней, но она этого не сделала. Держась за руки, они спустились по темной лестнице в нижний двор и обогнули его, направляясь к ротонде. Он пытался быть рассудительным, но ощущение ее руки в своей, фамильярность, с которой она держалась за него, и откровенное проявление привязанности разожгли огонь в его душе.

Внутренне ругая себя, он постарался сосредоточиться на ее словах, а не на том, как ее ладонь лежала в его ладони. Она говорила о встрече в таверне. Они приехали поздно утром и выяснили, что на самом деле этот человек — отец Дориана, приехавший аж из Тевинтера. Казалось, она хотела сказать что-то еще, но потом просто сказала, что оставила их вдвоем выяснять отношения.

— А потом я сняла комнату в гостинице и прилегла вздремнуть после обеда. Мне было плохо, но я просто не могла не заснуть. В последнее время Булл был для меня настоящей матерью, поэтому он отправил меня спать с огромным подносом еды, а сам остался в таверне, чтобы убедиться, что отец Дориана не попытается его украсть... Что наводит меня на мысль, что там что-то происходит.

Каллен попытался изобразить непонимание.

— ой? Что вы имеете в виду?

Она рассмеялась, и ее глаза заблестели.

— О, ты не должен быть таким застенчивым. Дориан сказал мне, что рассказал тебе о своих предпочтениях... а это значит, что ты узнал об этом раньше меня. Тебе повезло! Хотя он не сказал мне, почему рассказал тебе. Вы ведь не сплетничали о нем и Булле, не так ли?

— О, нет... э-э-э... мы просто разговаривали о... разных вещах, и, кажется, выяснилось, что он не интересуется... э-э-э... женщинами.

Она просто улыбнулась ему еще раз, когда они поднимались по черной лестнице в пустую кухню. Она начала снимать крышки и заглядывать в банки, пока не нашла то, что искала. Схватив несколько печений и отправив одно в рот, она повернулась, чтобы предложить ему банку.

Он поднял одну руку и похлопал себя по животу другой.

— Мне не надо, спасибо. Я уже съел сегодня четверть пирога. Для меня этого сладкого хватит на один день.

Ее брови поползли вверх.

— Четверть пирога?! Какого сорта? — спросила она с набитым печеньем ртом.

Каллену пришлось напрячь все свои силы, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица.

— Клубничный.

Она закрыла глаза и застонала.

— О-о-о-о!.. Клубничный! Мой любимый!

— Да, мой тоже.

— ой? Это прискорбно.

— Прискорбно? Как же так?

Она отправила в рот еще одно печенье и заговорила, прикрыв рот ладонью:

— Мы всегда будем бороться за то, кому достанется последний кусочек инквизиционного пирога. Или, очевидно, последняя четверть!

Каллен издал удивленный возглас, скривив рот в усмешке из-за ее нетипичного веселья. Он шагнул к ней и оперся бедром о стойку, к которой прислонилась и она. Глядя на нее сверху вниз в тусклом свете костра, я заметил, что темные круги под ее глазами стали более заметными, поскольку они выступали из-под ее плаща и противоречили ее нынешнему настроению.

Его сердце переполняла нежность, которую он испытывал к женщине, стоявшей перед ним. С каждым днем он думал, что не сможет любить ее сильнее, но с каждым разговором, с каждым прикосновением ее руки его чувства становились все сильнее. И все же он не смог защитить ее от той метки, которую нанесла ей судьба. Как бы ему ни хотелось, он не мог нести это бремя ради нее, и это разъедало его изнутри.

Когда его взгляд скользнул по ее лицу, он заметил маленькую крошку, застрявшую в уголке ее рта. Прежде чем он успел передумать, он поднес руку к ее щеке, коснулся кончиками пальцев ее гладкой кожи и осторожно смахнул крошку подушечкой большого пальца.

— Не бойся, — пробормотал он. — Я бы всегда отдавал тебе последний кусочек.

Она стала жевать медленнее, когда он поймал ее взгляд и выдержал его. После долгой паузы он с трудом сглотнул и опустил руку. Она поднесла тыльную сторону ладони ко рту, опустила глаза и неловко рассмеялась.

— Что ж... приятно это слышать... и очень мило с вашей стороны. Вся эта галантность ради гипотетической ссоры из-за воображаемого пирога.

Ее взгляд на мгновение задержался на нем, прежде чем опуститься снова, и на ее губах появился намек на улыбку. Сердце у него бешено колотилось в груди. Он был более настойчив, чем намеревался, но, опять же, она приняла все как должное. В нем окрепла надежда, и он поймал себя на том, что отвечает ей тем же.

— Приятно обсудить вопросы логистики. Мы оба пробудем здесь еще какое-то время, так что давайте покончим с действительно важными вопросами.

Его тон был тихим и дразнящим. Он надеялся, что она поняла скрытую серьезность его слов, но даже если и нет, ему было приятно видеть ее беззаботной и счастливой. Он почти никогда не видел ее такой. У него была короткая вспышка будущего, в котором они победили Корифея, и она могла быть счастлива всегда. Он надеялся, что сможет стать частью этого, но даже если у него не получится — даже если она не захочет его в таком смысле, — он все равно будет молиться о долгой и счастливой жизни для нее.

Наконец, она снова подняла на него взгляд и ухмыльнулась, и они помолчали еще мгновение, пока она на мгновение не закрыла глаза.

— Хммм... Кажется, мое возбуждение от ссоры наконец-то прошло. Прости, что я потащила тебя сюда со мной... Надеюсь, я не слишком задержала вас в вашей работе.

— Вовсе нет, — ответил Каллен и, все еще пребывая в восторге от своих прежних успехов, добавил: — Мне нравится проводить с вами время.

Она густо покраснела, когда он напомнил ей о ее словах, сказанных ему во время их игры в шахматы.

— Я... тоже получаю от этого удовольствие. Спасибо, что подшучиваешь надо мной.

— С удовольствием. Кажется, вы также говорили, что хотите меня о чем-то спросить, но, возможно, это подождет до завтра. Похоже, вам нужно хорошенько выспаться.

— И ванну! — Она провела руками по пятнам крови и рассмеялась, ее глаза сияли, когда она продолжала смотреть на него. — Пойдем? — Я не хочу, чтобы повар застукал нас.

— Все в порядке. Я ей нравлюсь. Я мог бы замолвить за тебя словечко, если хочешь?

Он снова поддразнивал ее, и она сразу это поняла.

— Нравишься? Да, нравишься. Четверть пирога? Ты уверен, что она в тебя не влюблена?

Они рассмеялись и вышли из кухни, прошли через подвал и поднялись по лестнице, которая заканчивалась в небольшом пространстве между кабинетом Джозефины и большим залом. Ему показалось, что он заметил, как она на мгновение заколебалась, проходя в большой зал, но затем исчезла за дверью, слегка помахав рукой. Спускаясь вниз, в свой кабинет, где ему предстояло провести вечер, он с легкой грустью подумал, что, возможно, уже скучает по ней.