Демибог: Первая эпоха

Эмоции вновь вмешались в работу только формирующегося заклинания, искажая его до неузнаваемости. Стоило только начать работу с магией — как приходили воспоминания о Хаос, приходили воспоминания — вмешивались эмоции, вмешивались эмоции — и вся работа насмарку! Она и так уступает по всем фронтам той, кто, буквально, еще вчера не принимался в расчет. Но хуже всего даже не то, что сама она теряет расположение Творца, делает от него шаг назад — она ведь была создана им как идеальное творение — а теперь уступает дефектной, самой последней! Что же будет, если не просто Кана останется за бортом — а Творец решит, что не смог создать ее таковой? Пострадает не только она, много хуже! Пострадает сам Творец!

Появившаяся в голове мысль вызвала в Кане невероятную злобу. На Хаос, на остальных дур, служащих фоном для нее, но вдруг оказавшимися тоже противниками, но больше всего на себя! Не на Творца, конечно же, столь крамольной мысли Кана не могла позволить себе даже в подсознании, но ярость ее била через край. На удивление, новая порция магии, раньше подверженная неуверенности еще недавно почти официальной королеве и, кто его знает, быть может и самой близкой к Творцу, не перекрутилась как раньше, рождая нечто совсем не нужное, а разгорелась, буквально фонтанирую энергией. Столь привычная синяя взвесь в воздухе неожиданно обратилась в красный полыхающий огонь, окруживший Кану вокруг. Та же, не растерявшись, как было раньше, лишь усилила свою злобу — на магию и опять на себя. Дура! Неумеха! Идиотка! Никудышная! Тебе было даровано все, о чем можно просить — сам Творец снизошел до тебя, а ты ничего не можешь сделать!

С каждым произнесенным словом огонь вокруг Каны постепенно начинал крутится все быстрее, разгораясь все ярче.

Ярость Каны принимала материальные формы — постепенно ослепительно-белый огненный вихрь вокруг нее стал обретать формы — на секунду, казалось, из него выглядывали искаженные гримасами истинного гнева и ярости лица, вытягивались стремящиеся схватить сторонних людей и затянуть их в смертельную бурю огня и гнева руки. А пламя разгоралось все жарче и жарче, крутилось быстрее и быстрее. Резкий хлопок, и цвет его сменился на индигово-синий, а фигуры высовывались уже по пояс, протягивая несколько пар своих рук навстречу окружающим, после чего ныряли обратно в пламя. По слившемуся в единое полотно огню то тут то там проскакивали видения опаленных тел, сожженных домов, горящих лесов — сотни, тысячи смеющихся в гневе и истерии лиц, протянувших руки к тому, кто мог их видеть, и призывно зазывающих к себе.

Пламя не остановилось и теперь — гнев и ярость пожирали Кану живьем и изнутри, оставляя лишь месть и бесконечное желание разрушения. Темнело пламя, переходя в черный, темнее ночи и пустоты цвет.

Постепенно очертания Каны развеивались, уступая место сгусткам иссиня-черного пламени, лишь издали сохранявшего ее форму. Не менялся лишь Венок на ее голове, однако, так же слегка опалившийся.

Ненависть укутала ее разум кровавым туманом окончательно, и пламя, вторившее ей, на несколько секунд замерло, перестав, изгибаясь надсмехаться над смотрящим на него, после чего с радостным криком взорвалось огромной черной волной, двинувшейся по коридорам дворца. Если бы Кана в данный момент не находилась в собственном крыле, так же милостиво пожалованным ей Творцом, то бедному создателю опять пришлось бы экстренно воскрешать из ничего свою верную стражу, которая в силу независящих от нее обстоятельств, в частности, силу хулиганов, достаточную, чтобы не глядя перетирать миры в пыль, со своей главной обязанностью не справляющуюся. Однако пламя лишь слегка лизнуло порог тронного зала, почти физически испугавшись сидящей на троне куклы, после чего радостно отправилось вновь вперед, к покоям тех, кто все же смог пересилить себя и отодвинутся от Творца, потеряв того из поля зрения, что для тех, над кем поработал настоящий мастер прививания верности, было истинным подвигом. И то, если бы не та же верность и мысль, что вечно сидя в тронном зале они наверняка будут мешать Творцу, заставила воплощенные основы мироздания разойтись по дворцу.

Сунувшееся было к воротам Юлианны, так же, как и все в данный момент, пытающуюся освоить свои силы, не смогло пройти через идеальную границу пространства, установленную самой демоницей. В покои Хронос огонь ворвался без всяких проблем — но особая связь со временем и будущим, плюс некоторая доля везения и предчувствия за несколько секунд до этого отправили ее к трону Творца. Тианна же, единственная, кроме Творца изначально знавшая, что чем-нибудь подобным все и обернется, в данный момент гостила у самой боевитой из всех творений. А вот запершейся в своем крыле Хаос, в данный момент экспериментирующей со своей силой, не повезло действительно сильно.

До того, как разум понял, что до нее добралось черное пламя, тело почувствовало боль и всепоглощающую ненависть, от которой мнется металл и крошатся кости, направленную на нее. Но Хаос создавалось не обычной — почувствуй подобное кто другой, и слабоумным параноиком, отказывающимся спать по ночам, не желая во сне вновь ощутить на себе весь гнев тысяч горящих заживо грешников, стало бы больше. Но при создании ее Творец щедрой рукой отсыпал ей неправильных реакций и хаотичных эмоций — так что в ответ на ненависть снаружи пришла ненависть изнутри. И против волны черного гнева поднялась разгорающаяся изнутри ненависть. Хаос не думала — она действовала, делала то, что умела. Но страх примешался в ее работу, и ненависть и страх, с черным огнем ярости создали ЕГО.

Немного поерзав в своем кресле, Творец устроился поудобнее. Не хватало лишь попкорна для начала описаний.

Потоки хаоса пронизали все черное пламя насквозь, сплетаясь с ним в мрак темнее бездны, меняющийся мрак. Ненависть, боль, страх и ярость сплетались в ужасающие формы, чудовища из огня, еще недавно призывно звавшие к себе глупых магов, ныне кричали и визжали, катаясь по полу, пытаясь удержать расползающуюся плоть. Огонь сплетался с телами, хаос с лицами — видения пожарищ и пепелищ чередовались с видениями людей — тлеющих, но еще живых , или горящих и уже мертвых. Огонь ненависти обратился в безобразную черную массу плоти и видений, меняющуюся, как и хаос, из которого он был создан. Несколько крупных комьев плоти на лице одного из монстров оформились в одну огромную руку. Но не успела та окончательно сформироваться, как на ее ладони прорезалась огромная пасть, полная острых и мелких игольчатых зубов. Раскрывшись на полную, из нее высунулся десяток червей, сплетающихся в один огромный язык чудовища. Один из червей, толщиной с руку человека заверещал, после чего опал мертвым, начав быстро истлевать на полу. Но черный пепел не разносил ветер — несколько секунд, и нечто в кучке золы зашевелилось — мерзостное, покрытое ожогами и волдырями черное щупальце показалось из сажи. Высунувшись на полную длину, оно раскрыло глаз на своей оконечности, после чего протянуло его к основной массе, не прекращавшей изменяться ни на секунду, и слилось с ним.

И лишь взглянув на это, Кана поняла, ЧТО она сотворила.

Раздавшийся голос Творца в таких условиях был и приговором, и спасением.

-Что же вы натворили,— не сгоняя усмешки со своего лица, стоя в нескольких шагах от Каны проговорил истинный бог. Безобразное чудовище в самом истинном смысле этого слова даже не пыталась добраться до него, обходя за десяток метров.

-Я... Творец, я...— Созданная ледяной и бесконечно спокойной Королева Магии не могла понять, кинутся ей в слезы, в мольбы, в извинения или в пустоту с головой, надеясь хоть там скоротать вечность наказания.

-Вы создали самое ужасающее чудовище, что может породить ваше сознание,— на этих словах десяток обезображенных лиц и разинутых пастей разом завторили его словам, рыком, лаем, криками, смехом, плачем и воем. Хаос, которую Творец предварительно переместил рядом с Каной, так же не могла понять, что ей делать — ведь она так же была виновата в произошедшем.

-И мне это нравится!— воскликнул безумный из безумных, после чего, раскинув руки, рассмеялся смехом, что бывает лишь у тех, кто потерял и проблеск разума и морали, получив взамен разум и гениальность.

-Да, да! Мне просто невероятно нравится ваш поступок! Сорвавшаяся Королева Магии и ее черное пламя, хаос, пронизывающий само пространство и обращающий ярость в ужас, тварь, равной которым нет и в тысячи миров... Это потрясающе!— на этих словах Творец шагнул к обоим не живм не мертвым девушкам, и не сдерживая своих чувств, нагло притянув их к себе, поцеловал без всяких прелюдий или расспросов. Те, конечно, были всеми конечностями за и в обычных условиях отдали бы все свои силы за одну мысль о чем то подобном, но в текущем состоянии, куда больше в них было смятения, нежели любви или похоти. Конечно, всего спустя мгновение, осознав, что происходит с ними, их мысли совершенно повылетали у них из голов, но все же.

Отстранившись от девушек, Творец щелкнул пальцами, и все его творения собрались вокруг него, смотря заинтересованным, и, конечно же, то верно-обожающим, то завистливо-злобным взглядом. Чудовище же исчезло полностью, и лишь две небольшие цепочки в его руках остались напоминанием о произошедшем.

-Все вы с тех пор, как я сказал о первом положении Хаос среди вас, стремились добраться до своих сил и потеснить с пьедестала ее, заняв место на вершине. Сегодня же, одной из вас удалось доказать, что она имеет право стать вровень с ней и бороться за первое место среди всех,— на этих словах он обратился к Кане,— решив бороться со своим врагом его же оружием, с Хаосом чувствами, ненавистью и злобой, одна из вас смогла доказать, что может стать впереди всех. И в знак этого я дарую знак Черного Пламени как символ моего особого расположения Кане, Королеве Магии.

На этих словах создатель протянул руку к синеволосой и надел на нее небольшую неброскую цепочку из почерневшего серебра с небольшим ониксом в виде стилизованного изображения огня на ней.

-Так же за то, что она первой смогла бросить вызов Хаос, я дарую ей право — отныне именно она всегда будет первой ! Первой в любом вопросе, споре и действии. Пусть это будет ей подарком.

-Хаос же,— продолжил свою речь Творец,— я дарую то, что было создано ей. Пусть Чудовище Хаоса отныне служит ей,— после чего творец надел на ее руку небольшой браслет с изображением нечто, вроде пятна теста Роршаха, вписанного в круг,— а за то, что она первой из вас смогла приблизиться к своему предназначению творца, хотя я и не давал ей даже шанса на это, я запрещаю вам противоборствовать ей. Пусть она создаст Источники Хаоса потом среди миров и рассет Хаос по мирам — вы можете бороться с теми, кто принял хаос, убивать их, карать, запрещать, вести пропаганду. Но вы не сможете запретить им пускать хаос в свою душу — отныне это право будет у нее.

Оглядев разом притихших окружающих и готовых просто взорваться от счастья двух виновниц случившегося, Творец улыбнулся.

-И я не сказал, что снимаю с Хаос титул первой среди всех. Я лишь сказал, что теперь за него могут побороться.

* * *

Четырехметровая фигура в полном латном доспехе с двумя огромными кожистыми крыльями за спиной и рогом во лбу, способная напугать любого акульей улыбкой острых клыков, всегда выглядит куда более уместной на поле боя, в окружении изрубленных на части тел, размахивающей огромным мечом, который и с трех рук то не поднять, заливаясь смехом, не обращая внимания на летящие на нее брызги крови, а не сидящей на большой кровати с балдахином и пытающейся удержать в себе боль и слезы. Что поделать — пусть разум и тело их выросло быстро — умом они еще дети, и никогда им не повзрослеть в отношении своего создателя. Искренняя и бесконечная верность не ограничивали их ни в одном аспекте их развития — кроме тех, которые касались Самого и связанного с ним. В данный момент, например, связанным с ним были почести для двух и осознание собственной ничтожности у остальных.

Злобный суровый демон, сильнейшая и старшая из всех, чтобы там не говорила эта Хронос, созданная для битв и кровавого безумия адреналина довольно позорно пыталась в очередь удержаться от того, чтобы завалится на кровать и долго проплакать. И то, от этого ее удерживало лишь осознание того, что пока она будет плакать, разрыв между ней и остальными увеличится. К тому же, вдруг Творец огорчится от того, что ее, первую и совершенную не смог сделать таковой, какой задумывал — идеальной!?

Холодная война, не переходящая в перманентную горячую лишь ввиду ее полной бессмысленности, зачем драться, когда не можешь нанести ран?, шла между всеми Дочерями Творца еще с самого момента их создания. Все они были созданы разными, всем была дарована своя сила, все получили свой путь на вершину. Но равными их не делал никто — с самого создания за место под солнцем боролись три силы — Юлианна, Хронос и Кана. Три сильнейших — они уже делили всех остальных по сферам влияния, вырабатывая методы борьбы друг с другом, пытались подмять всех остальных под себя — и, неожиданно, всех их обошла та, которую даже делили между собой в последнюю очередь! Чертова Хаос обскакала возомнивших себя победителями в два счета! Юлианна с самого начала больше любила действовать, а не говорить, но Хаос заставила уважать себя, показав, что ее силы будет достаточно, чтобы противостоять латной перчатке демоницы. Но если Хаос, как доказавшей свою верность, силу и опасность Юлианна была готова уступить место за собой, то Кану, ледяную сволочь, смеющую, будучи всего лишь Третьей, смотреть на Первую и Вторую с превосходством, воплощению пространства хотелось стереть больше всего на свете. Ведь Хаос есть изменение — и его нельзя контролировать просто так, так что, нехотя, но рогатая могла признать ее достойным противником, то магию, дальнюю производную от ее собственной силы, Юлианна не считала даже за грязь — так, муха, жужжащая на периферии. А теперь — она тоже вслед за Хаос смогла обскакать всех остальных! И не просто обскакать — а получить признание своих заслуг от Творца и от него же великий дар, да еще и не один, да еще и не одна!

Стиснув зубы, будущая создательница демонов зарычала. Если бы она могла превзойти их — раньше, достаточно было лишь освоить свои силы и обойти Хаос. Теперь же — началась игра по крупному. Не только личные силы — теперь они должны были показать свой потенциал как творцов. Но и личные силы никто не отменял — теперь война шла сразу на двух фронтах. И если в личном сравнении сейчас Юлианна могла превзойти их всех, манипулируя любой частицей их самих и их творений, то вот по созданным творениям она проигрывала полностью. Кана и Хаос, чьи отношения лишь ухудшились вопреки ожиданиям с того момента, как прошло их памятное награждение, пели свою магию и хаос ежедневно, не прекращая ни на секунду, чем то занималась сработавшаяся двойка Хронос и Эйрин, решивших, видимо, стоять против всех остальных вместе, чем то занималась Рейдзинн и Танатос. Даже Тианна, дура, способная лишь болтать попусту и махать своими крыльями, в последнее время притихла в своем крыле. И только богине войны оставалось лишь беспомощно искать варианты. Она им ела власть над пространством, но не материей — она не могла создать нечто полностью материальное, как Рейдзинн, духовное, как Тианна, магическое, живое или мертвое. Да, силы ее были безграничны, но по сравнению с теми, кто специализировался на чисто физическом создании, могла она совсем немного.