Лорды гор. Да здравствует король!

Когда мы вернулись в горный замок, Хелина сразу ушла в свои покои, а я пробралась в тайник и выбросила мешок с ржавым ножом, заново насушенными сухарями и полосками мяса. Бегство стало невозможным. Это означало предать матушку, пожертвовавшую ради меня любовью к старшим дочерям.

На ужин королева не спустилась из своей комнаты. Мы сидели вдвоем — я и Диго. На противоположном краю овального стола два кубка ждали лорда и леди Грахар, но их тоже не было.

— Я убью его, — заявила я, ковыряя вилкой кусок куропатки.

Дигеро, давно расправившийся со своей порцией и десертом, поднял ресницы:

— Если ты имеешь в виду короля, то я помогу. Ты всегда можешь на меня рассчитывать, Лэйрин.

Так мы стали бы заговорщиками, если бы он не добавил:

— Знаешь, я рад, что он не признает тебя своим сыном. Я бы стыдился такого отца. У нас говорят, что Роберт — чудовище. Он превращается в огненного дракона и держит в заточении шестерых прекрасных принцесс. Если мы с тобой их спасем, то станем героями.

Я не успела захлопнуть отпавшую челюсть: двойные створки двери распахнулись, повеяло ледяным холодом, как всегда бывало при появлении лорда и леди Грахар.

— Дети, как можно повторять сплетни невежественных слуг! — поморщилась леди Амель, входя вместе с супругом и родителями Диго.

Лорд Этьер взглядом пригвоздил сына к креслу:

— А тебе должно быть вдвойне стыдно, Дигеро, говорить такое в глаза сыну Роберта. Если бы король не хотел признать Лэйрина, он не пришел бы за ним.

Последней вошла матушка — бледная, тихая, с припухшими глазами.

— Идите к себе, ваше высочество, — распорядилась леди Амель. — У нас будет разговор не для детских ушей.

Я бы послушалась, но матушка молчала. Она выглядела совсем потухшей, и страшно было оставлять ее одну в бабушкиных когтях. Вскинув голову, я отчеканила:

— Если ваш разговор касается меня, то я имею право знать.

Лорд Грахар, переглянувшись с лордом Этьер, кивнул:

— Что ж, ваше высочество, вам будет полезно знать, что стоит на карте. Ваш отец прислал ультиматум кланам. Либо горные лорды выдадут ему вас, отняв у матери, либо он соглашается на брак одной из его дочерей с императором Севера и в качестве приданого передает Империи наши территории. Формально они входят в состав королевства. Я все правильно излагаю? — он вопросительно посмотрел на лорда Этьер.

Тот кивнул:

— Да, и это очень нежелательный для нас ход. Роберт Сильный — посредственный монарх, которого мы можем держать далеко от Белых гор, сохраняя независимость, но император — птица совсем другого полета. Он попытается сразу поставить нас на колени и сделать действительными вассалами. Но Белые горы не кланяются никому. Это будет многолетняя война.

— Но даже старшим девочкам всего тринадцать! Как он может? — прошептала матушка.

— Это древняя практика, — пожала плечами леди Амель. — До совершеннолетия избранница воспитывается как невеста в доме будущего мужа, но ее имуществом он уже имеет право распоряжаться.

— Императору триста лет! — королева горестно заломила брови.

— И что особенного? — фыркнула бабушка. — Может он и старик, но детей ему уже не надо, есть у него наследники. Горцы тоже долго живут. А северяне — и по пятьсот, и более лет в своей вечной мерзлоте, потому и приходится им часто жениться, если берут чужеродных женщин. Быстро мрут, бедняжки. Климат плохой.

Матушка еще сильнее побледнела, отвернулась, прошептав:

— В конце концов, королевству Роберта невыгодны такие условия. Сейчас его защищают от Севера горные кланы, он должен это понимать.

Мой дед покачал головой:

— Увы, как оказалось, этот рыжий бык, когда разъярится, способен и Белые горы свернуть. Это еще не все, Хелина. Твой дражайший супруг угрожает пойти на договор с Империей и в том случае, если кланы позволят тебе бежать вместе с сыном.

Матушка взглянула на лорда Этьер.

— И кланы решили выдать Лэйрина?

Леди Амель опередила ответ, процедив:

— Если бы ты не поставила свое право матери выше права рода Грахар, и наши надежды подтвердились бы, то и речи бы не было о выдаче.

Лорд Этьер кивнул, соглашаясь:

— Это так. Ваш супруг знает о вашем положении здесь, потому и обнаглел. Он дал нам неделю для ответа, но вы правильно поняли, миледи: кланы не будут защищать вашего сына. Либо Лэйрин будет у Роберта, либо у нас будет война, которая ничем не заденет короля. Эти земли ему все равно как кость в горле — не проглотить, а Империя — сильный союзник.

— Который потом сожрет и все королевство, — дополнила бабушка. — Но мы можем попытаться найти другой выход, Хелина.

Она повернулась ко мне.

— Нет, — матушка прижала меня к себе. — Не отдам!

— Отдашь, — хищно улыбнулась леди Амель. — Если не нам, то Роберту.

Диго, жавшийся к стенке, чтобы его не выгнали, переводил ошеломленный взгляд с одного лица на другое и вдруг гневно вскричал:

— Да как вы можете так поступать, отец? Разве не вы внушали мне, что долг сильных — защищать слабых? А вы хотите отдать беззащитных этому рыжему чудовищу по первому его требованию. Мы — Белые горы! Кто после этого будет верить нам? Теперь все будут знать, что горные лорды — слабаки, и нам нельзя доверить ни жизнь, ни честь!

Диго, мой отважный Диго, светлое благородное сердце, как восхищалась я тобой в тот миг! Может быть, именно тогда лорд Этьер понял, что потеряет сына, если уже не потерял. Но он сделал попытку удержать:

— Дигеро, ты не должен вмешиваться в разговоры старших. Учись у принца Лэйрина сдержанности. Хотя ты, разумеется, прав. Мы обязаны защищать тех, кто хочет получить нашу защиту. Но мы не можем помогать против воли. Проблема в том, что миледи Хелина отказалась от помощи гор.

Теперь я во все глаза уставилась на матушку: как это — отказалась? Почему?

— Цена вашей помощи слишком высока для моего ребенка, лорды, — сказала королева. — Сначала я поговорю с супругом.

— Может быть, вы сначала поговорите со мной, матушка, какова эта цена? — тихо спросила я.

В трапезной повисло гробовое молчание. Я слышала только бешеный стук своего сердца. Нет, не только. В дверь постучали, и слуга доложил, что мастер Рагар просит лордов принять его.

Войдя, Рагар поклонился прекрасному собранию, выпрямился и скрестил руки на груди.

— От имени всех, — выделил он это слово, — белых вейриэнов, избравших меня своим посланником, я пришел сообщить вам, лорды, что белое воинство навсегда покинет эти горы в случае, если ультиматум короля Роберта будет удовлетворен.

Надо было видеть, как вытянулись лица этих самых лордов. В гробовое молчание был забит эффектный гвоздь. Бесстрастный Рагар покинул трапезную.

Дигеро просто лучился от счастья, когда его отец вздохнул и развел руки:

— Это невероятно. Впервые за всю историю они пошли против кланов, вмешались в дела лордов! Почему?

Я поймала загадочную улыбку бабушки и подумала, что без нее тут не обошлось. Тогда зачем она угрожала матушке чем-то ужасным? Эти проклятые интриги взрослых сводили меня с ума. У них политика, видите ли, а у меня — жизнь!

— Что ж, миледи Хелина, это меняет дело, — выдавил лорд Этьер. — Думаю, кланы согласятся со мной: теперь мы сделаем всё, чтобы отстоять вашего ребенка. Война так война, — и он, широко улыбнувшись, подмигнул сыну.

Его супруга, леди Зарина, впервые за вечер разлепила поджатые губы:

— Война? В нашем состоянии, когда кланы и в четверть не так сильны, как прежде? Северная империя сотрет нас в пыль, и горы проклянут вашего сына, Хелина.

— Я сознаю, что стать причиной горя многих горных семей — не самое лучшее начало жизни для Лэйрина, — ответила матушка. — Потому я все-таки еще раз встречусь с Робертом.

Переговоры с королем затянулись, перешли в письменную форму, потом были отложены до конца весны. Горы покрылись льдом и снегом, то и дело доносился грохот обвалов, бушевали бураны, препятствуя голубиной почте, а королевские гонцы не могли ступить даже в предгорье.

Эти полгода извели матушку так, что она стала такой же бледной и стройной, как леди Амель. Королева угасала.

Мы с Диго после того вечера поклялись в вечной дружбе и были неразлучны, пока не случилась катастрофа.

3.

В начале третьего месяца весны, возвращаясь с охоты в долине, я и Диго устроили соревнование в скорости, оторвались от охраны и первыми поднялись на перевал, откуда можно было разглядеть наш замок.

Я любила здесь останавливаться. С этой точки открывался впечатляющий вид на нашу главную родовую гору, тоже носившую имя Грахар: ослепительный пик с каскадом вечных льдов. И замок, выраставший из горного склона, выглядел как ледяная игрушка — белоснежный, со сверкающими шпилями башен, возвышавшихся над зубчатыми стенами.

Но на этот раз... на месте замка виднелись заброшенные, еле различимые развалины, черными дырами зияли проломы в остатках крепостной стены. Не было и ажурного моста через расщелину. У меня перехватило дыхание от ужаса.

Диго, проследив мой взгляд, развернул коня, перегородив мне тропу. Закричал:

— Лорд Грахар! Скорей!

Дед с бабушкой и свита уже и без того неслись за нами, насколько это было возможно без риска для жизни.

— Дигеро фьерр Этьер, уйди с тропы! — заорала я. — Там моя мама!

Но в этот миг с глазами что-то случилось: замельтешили точки, вспыхнули световые круги. А когда зрение вернулось, башни оказались на месте, в целости и сохранности. Я растерялась.

— Что это было?

— Мираж, — невозмутимо ответила леди Амель, остановившись рядом. — В горах случается.

Но она не сумела скрыть тревогу, а в следующее мгновенье башни замка задрожали и абсолютно беззвучно оплыли, превратившись в те же древние безжизненные развалины. Бабушка вскрикнула, обернулась, и ее глаза снова стали черными дырами.

— Лэйрин, наша дочь запретила нам говорить с вами о нашей сути... но вам все равно пришлось бы это узнать, рано или поздно. Мастер Рагар и сэр Лорган объяснят вам то, что вы сейчас увидите, а нам с лордом надо торопиться.

При этом она почему-то спешилась.

— Быстрее, Амель! — прорычал позади глухой неузнаваемый голос. — Может быть, мы успеем спасти нашу упрямую дочь. Мастер Рагар, надеюсь, вы сопроводите Дигеро в дом его родителей. Дом Грахар уже не может принимать сына лорда Этьер.

Я оглянулась. Лорд Грахар, если это он спрыгнул с дедушкиного коня, тоже преобразился. И все слуги замка. Такие же бездны смотрели из их глаз, а за спинами... разворачивались крылья — огромные, черные с радужными искрами. Только сэр Лорган, Диго и "снежные дьяволы" остались прежними.

Лорд и леди Грахар взлетели и молниями понеслись к развалинам в сопровождении чудовищной стаи, а их брошенные лошади рассыпались облаками серебряных искр и растаяли.

— Мама! — заорала я, плеткой хлестнув лошадь, но учитель Рагар перехватил ее под уздцы и не дал двинуться с места. Несчастная кобыла загарцевала, оступаясь на камнях.

— Ничего не случилось особенного, ученик, — невозмутимо сказал Рагар. — Миледи Хелина жива, но ее силы иссякли. Лорд и леди помогут вашей матери придти в себя. Она очень сильная волшебница, но ее дар ограничен.

— Лорд и леди?! — меня захлестывал такой ужас, что я почти кричала. — Это же не люди! Кто они?

— Уже не люди, но были людьми. Ваши бабушка и дедушка давно погибли, но стали горными духами. Мы — Белые горы. У нас две жизни, человеческая и нечеловеческая. Вашего замка не существует для людей из плоти, но он есть для духов. Миледи Хелина давала им свою жизненную силу, чтобы они обрели вторую жизнь как дэриэны, воплощенные духи. А они помогали ей возродить дом рода во плоти хотя бы частично. Ритуал миледи проводила, когда вы были на охоте.

— Мираж, в горах случается, — прошептала я.

— Не мираж — магия. Миледи Хелина наделена даром рода. Она — риэнна. Если бы король признал вас раньше, ваше высочество, вы никогда бы не узнали о наших тайнах. Королева хотела, чтобы вы росли обычным ребенком и до поры не знали об особенностях семьи вашей матери и ее самой, чтобы вы считали, что вокруг вас — простые люди.

— Но почему?

— Потому что в королевстве Гардарунт распространена враждебная нам религия, и люди считают горных риэнов колдунами и ведьмами. Если Роберт вас признает, церковь будет настаивать на испытании, дабы убедиться, что вы не колдун и, как и ваши сестры, не унаследовали силу вашей матери. Вас будут допрашивать, и, чем меньше вы сможете сказать о горцах, тем лучше для нас и для вас.

Диго сидел на коне молча, опустив голову. Я спросила:

— Ты знал, Дигеро, что наш замок — иллюзия, и все не взаправду?

Карие глаза угрюмо глянули из-под полуопущенных ресниц:

— Знал. И что? С каждым погасшим горным родом может такое случиться. Все же было как по-настоящему. А библиотека — это же совсем чудо! Вызвать даже духов учителей, писавших эти книги! Такого больше никто из наших магов не может.

"Библиотека... — с горечью подумала я. — Такое чудо, в котором не было ни клочка о магии, если не считать мифов о древних исчезнувших айрах. Ни намека на истину вокруг меня". Голова закружилась, в глазах потемнело так резко, словно распахнулась дверь душного погреба, впустив солнце.

Именно в тот момент я начала догадываться о причине своего одиночества, начала осознавать, как тщательно дозировалось любое знание и впечатление, которое я могла получить. Кем я была для матери? Любимой дочерью или ценной пленницей, предметом торга с королем Робертом?

Видя, что я уже не рвусь сломя голову в пропасть, Рагар отпустил мою лошадь.

— Воззвать к духам предков, наделить их жизнью и возродить родовой дом может только женщина рода, имеющая дар предков, — сказал он, уставившись неподвижным взглядом на развалины замка.

— А сыновья? — прозвучало у меня как-то очень уж жалобно.

— Сыновья тоже могут получить дар гор — силу риэна, — чуть дрогнул в улыбке уголок его губ, — . Могут основать новый доми сделать его таким же великим, каким был раньше дом рода Грахар.

Плечи Дигеро, младшего сына лорда, вдруг распрямились, глаза вспыхнули. Гордец.

Матушка была без сознания, и жизнь в ней едва теплилась. Ее светлые волосы потускнели, закрытые глаза ввалились. При виде ее осунувшегося лица с синими кругами под глазами я забыла обо всех дурных мыслях.

Она лежала под грудой шкур на холодной постели в одном из уцелевших, но промозглых и пыльных помещений. Рядом хлопотала Сильвия. Вместо привычных шаров света, плававших под сводами замка по вечерам, на стенах горели коптящие факелы. Сэр Лорган зажег огонь в треснувшем камине, поставил несколько жаровен, но в щели и пустые окна дул ветер, и теплее не становилось.

Закатные лучи солнца, падавшие в проломы стен, освещали пустоту и разруху. Вместо резных белоснежных колонн и скульптур — обломки, хрустевшие под ногами. Никакой мебели, ни картин, ни орнаментов, ни хрусталя. Голый камень. Мраморные лестницы разбиты так, что с трудом можно ходить. Огромная библиотека пуста, только ветер гуляет среди раскрошенных кусков дерева — все, что осталось от давно истлевших шкафов.

Видел бы король Роберт, где в действительности растят его предполагаемого сына, еще бы не такую проповедь написал матушке. Логово ведьмы, да.

В моей комнате, тоже почти не разрушенной, сохранилось больше вещей. Уцелела кровать с балдахином и шелковым вышитым бельем, на выщербленном полу грудой лежала одежда (сундук исчез) и выпавшая из тайника шкатулка с деревянными солдатиками. Радужного пера в ней не оказалось.

Ночью стало очень страшно: ветер выл так, будто все голодные духи гор слетелись к развалинам и требуют живой крови и плоти. Узкое окно-бойницу сэр Лорган занавесил шкурами. Их несколько раз срывало, факелы гасли. Четверо "снежных дьяволов" стояли у моей постели всю ночь, как и наш верный рыцарь.

Я так и не смогла уснуть. Слишком резко осыпалась фальшивая позолота с моего "счастливого" детства.

Утром прибыли наставник Рагар, лорд и леди Этьер и незнакомец с белоснежными волосами, заплетенными у висков в косички. Самый молодой из лордов — Наэриль фьерр Раэн. Ему было лет двадцать.

Они привели матушку в чувство, но мне не позволили присутствовать. Ну и подумаешь. С такими щелями в стенах не обязательно находиться в помещении, чтобы знать, что там происходит.

— Миледи Хелина, вы не выдержите еще одну ночь здесь, — говорил лорд Этьер. — Духи разбужены, их надо либо упокоить, либо сдерживать их голод, иначе они спустятся в долину, и у нас будут проблемы с дальегами. Но на ритуал упокоения у вас не хватит сил. И вы не подумали о вашем сыне.

— Сэр Лорган сегодня же увезет его.

— И куда же? Вы знаете, что Лэйрину запрещено покидать пределы Белых гор, пока не завершены переговоры с королем Робертом. Мы не понимаем вашего упорства, миледи. Любой дом почтет за честь оказать гостеприимство вам обоим. А клан Этьер готов принять вашего сына как побратима Дигеро. У Лэйрина будет две семьи.

— Дом Раэн предлагает вам то же самое, миледи, — поспешно сказал беловолосый. — У меня нет братьев, и Лэйрин может стать впоследствии младшим лордом.

— Благодарю вас, лорды, за столь великодушное предложение. И не примите за оскорбление мой отказ. Лэйрин будет жить в равнине, ему нельзя принимать силу рода. Никакого, даже родного дома Грахар, иначе его ждет не корона, а костер, как колдуна. Роберт прибудет за ним всего через три недели... всего лишь...

— Ваше мужество достойно восхищения, но вам столько не прожить в этих условиях, — жестко сказал лорд Этьер, но тут же его голос смягчился. — Что ж, мы предполагали отказ и привезли все необходимое. Для кланов будет большим горем и позором, если внучка Лаэнриэль фьерр Грахар уйдет из жизни вот так. Горы нам не простят, миледи. Если вы позволите, на эти три недели с вами останется лорд Наэриль и моя супруга. Они удержат защиту от духов до тех пор, пока у вас не накопятся силы для ритуала.

Хелина вздохнула и ответила после долгой паузы:

— Почту за честь принять вашу помощь. А сейчас прошу меня простить, я хочу поговорить с сыном. Мне... надо попросить у него прощения, пока я в сознании.

Да я уже простила ей все! Готова была жизнь отдать, только бы матушка выздоровела. Конечно, мне было обидно, что от меня все скрывали, но я уже понимала, что у взрослых свои ненормальные представления о благе детей.

— Лэйрин... — прошептала она, когда я поцеловала ее слабую руку. — Вы потом поймете, ваше высочество, почему я держала вас в неведении.

— Мастер Рагар мне уже объяснил. Чтобы я невольно не предала горы.

— Горы... — из уголков ее глаз скатились слезинки. — Иногда я их ненавижу. Но без них... что без них моя жизнь? Пыль никчемная... Простите меня, Лэйрин. Даже когда вы узнаете все, совсем все... не думайте обо мне плохо.