Знакомство плотнее некуда

— Наша задача — наблюдения за сиглами, — коротко ответил мне воин, погладив свои длинные усы. — Пока они живут своей обычной жизнь, мы должны лежать тут и наблюдать за ними. Но как только мы заметим, что они начинают собираться в армию, мы должны сразу бежать в форт и доложить об этом. Вот такая задача, — отчитался мне он.

— Сиглы? — Услышав это название, я крайне удивился. Я где-то читал об этом полуразумном народе, но никогда не видел. Мое любопытство тут же забило неиссякаемым фонтаном. — А можно мне на них глянуть? — спросил я чуть не с мольбой.

— Можно, — быстро закивал головой усач, удивленный просящим тоном. — Полезайте в кусты и двигайтесь по чуть-чуть. Поселение сиглов находился сразу за этим холмом — его отсюда хорошо видать. Только действуйте осторожно — сиглы пока не знают, что мы основались здесь. А если они узнают, то нам несдобровать.

Пока я ставал на карачки и осторожно протискивался сквозь ветки густого кустарника, вспоминал, что читал о сиглах в одной старой книге. "Сиглы. Полуразумный народ полурыб-полулюдей. Живут только очень близко к воде. Занимаются ловлей рыбы, собирательством и охотой. Не сеют и не пашут, не ткут и не куют. Основные особенности народа: низкий рост, немалое количество в племени и крайне скверный характер. Обмена и торговли с людьми не ведут. Встречи с ними желательно избегать, а лучше вообще не приближаться к ним на один выстрел из лука".

Наконец протиснувшись сквозь последние ветки, и отодвинув рукой несколько мешающих листьев, я уставился на крайне любопытное зрелище. Передо мной распростерся большой зеленый луг, полностью изрытый небольшими рукотворными озерами. Озер было много — я насчитал штук двадцать, а потом бросил подсчет — мне это надоело. Между озерами, а точнее, по их краям, располагались маленькие дома. Хотя можно ли это было назвать домами? Они больше походили на круглые соломенные шалаши, неряшливо измазанные поместью тины и глины. Но больший интерес у меня вызвали именно их обитатели — невысокие человекоподобные существа с вытянутой вперед головой и телом, покрытым чешуёй, то ли наподобие рыбьей, то ли змеиной. Разной чешуей — от белой и желтой, до темно-синей и черной.

Рыболюди находились повсюду. Их место обитания не ограничивалось водной стихией, они и на суше чувствовали себя как дома. Сиглы плавали, ныряли, безмятежно покачивались на волнах, лениво грелись на берегу, прогуливались между домами, словно обычные горожане, и даже уходили куда-то вдаль, по своим, очевидно, важным делам. На первый взгляд, их можно было принять за диковинных существ, за каких-то причудливых зверушек. Но эта иллюзия рассеивалась, стоило лишь присмотреться. Некоторые из них держали в руках оружие. И пусть оно выглядело до крайности примитивно — заостренные палки, каменные топоры, мечи из обточенных раковин — для их создания все же требовался разум. А это означало, что перед нами не просто звери, а нечто гораздо большее: странные, пугающие, но, несомненно, разумные существа.

— Какое дикое зрелище, — ошарашено прошептал неожиданно появившийся у моего плеча Трезор. Видимо, он тоже не сдержался и решил поглядеть. — Их тут так много — даже не сосчитать, — выдал он свое мнение.

— Ага. — Я согласился. Попытаться сосчитать сиглов, это все одно, что попытаться сосчитать зайцев на лугу в ясный день на излете весны. Словом — их тут имелось превеликое множество.

— Если такая орда нападет на форт, то нам не помогут ни высокие стены, ни крепкие ворота, ни бочки с горящей смолой. Они просто задавят числом. Просто пройдут по нам, как саранча по полю, — заявил он растерянно.

— Думаешь? — переспросил его я. Сиглы против нашего форта? Мне было трудно представить исход такого сражения. Не только потому, что я не представлял, на что способна армия этих чешуйчатых. Я даже не представлял, на что способны мы, и какую осаду может выдержать наш пограничный форт.

— Я уверен. — Трезор утверждающе кивнул головой. — А драться придётся насмерть. На смерть и никак иначе.

— А это еще почему?

— Ты их рожи видел? Видел их глаза? В их тупом взгляде нет даже намека на толику сострадания. Они в таких, как мы, равного себе не увидят, и будут резать нас так, как мясник режет к празднику заготовленный скот. Уж можешь мне поверить. В первый раз десятник Лом предупреждал меня, что сиглы очень опасны. Я тогда не поверил. Но теперь, чем больше я в них вглядываюсь, тем больше понимаю, что старший десятник совершенно прав. Сиглы опасны. Просто смертельно опасны.

Я сфокусировал взгляд на ближайшем ко мне существе, с желтой чешуей и золотистым гребнем вдоль всей спины. Глаза у сигла были большие — раз в десять больше чем у нас, у людей. Круглые, немигающие глаза, с круглыми же зрачками. И да — ничего подобного на жалость и сострадание, я там, увы, не увидел.

— Только одно и радует, что у этих существ нет ничего из железа, — вновь отметил Трезор, пока я вглядывался в глубину чужих глаз. — Ножи у них из раковин, топоры из камня. Стрелы и копья тоже без металлических наконечников. Один наш солдат положит с десяток таких, не получив ранений. Но их тут гораздо, гораздо больше, чем десять на одного.

Все верно, все правильно — тут добавить нечего. Теперь я понимал, для чего нужен этот дальний пост — к нападению такой армии нужно быть готовым.

Когда мы вылезли из кустов обратно, солдаты уже передали друг другу место.

— Главное — не шумите и ничем не выдавайте себя, — давал уходящий усач последнее наставление. — Сиглы достаточно тупы, чтобы кого-то искать. Но если вас вдруг обнаружат, то бегите стремглав. А через день возвращайтесь и делайте новый пост в каком-нибудь другом месте.

Вот и вся пересмена.

— Ну что, теперь на второй? — спросил у меня Трезор, когда убедился, что тут все дела закончены.

— Идем во второй, — согласился я.

И снова мы с опаской шли через чужие леса, через нехоженые поляны, перепрыгивали через ручьи, в которые никогда не опускались человеческие ладони.

Впечатленный первым дозорным постом, я ожидал, что второй пост так же будет чрезвычайно скрытным, а солдаты в нем будут весьма осторожны. Но, как оказалось, нет — на втором посту солдаты даже не думали прятаться. Даже наоборот — они развели костер, дымом и пламенем с лихвой выдав нам свое местоположение.

— Господин Шедан? — И снова удивление в глазах обоих дозорных. — А почему тут вы пришли нас сменять, а не господин командир? Где командир де Фолка, или десятник Лом? Что-то случилось в форте? К нам пришла беда?

Пришлось и им отвечать на уже знакомый вопрос.

— Господин Игрид поехал в город, в гости к барону. Как долго он там пробудет, никому пока неизвестно, но во время отсутствия его замещаю я, — пояснил я солдатам.

Увидел кивок Трезора, воины успокоились и снова вернулись к костру. Я пригляделся внимательней — да они жарят мясо!

— Так-так-так, — проговорил я несколько раздосадовано. — А ну, поясните-ка мне, что вы тут караулите. А еще объясните, почему вы с напарником ни от кого не прячетесь?

Я старался напустить на себя недовольный вид, и говорить таким тоном, каким говори бы Игрид. Но мой суровый вид нисколько их не смутил.

— Господин Шедан, — заговорил со мной старый бородатый солдат. — Мы следим за той старой крепостью.

— За какой крепостью? — удивился я, завертев головой, то кроме гущи зеленых крон ничего не увидел.

— Она там, чуть дальше. Пройдите вон к тому камню, и оттуда вы все увидите.

Я послушался и отправился туда, куда они мне указали. И действительно — став на то место через просвет в деревьях я увидел ее — часть крепостной стены, почерневшей от времени. Пройдя туда-сюда, я увидел и все остальное — несколько башен, и главное здание в центе. От лесного строения веяло древностью, сыростью и какой-то тревогой.

— Видели? Вот она. И чего нам от нее хорониться? Она при всем желании никуда нее уйдет, — расхохотался мне в лицо бородач, а за ним и его напарник.

Так-то оно так. Тогда для чего тут охрана? Для чего этот пост?

— Тогда что вы тут делаете? Для чего назначены? — снова спросил я у них, вернув суровость лица.

Смех прекратился, и воин стал серьезным.

— Господин Шедан, я не мастак объяснять, — повинился воин, сдвинув шлем на лоб и почесывая затылок. — Но десятник Лом говорил что-то вроде того, что эта крепость очень для нас важна.

— Чем-то важна?

— Да.

— Эта крепость?

— Да.

Час от часу не легче!

— Но чем может быть важна крепость, пустая, разрушенная временем крепость, да еще и на чужой территории? — Этого я, хоть убей, не мог понять никак.

— Господин Лом говорил, что она важна такти... такти... — Бородач замолчал, явно забыв нужное слово.

— Дайте-ка я угадаю — она важна тактически, — радуюсь, что помнит мудреное слово, заговорил Трезор. — Наверняка господин Лом говорил о том, что хоть крепость стоит пуста и заброшена, будет хорошо, чтобы такой она и оставалось, — сообщил он нам. — Даже разрушенная временем крепость — очень важное место. Если кто-то из местных решит ее захватить, то он получит серьезное преимущество: высота, стены, ров, и все такое прочее.

— Да — тактически! — образовался солдат, услышав нужное слово. — И все то, что вы сейчас говорили. Он все то же сказал, только слишком заумно.

Разве что так. А Трезор прав. Наш форт, "Барсучий нос", хороший военный пост — крепкий и надежный. Но, к сожаленью, в нем все сделано из дерева: стены, башни, казармы. А тут — целая крепость. Каменная крепость. Займи кто такую, да приведи в порядок, то он бы получил в свои руки очень сильный козырь. Неоспоримый козырь. Такое даже я понимал.

— Я удивлен, что эту крепость никто до сих пор не занял, — тихо промолвил я, проговорив свои мысли.

— А чего удивляться? — Бородач вновь был само радушие. — Там же полно всякой нежити.

— Нежити? — При упоминаниях об этих поганых сущностях меня охватил мороз. Не мой, колдовской мороз, а тот, от которого стынут и душа, и сердце.

— Да. Нежити. Самой настоящей. И ее там целая туча. — Радушие бородача просто поражало — он говорил о нежити, словно о шумной ярмарке. — И она там всякая — есть и нежить с дубинами, есть и нежить с луками. Есть нежить-копейщики, нежить-маги. Да что хочешь там есть.

— И ты так спокойно об этом говоришь? — искреннее изумился я.

— А чего бояться? — Бородач улыбнулся. — Если я все правильно понимаю, то эта нежить — это остатки войска, защищавшего эту крепость. Поэтому за стены этот враг ни ногой.

— Ни ногой? Ты уверен? — переспросил его я с некоторым волнением.

— Уверен? Да я жизнью своей клянусь, — заверил меня солдат. Он плюнул в костер, искры взметнулись вверх, словно подтверждая его слова. "— Я уже который раз тут на посту стою — все уже сам проверил. И из лука в них стрелял, и камнями кидал — все без толку. Не выходят они за границы стен и все тут. Оттого я и люблю в этот дозор ходить. Плевое же дело — сиди себе у костра и все. Никаких забот — и крепость никуда не уйдет, и нежить из нее никуда не денется.

Солдат говорил с такой будничной уверенностью, словно речь шла о надоедливых мухах, а не о нежити, запертой в стенах древней крепости. Слушая его, я ощущал, как в моей голове ворочается ком из самых разных мыслей. Сомнения, страх, любопытство — все смешалось в неразбериху. И чтобы этот ком развалился, чтобы понять, чему верить, а чему нет, нужно было все увидеть именно своими глазами. Нужно было самому подойти к полуразрушенным стенам, ощутить холод, исходящий от камней, и убедиться, что скрывающаяся за ними тьма вовсе не так страшна, как мне всегда казалось.

— Трезор, — дал я команду, молча слушающему все это десятнику. — Пусть твои солдаты принимают пост. А мы с тобой давай сходим и посмотрим на это.

— Да, командир, — послушно ответил мне он.

И вот мы уже подходим к развалинам старой крепости. Подойдя ближе и увидев всю крепость без пелены густых крон, я осознал, что передо мной никакая не крепость. Точнее, не крепость, какую я рисовал в своем воображении — высокие, три человеческих роста, стены, высокие каменные башни, какой-нибудь замок внутри или что-то такое. Передо мной оказался такой же пограничный форт, как и наш, но сделанный из камня. От внешних угроз его защищали каменные стены, но высотой они были едва ли в человеческий рост. Никаких башен, ни по углам, ни внутри, не было и в помине. Целых башен — нет. А вот остатки — да. А внутри стен была одна, но большая постройка — высокое трехэтажное здание из крупных кусков темного камня. Ни дверей, ни окон, ни лестниц — ничего деревянного в здании не осталось. Однако его темные стены, неповрежденные временем стены, продолжали надежно защищать хозяев от всех возможных врагов.

Нежить имелась. Еще как имелась. И ее было много. Мы видели ее сквозь полуразрушенные или разрушенные почти до основания стены, сквозь щели покосившихся железных ворот. В основном это были скелеты — высокие человекоподобные скелеты с выбеленными на солнце костями. Иногда я замечал нежить-зомби. Их почерневшие, высушенные на солнце тела вызывали у меня неподдельный ужас, особенно при мысли о том, как они могут пахнуть, если оказаться поблизости. А еще я один раз видел нежить-мага — фигура в балахоне на какое-то время вышла из каменного строения, огляделась вокруг, и так же безмолвно скрылась в густой тени.

— И все они когда-то были людьми, — с ужасом произнес стоящий рядом Трезор, глядя на замершего в безвольной позе скелета с большой палкой в руке.

— И все они мечтали закончить службу и вернуться в свой дом, к жене и детям, — в тон ему ответил я, глядя на гладкую, выбеленную ветром и солнцем округлую черепушку стоящего на стене скелета-лучника.

Я снова почувствовал, как у меня по спине бежит холодок. Страшно. Дико и страшно. Но это был не тот страх, который я ощутил, глядя на поселение сиглов. Я боялся их, ну, как бояться большой стаи бешенных диких собак. Боялся, что они могут убить. Боялся, что они могут разорвать на части. Съесть, в конце концов, не подавившись костями. И это пугало меня. Но пугало как-то обыденно.

А нежить... Нежить я страшился совсем по-другому. Страшился смотреть на нее. Страшился коснуться ее. Страшился ощутить на себе внимание ее пустых глаз. Но главное — страшился после смерти стать таким, как она. Превратиться в ходячую оболочку, лишенную воли и разума.

Жуткое ощущение. Непередаваемое.

— Благодарю — я увидел достаточно, — распорядился я и с облегчением отвернулся назад.

— Теперь третий пост? — спросил Трезор, когда убедился, что выбранные воины поняли суть дозора.

— Да.

Мы дошли к нашей цели, когда солнце уже хорошо перевалило за полдень. Немного отойдя от нахлынувших чувств, я шел и гадал, какой пост я увижу — такой же, как первый, хорошо скрытый от глаз, или такой как второй, полностью открытый всем и вся. Но я просчитался.

— Вот оно, это место.

Я проследил взглядом в том, направлении, что указывала рука десятника, но увидел только три высоких сосны. А пост? Где же пост? Но, приглядевшись внимательнее, я увидел, как вдоль ствола одного из деревьев тянется довольно странная лестница. Невероятно длинная, и сделанная не в форте или в деревне, а из подвернувшихся веток и палок. И эта лестница вела... Да — она вела на небольшую площадку, построенную на развилке дерева.