— Дядя Егор! Это совершенно безотлагательно и необходимо, — малыш задумался, — иначе...
— Что иначе, — заинтересовался Егор.
— Я потом обо всем расскажу, — попытался отложить выяснение своих коварных замыслов малыш.
— Сейчас рассказывай! — потребовал его взрослый соучастник.
— Хорошо, — малыш вздохнул и потер покрасневшие от общения с монитором глаза, — только я и сам еще не все понимаю.
Он повернулся всем креслицем к Егору и начал рассказывать.
— Значительную часть Вселенной занимает агрессивная материя с неизученными до конца свойствами. Земные ученые дали ей название Темное вещество.
— Я где-то читал об этом, — пробормотал Егор.
— Оно не имеет определенной формы. И обладает разумом. Но разум этот простой и прямолинейный.
— Поясни, пожалуйста.
— Ну, оно не может мыслить абстрактно, не обладает фантазией и логикой. А без этого невозможно что-либо изобрести или открыть. Но исполинские резервы позволяют Темному веществу производить колоссальные операции с материей.
— Ты сказал — оно агрессивно.
— Да. Темное вещество пожирает звезды, планеты и иные космические тела.
— Что? Ты соображаешь, что говоришь?
— Дядя Егор, это не мои знания, — укоризненно произнес малыш, — мне передал их Создатель.
— Создатель..., — пробубнил себе под нос Егор, — а это, что еще за персонаж?
— Я потом расскажу, попозже. Иначе у нас получится такая мешанина... Давай сначала — про Темное вещество.
Егор молча кивнул головой.
— Так вот. Темное вещество способно преобразовывать материю и создавать различные органические и неорганические соединения.
— Перестраивать материю? Но...
— Преобразование материи достаточно простая операция, — малыш был невозмутим. — Просто нужно знать с чего начать, а также, где и в какой момент оказывать воздействие на определенные точки. А дальше процесс идет автоматически, по законам предопределенным природой.
— Ну да, совсем просто, — мрачно сыронизировал Егор, — взял шило и ткнул, куда следует... Чего проще.
— Правильно, — к его удивлению согласился малыш. — Например, как вызвать цунами? Для этого потребуется воздействовать на определенную точку земной коры под океаном. Происходит сдвиг пластов земной коры и начинается необратимый процесс, который уже проходит в точном соответствии с законами природы и который уже не остановить. Он неуправляем извне. Так и в космосе.
— Как именно?
— Точно не знаю. Но приблизительно следующим образом. Берется обычная звезда, типа нашего Солнца...
— Берется кролик за задние ноги..., — едва слышно, по-ребячески процитировал Егор, начавший серьезно опасаться за состояние своего душевного здоровья и добавляя в диалог изрядную дозу грубого юмора и здорового скептицизма.
— ...И производится вмешательство в ядерные процессы, которые активизируются и ускоряются. Звезда начинает быстро возрастать в объеме, а затем сбрасывает свою оболочку и стремительно расширяется. При этом ее светимость возрастает во многие миллионы раз. Это явление названо вспышкой Новой звезды.
— Но ведь не все Новые продолжают свое дальнейшее одинаковое преобразование, — не преминул блеснуть своими знаниями Егор, — одни превращаются в красных карликов, другие — в белых, и лишь единицы вспыхивают, как Сверхновые.
— Не все, — согласился малыш, — здесь, вероятно, есть свои сложности. Процесс и далее искусственно катализируется, в результате чего в недрах некоторых звезд наступает гравитационный коллапс, и звезда взрывается уже, как Сверхновая.
— Как Сверхновая, — эхом повторил его внимательный слушатель.
— После взрыва часть звезды становится чисто нейтронным телом...
— В астрономии их именуют пульсарами..., — продолжил Егор.
— Пульсарами..., — подтвердил малыш.
— А оставшаяся часть образует волокнистую туманность, — подтвердил свою эрудированность Егор.
— Точно, — малыш с уважением взглянул на своего взрослого собеседника, и Егору оно не показалось нарочитым, — а далее — из нейтронной звезды образуется Черная дыра.
— Каким образом?
— Тело звезды продолжает сжиматься до невероятных размеров. И, если оно сожмется до размеров меньших его гравитационного радиуса, то уже никакие частицы и излучения не могут преодолеть чудовищное поле тяготения и вырваться наружу. Это явление земными учеными названо радиусом Шварцшильда, по имени его первооткрывателя.
— То есть, звезда становится фактически невидимой?
— Да. Невидимой зрительно, но ее можно обнаружить по тяготению, либо по характерному излучению заглатываемого звездой извне межзвездного газа.
— И, таким образом, все эти процессы осуществляются самой материей, в соответствии с космическими законами?
— Верно. Необходимо только в определенные моменты подбрасывать в эти процессы катализаторы, — малыш помолчал и добавил, — что и делает Темное вещество. Ничего сложного.
— Темное вещество? — Егор ошарашенно уставился на своего маленького просветителя. — Ничего сложного? Да это же чудовищно! Ты утверждаешь, что это чертово Темное вещество...
— Я не утверждаю, — мягко поправил его малыш, — я просто передаю тебе то, что мне стало известно от Создателя.
— Черт меня побери! — рявкнул Егор. — От твоего невинного рассказика надо немного очухаться! Пойдем пить чай?
— Пошли, — согласился мальчуган и сполз с креслица вместе с подушкой.
От последнего бутерброда Димка отказался, и он достался Егору. Меланхолично, уже не ощущая прежнего восхитительного вкуса, жуя батон с колбасой, искатель астероидов пытался проникнуть поглубже в суть рассказанного малышом.
А тот, пыхтя и надувая щеки, глотал из чашки горячий чай и в сторону Егора не смотрел, видимо занятый этой самой сутью в иных параметрах.
Егор только принялся за свой чай, а малыш уже аккуратно поставил свою чашку на край стола. Но не уходил, сидел молча, полностью углубленный в себя. Егор поставил чашки в мойку и потеребил его за плечо. Глаза малыша тотчас обрели подвижность и вопросительно уставились в лицо взрослого.
— Я сейчас сбегаю на почту, — озабоченно сказал Егор, — там есть отдел, где, делают распечатки текстов. Побудешь немного один?
— Не вопрос, — по-взрослому ответил малыш, — я пока позанимаюсь с компьютером. Мне еще многое надо найти.
Придя с почты, Егор застал удивительную картину. Весь экран монитора заполонили интернет-файлы с англоязычными названиями. Они все выскакивали и выскакивали из необъятных глубин Сети. Его юный воспитанник мгновенно просматривал раскрывающиеся окна файлов и также моментально принимал решения. Одни он сразу же удалял, а другие, таковых было большинство, отправлял в созданную им на рабочем столе папку желтого цвета без названия.
Егор тихо положил на столик стопочку распечатанных листов и отправился на кухню мыть чашки. Он еще не мог и предполагать подлинных масштабов последствий того злополучного вечера, когда взор ребенка проник сквозь систему окуляров телескопа в сторону созвездия Персея. Беспредельно отдаленная мерцающая звезда со зловещим арабским названием, переводимым как Дьявол, втянула ничего не подозревающих людей в решение задач вселенских масштабов.
Он не знал, что сама Алголь погасла несколько тысяч лет назад, и он наблюдал лишь далекое прошлое звезды. Нынешнее ее состояние увидят лишь потомки землян через несколько тысяч лет... Если потомкам суждено будет родиться...
Глава пятая. Абсолютное оружие.
В просторном кабинете за массивной и длинной приставной столешницей сидело шестеро мужчин. Кресло за столом, над которым на стене висел портрет президента, пустовало. Вел совещание вице-премьер, который умышленно не сел в пустовавшее кресло хозяина кабинета — председателя ФСБ, чтобы подчеркнуть неформальность и демократичность данной встречи. Из сидящих лишь двое были в генеральской форме: министр обороны со знаками различия генерала армии и заместитель председателя ФСБ по оперативной работе, на котором был мундир генерал-лейтенанта. На остальных были одеты ладно скроенные модные костюмы приглушенного серого тона, белые рубашки и неяркой расцветки темные галстуки.
— Начнем с Вас, Сергей Петрович, — негромко произнес председательствующий, обращаясь к седовласому полноватому мужчине в золотых очках, — что Вы можете пояснить нам по этому поводу, как глава всей нашей науки.
Президент Академии наук встал и застегнул пиджак на одну пуговицу.
— Собственно говоря..., — начал он.
— Сидите, сидите, — замахал рукой вице-премьер, — никакого официоза, рабочий обмен мнениями.
Седовласый сел, вновь расстегнул пиджак и продолжил.
— Я знаю пока немногое и то, со слов Николая Фомича, — он кивнул на сидящего рядом с ним представительного мужчину с аккуратной темной бородкой с проседью, — может быть, мы предоставим слово сначала ему.
Председательствующий перевел взгляд и утвердительно кивнул головой.
— Директор научно-исследовательского института ядерной физики при Академии наук Колбанов, — слегка привстав, представился бородатый, — с чего начинать?
— Как водится, с начала, — позволил себе пошутить вице-премьер.
— Хорошо, — мужчина погладил ладонью бороду и приподнял над столом стопку листков, — хотя должен предупредить всех присутствующих, что казус столь удивителен... Столь необычен... И настолько необъясним... Короче говоря, он пока не поддается никакому разумному рациональному истолкованию...
— Что имеется в виду под разумным рациональным истолкованием? — вопрос задал министр обороны, — если можно, оперируйте понятиями, доступными людям непричастным к вашей сложной науке. Извините.
— Этот случай не поддается научной трактовке с точки зрения наших современных знаний, — пояснил директор института, — более того, нам не хватает знаний, чтобы его расшифровать, не говоря уже о том, чтобы понять.
— Я думаю не только знаний, но также времени и имеющихся ресурсов, — добавил президент Академии наук, — наукоемкость этого, с позволения сказать, труда...
— Предупреждение принято, — положил конец начинающейся научной дискуссии многоопытный вице-премьер, — итак, уважаемый Николай Фомич — откуда взялись эти тетрадные листки?
— Эти листки — уже не эти, — ворчливо заметил бородатый, — это всего лишь копии, — и я не понимаю, зачем..., — он перевел взгляд на председателя ФСБ.
— У нас они будут целее, — поспешно ответил тот, — согласитесь, здесь содержатся государственные секреты, и мы не можем даже допустить возможности их утраты.
— Тем более что ваши институтские сейфы — обычные консервные банки, только прямоугольной формы и крупнее, — добавил зампред ФСБ по оперработе, — они не являются преградой даже для домушника-новичка, не говоря уже о медвежатниках или серьезных современных шпионах.
— Товарищи..., — укоризненно произнес вице-премьер, — давайте все-таки выслушаем специалиста по существу, а всякие технические проблемы решим потом. Уточняющие вопросы только по сути.
— Эти листки, их всего девять, мне принес сын моих старинных приятелей, — начал степенно ученый-ядерщик, — зовут его Егор Закатин. Его родители четыре года назад погибли в автомобильной катастрофе, и с тех пор я осуществляю над ним нечто вроде опеки. У нас с ним есть и один общий интерес — мы оба увлекаемся астрономией. Моя первая специальность вообще-то астрофизика, наука на стыке... Ну, об этом потом. Так вот, Егор уверяет, что нашел эти листки случайно, и поскольку они относятся, как он полагает, к его любимой астрономии, он попытался в них разобраться. Но ровно ничего не понял...
— Нашел случайно где? — тотчас спросил вице-премьер.
— Ну, я не уточнял, да это и не суть важно...
— Позвольте, я доложу, — привстал генерал-лейтенант.
— Да, Александр Викторович.
— Закатин уверяет, что нашел их в нише для цветов, расположенной на стенке у подъезда дома, в котором он проживает. Эти данные косвенно подтверждены.
— Хорошо, — вице-премьер вновь кивнул ученому.
— Листки заполнены графическими рисунками и математическими выкладками и формулами. Причем все данные закодированы.
— Каким образом? — спросил министр обороны.
— Это сложно объяснить. Скажем так: каждый изображенный там символ вмещает, по меньшей мере, несколько математических формул и уравнений. А, если удастся расшифровать их полностью, то это получится многотомный научный труд колоссальной насыщенности новой для нас информацией.
— Что, значит, удастся, — недовольно проговорил вице-премьер, — вы — наука, и вы должны бросить на это все силы, уважаемый профессор.
— Вот уже вторую неделю весь наш институт работает над первым листочком. Я повторяю: весь институт — свыше трехсот научных работников... И мы расшифровали лишь часть самой первой строки, — с горечью произнес профессор.
— Что? — министр обороны не смог скрыть своего изумления, — весь институт?
— Да. Причем это делается с помощью компьютерной техники и специально разработанных для этого нашими коллегами программ. Люди сидят днем и, можно сказать, ночью.
Вице-премьер откинулся на спинку стула. Было очевидно, что эти слова его весьма поразили, но он промолчал.
— Я думаю..., — сказал президент Академии наук и сразу пояснил и поправился, — мы уже обсуждали эту проблему в тесном научном кругу... Так вот, мы думаем для того, чтобы расшифровать содержание листков полностью надо на годы... На годы, — подчеркнул он, — посадить за эту работу все научные резервы мира.
— Так, что же это такое? — не выдержал министр обороны, — безразмерный ящик Пандоры какой-то! Вы отдаете отчет своим словам?
— Отдаем, — спокойно ответил уже вновь профессор, — знания, изложенные там, — он ткнул пальцем в листки, — многогранны и почти безграничны. Они перевернут все наши научные представления о существующей действительности.
— Какие темы там затронуты? — вице-премьер снова обрел спокойствие.
— Точно сказать никто не сможет, — профессор пожал плечами, однако, судя по графическим составляющим — это, прежде всего природа вещества и различное его состояние. Кроме того, вопросы возникновения Вселенной, причины возникновения антивещества и "черных дыр"...
— Черных дыр? — снова вскинулся министр обороны, — это что — специальная терминология? Что означает это понятие?
— На эту тему нам с вами надо прослушать целый курс лекций, — мягко вмешался вице-премьер, — и то, вряд ли, придет понимание их сути. Не будем на этом останавливаться. Что еще?
— Еще соотношение пространства и времени, квантовая природа гравитации, экспоненциальность Вселенной..., — начал перечислять бородач, постукивая в такт пальцами по столу.
— Довольно! — положил конец вице-премьер, — Вы нас задолбаете, извините за выражение, своими специфическими терминами. Давайте по-другому. Где Вы видите практическое применение содержимого этих теоретических дисциплин?
— Где? — лишь на мгновение задумался профессор, — да, повсюду!
— Например?
— Например? В преобразовании материи. Еще Аристотель считал, что всякий кусок вещества можно бесконечно дробить на все меньшие и меньшие кусочки, так и не дойдя до такой крупинки, которая бы не делилась. И он был прав. Процесс сей бесконечен. Наука это постоянно доказывает, открывая все новые и новые бесконечно малые микрочастицы.