Подарок для Повелителя. Вторая часть.

— Повелитель, Вы можете верить в прекраснодушие людей. Я тоже когда-то заблуждался. Но Вы ведь знаете, что если бы он был невиновен, клеймо оставило бы след на теле, но не на ауре. У него вся аура в кровавых следах, а значит, он, так или иначе, признал свою вину, — да, я тоже когда-то заблуждался. Но не говорить же об этом Дагмару.

— Что Вы хотите с ним сделать?

— Хочу, чтоб он испытал все те мучения, что причинил моей семье.

Я приказал привести раба. Жизнь и так жестоко наказала — я тому свидетель — но Дагмар имеет право на месть. Подчиняясь моему указанию, Дагмар сел на диван в темном углу кабинета. Привели Рока, как я и планировал, тот прошел сразу на середину комнаты, не заметив эльфа.

— Я хочу, чтоб ты рассказал мне про преступление, за которое тебя клеймили.

— Я дал слово и не сдержал его. Что ж тут не ясного?

— То есть ты признаешься в этом?

— Да, клеймо просто так не ставят, — спокойно признался Рок.

— Я рад, что ты это понимаешь. Но я спрашивал тебя о тех клеймах, что стоят на правой руке. Говори.

— Нет.

— Ты отказываешься? Хорошо, тогда я тебе кое-что расскажу. Ты знаешь, кто такой Дагмар?

— Нет.

— Я не удивлен. Год назад его семью убили люди на его глазах...

— О, нет, они не просто убили их: мою жену, сына и дочурку. Нет. Им не нужна была их смерть, — донесся хриплый голос с дивана. — Они хотели, чтоб те помучались как можно дольше. Они схватили моих родных, когда те гуляли по лесу. Они обещали отпустить их, если я сдамся. Но людям нельзя верить. Им хотелось как можно сильнее унизить эльфа, они заставили меня умолять на коленях освободить моих родных. Насладившись моим унижением сполна, они решили растоптать меня — сказали, что отпустят мою семью, но не сразу, а по кусочкам. Они начали с жены. Они заставляли меня смотреть на то, как... — Дагмар выплескивал свою боль, впервые рассказывая о том, что произошло в тот ужасный день. Человек стоял, прикрыв глаза, и, казалось, не слушал его.

— Напоследок, парень — их командир — плюнул мне в лицо, сказав, что он бы убил меня сам, но это была бы слишком большая честь для эльфийского отродья, и ушел, оставив своих прихвостней добивать меня, — Дагмар замолчал.

Я бы не поверил в то, что люди способны на такую жестокость, но мне довелось самому убедиться в этом. Я посмотрел на ауру человека — три клейма, казалось, налились кровью и теперь горели красным огнем, лучше всякого признания доказывая вину человека. Значит, он сам признает свою сопричастность и, должно быть, уже осознал, что с ним теперь будет.

— Ты ничего не хочешь сказать в свое оправдание? — Рок покачал головой, все так же молча подошел к Дагмару и опустился перед ним на колени, склонив голову и вытянув вперед сведенные вместе руки. Поза покорности, признания вины и вместе с тем просьба о наказании. Такое смирение только разозлило Дагмара, и он с размаху ударил его по лицу, тот упал, но тут же поднялся, вернувшись в прежнее положение.

— Не думай, что тебя ждет легкая смерть, я заставлю тебя все почувствовать на собственной шкуре, — эльф подошел к человеку и, резко дернув его за волосы, заставил того поднять голову. Снова занес руку, да так и замер, глядя на его лицо. Человек, напрягшийся в ожидании удара, так и стоял перед ним на коленях, закрыв глаза. По его разбитому лицу текли слезы.

— Это не он, — растерянно пробормотал Дагмар.

— Не он? — я уже ничего не понимаю.

— Точно, я хорошо его запомнил. У того были светлые волосы, нос не такой, глаза серые, шрам над левой бровью. А этот... — Рок явно не подходил под это описание. Странно, что он раньше этого не заметил, до такой степени был ослеплен ненавистью? Дагмар отпустил его волосы и рассеяно пригладил взлохмаченную шевелюру человека, тот закусил разбитую губу и отвернулся. — Эй, ты чего? Не плачь... Прости. Я думал, что это ты.

— Я был там, тогда... Если бы я пошел с ним... — Безжизненным, еле слышным голосом сказал Рок. — Этого бы не случилось, если бы я пошел. Это я виноват... — его бессвязная речь стала совсем неразборчивой. Я отослал его, все равно от него сейчас толку не добьешься.

— Простите, Повелитель, а что Вы будете делать с ним дальше?

— Все еще хотите его купить? Зачем? — действительно, зачем ему нужно это напоминание о смерти его близких?

— Я бы его отпустил...

— А как же клейма? Вы буквально полчаса назад уверяли меня...

— Я ошибался, думаю, судьям нужен был козел отпущения — они его нашли. Скорее всего, тот парень — дворянин, сын влиятельного человека, а Рок был его слугой, на него и повесили преступление господина. А он совсем ведь молодой, впечатлительный, не смог помешать дворянину сделать то, что он сделал. Вот и считает себя виноватым.

— Я рад, что у Вас больше нет претензий к моему рабу, но боюсь, что продать его я не могу. Мне ведь его подарили, а продать подарок — выказать неуважение к дарителю. — И пойти против Судьбы, чье решение я так неосторожно провозгласил, только вот Дагмару знать об этом необязательно.

— Жаль, простите, Повелитель, что отнял у Вас время.

Дагмар на следующий же день подал прошение о восстановлении его в дипломатическом корпусе. Я не возражал, он хоть и выпал из политики на целый год, все же оставался одним из лучших специалистов. Понижение в звании эльфа нисколько не расстроило, он тут же развил бурную деятельность, большая часть которой, я подозреваю, была направлена на поиск его личного врага, который, как выяснилось, безнаказанно топчет землю. Поразмыслив, я решил не сдерживать его пыл — все-таки тот человек совершил преступление против моих подданных, нарушил мирный договор и поэтому должен понести соответствующее наказание. Конечно, может возникнуть скандал, но Дагмар очень опытный дипломат, уверен, он провернет все наилучшим образом: одновременно удовлетворит свою жажду мести и очередной раз покажет, что эльфы договор уважают и требуют такого же уважения со стороны людей.

Уехавший с дипмиссией Дагмар вернулся настоящим триумфатором — он нашел-таки своего обидчика, тот действительно оказался мелкопоместным дворянином, сыном некоего барона Ливейна. Немного надавив на короля, мой особо уполномоченный представитель, коим Дагмар умудрился стать всего за месяц рьяной службы, добился не только выдачи преступника пострадавшей стороне, но и снижения пошлин на ввоз эльфийских товаров. Нарушение договора было на лицо — суд провели без участия эльфийских судей, причем настоящий преступник так и остался ненаказанным — поэтому король ухватился за первую же возможность замять скандал. В качестве награды за хорошую службу Дагмар попросил дать ему право самому судить убийцу своей семьи и привести приговор в исполнение. Судя по лихорадочному блеску в глазах, эльф собирался в полной мере насладиться своей местью, для чего он взял отпуск на неделю.

На службу он вышел уже через день, был жутко злой и ни с кем не разговаривал. На осторожные вопросы сослуживцев о его самочувствии ругался нецензурными выражениями, и после того как обложил с ног до головы Главу дипкорпуса, был вызван ко мне на ковер — как мой особо уполномоченный он подчинялся непосредственно мне.

Вместо того чтобы скромно потупив глазки в пол выслушать выговор и получить предупреждение, Дагмар явился с видом всеми обиженного и крайне возмущенного этим фактом эльфа. На мое требование объясниться он не слишком вежливо ответил, что мне лучше узнать причину его негодования у своего раба, причем сдерживался он явно из последних сил. Я не хотел снова лишаться такого опытного дипломата, поэтому отправил его подумать о своем поведении где-нибудь в другом месте — все-таки, если Дагмар обругал бы за компанию еще и меня, он бы явно не задержался при дворе. Потом остынет, будет еще мне благодарен, что я отправил его догуливать взятый отпуск. И придет извиняться за свое недопустимое поведение. Похоже, просить прощения ему придется еще и у всего дипкорпуса.

— Господин Дагмар очень хорошо отнесся ко мне, лучше чем я того заслуживаю. Он все-таки нашел того человека, который... — Рок не стал отпираться и рассказал, что произошло. — Я не знаю, почему господин решил, что мне будет интересно встретиться с убийцей, может быть, он думал, что у меня к тому свои счеты. Он позвал посмотреть меня на это чудовище, я не хотел, но господин Дагмар умеет уговаривать. В камере сидел испуганный, замученный человек, я знал, что он жестокий убийца, но это зрелище оказалось выше моих сил, а ведь его еще и не начинали толком мучить, так... пока просто пугали, как сказал господин Дагмар. А приговором была медленная мучительная смерть. Это было ужасно, у меня нет причин жалеть преступника — своей жестокостью он, наверное, заслужил такое наказание. Нас оставили наедине — я не знаю, чего я хотел, может быть, просто посмотреть тому в глаза и понять, как человек мог такое сотворить — конечно, я не нашел ответа, но в его глазах было столько боли, что я не выдержал. Взял скальпель со стола и убил его... Взял и убил. Выходит, теперь я тоже убийца. И у меня даже рука не дрогнула, — зато сейчас дрожали и руки, и голос.

— Ты его раньше знал? — Рок только кивнул. — Он тебя узнал?

— Он еще прощения у меня просил. Перед самой смертью он сказал, что единственное о чем он сожалеет — что он тогда меня бросил ... — тут Рок безумными глазами посмотрел на меня — И ему было все равно, что он замучил детей и женщину... Но не мог же я его там так бросить...

Глава 4

Разметав опавшие листья, во двор ветром ворвались всадники, возглавляемые хрупким юношей на чалом жеребце. Он, красуясь, резко осадил коня, небрежно бросив поводья подбежавшему слуге, легко соскочил на землю и приветливо помахал мне рукой. Мой двоюродный племянник. Самый близкий из всех моих многочисленных родственников — троюродных братьев и сестер, их детей, тетушек и дядюшек. Тиреллинир бросил на меня обеспокоенный взгляд. Он слишком хорошо меня знает, поэтому сразу уловил резкий перепад моего настроения. Для остальных мое лицо продолжало выражать немного высокомерное равнодушие. Я — Повелитель, а, значит, единственное, что меня может волновать — это судьба моего народа. А то, что у меня никого нет, так оно и лучше — некому устраивать заговоры. Надо только обзавестись наследником.

Непрошенные воспоминания — лицемерные лица придворных, спешащих поздравить меня с восшествием на трон, личная гвардия Повелителя, в тот же день присягнувшая мне, и отец, величественный и поразительно красивый даже после смерти. Странного принца, явившегося на собственную коронацию в черном и приблизившего к себе врагов своего отца, обсуждали все.

Двор осторожно наблюдал за моей реакцией, не решаясь открыто скорбеть по ушедшему Повелителю. Лишь несколько особо доверенных Советников, на самом деле уважавших и любивших моего отца, с вызовом носили траур. Решивших, что молодому Повелителю будет приятно слышать льстивые речи о собственной исключительности, было неизмеримо больше. Отца еще не похоронили, а ко мне уже выстроилась целая очередь желающих выразить свое почтение, заверить в своей преданности и поздравить. Многие из них и не догадываются, что жизнью обязаны Тиреллиниру, который просто не стал пускать их во дворец: я черной тенью метался по коридорам и готов был казнить любого, сунувшегося ко мне с "наилучшими пожеланиями".

К похоронам все уже прониклись безмерной скорбью, "уяснив" мою позицию: принц изображает из себя любящего сына, оплакивающего безвременно ушедшего отца. Дамы утирали сухие глаза платочком, мужчины хмурились и изредка вздыхали. Разъехались они, как только узнали, что бала с музыкой и танцами не будет. На фоне разодетых придворных резко выделялись две группы эльфов, одетые в траур — те, самые Советники, которые не верили, что мое горе не было искусно разыгранным спектаклем, и так называемые враги отца, несогласные с политикой, но уважающие решения Повелителя и Закон. Отец всегда с грустью говорил о них, сожалея, что в свое время они не стали его соратниками. Их было немного, но все же чуточку больше, чем воинствующих советников.

Я в изнеможении опустился на пол семейного склепа и прислонился к холодной каменной стене. Последние три дня прошли как в тумане. Завтра коронация и торжественный прием по этому случаю, мне придется всем своим видом вселять подданным и иностранным гостям уверенность, что страна находится в надежных руках, что новый Повелитель будет еще лучше прежнего. Завтра я нацеплю холодную улыбку и буду со скучающим видом принимать гостей. Но сегодня...

Легкий шорох заставил поднять меня голову.

— Простите, принц, я не хотел помешать Вам. С Вашего позволения я зайду проститься с Повелителем позже, — передо мной низко склонился лорд Тойир, "непримиримый враг" моего отца. Я молча покачал головой, боясь, что голос дрогнет. — Не хочу показаться назойливым, но Вас уже целый час ищут, во дворце паника, советник Кемальдин поднял на ноги всю дворцовую стражу, и они теперь обыскивают всю столицу.

Я даже нашел в себе силы удивиться:

— Неужели трудно догадаться, где я могу быть?

Лорд грустно покачал головой.

— Простите, но советники не верят в то, что Вы действительно скорбите по отцу. Они считают, что Вы причастны к его смерти. Поэтому по их логике Вы должны быть сейчас в каком-нибудь кабаке, праздновать со своими приспешниками победу.

— Единственный мой приспешник Тиреллинир занят подготовкой коронации... А пить в одиночестве, простите, плохой тон, — во мне снова поднималась спасительная злость, которая в последнее время заставляла меня выполнять все свалившиеся на мою голову обязанности. Злость на придворных, на советников, на ополоумевшего мага-самоубийцу, убившего моего отца.

— Простите их, Ваше Высочество, они очень любили Повелителя, для них это тяжелая утрата.

— Вот как?

— Поверьте, мой принц, не только Вы тяжело переживаете смерть Повелителя, многие скорбят по нему, просто они лучше это скрывают. Смена правителя всегда тяжелый период для страны, и Вашим подданным нужно время, чтобы сориентироваться. Понять какой из Вас будет Повелитель, чего от Вас можно ожидать, что Вам нравится, а что нет...

— Почему у Вас с отцом были разногласия? — я поспешил сменить неприятную для меня тему.

— Это в прошлом, Ваше Высочество. Я сожалею, что так вышло — Ваш отец был хорошим Повелителем.

Неясный шум вырвал меня из воспоминаний, и я увидел, как кто-то смазанной тенью рванулся к моему племяннику и, сбив его с ног, приставил к горлу кинжал. Я жестом остановил стражников — не стоит провоцировать этого сумасшедшего — и стал обходить его по широкой дуге и одновременно плести дематериализующее заклинание. Сейчас я видел только его напряженную спину. На балконе неслышно появились лучники, взяли нападавшего на прицел и замерли — стрелять было слишком опасно. Я увидел бледное лицо Рейгарда, тоненькую струйку крови, сбегающую по его шее, короткий замах кинжалом и нападавший медленно встал и, сделав шаг назад, отвернулся. А в следующее мгновение — стражники уже повалили его на землю, вниз лицом, заломив руки за спину. Я подлетел к Рею, рядом с его головой торчала рукоятка кинжала.