Так я лежала и грезила, только сон отступал, а пробуждение становилось настоящим: я чувствовала, как ноют мышцы из-за неудобной позы, в которой провела ночь, и жуткий голод, никогда раньше не беспокоивший меня по утрам. Но друзья не приходили, никто не пытался меня разбудить и не хихикал тихонько в стороне. Пора открыть глаза и признать, что придется двигаться дальше.
Полежала, не шевелясь и прислушиваясь. Вроде бы тихо, можно выходить из своего убежища. Со спины аккуратно перевернулась на четвереньки и медленно раздвинула укрывавшие меня ветки. Взгляд налево, взгляд направо — никого. Отлично, осталось только отсюда вылезти. И как я ночью в эти заросли забралась, ума не приложу.
То и дело цепляясь за ветки, а иные даже выламывая, я кое-как освободилась из зеленого плена. Солнце, ну или как там его на Авалоне называют, стояло высоко, значит, был уже день, или, по крайней мере, позднее утро. Я сладко потянулась — прямо косточки захрустели — и направилась к ручью. Сидя на бережке, съела остатки печенья, но от него аппетит только больше разыгрался. С тяжелым вздохом встала и спустилась к воде. Сначала долго пила, не столько от жажды, сколько для приглушения чувства голода, потом почистила зубы и умылась.
На улице было достаточно жарко, так что я, долго не раздумывая, бросила одежду и ополоснулась в прохладной воде. Получив заряд бодрости, я еще и белье постирала. Развесив его на кусты сохнуть и переодевшись в спортивный костюм — джинсы лучше спрятать, жалко, если порву, они и так чудом целые остались — решила поискать где-нибудь неподалеку хотя бы ягод. Это на Земле весна, и в лесу пока пусто, а здесь, судя по погоде, уже лето. Так что поищу. Все равно другого выхода нет.
Ночью я ломилась через колючки — это я хорошо помнила, и сейчас в них лезть не хотелось, поэтому я пошла вдоль ручья, надеясь найти более удобный подступ к лесу. К счастью, метров через двести я обнаружила не слишком широкий, но вполне сносный проход в сплошной зеленой стене.
Кусты росли широкой полосой, а дорожка шла не прямо, а извиваясь, поэтому выхода видно не было. Казалось, что ты попал в зеленый лабиринт. Ощущение не из приятных, так и клаустрофобией не долго обзавестись, благо, путь не ветвился, так что через минуту я была уже по ту сторону изгороди. Пройдя немного вперед, я обернулась: а издали вход действительно не виден. Интересно, кому понадобилось устраивать такие хитросплетения посреди леса. Пожалуй, стоит как-то отметить вход, иначе назад придется возвращаться снова через колючки. Брррр.
Я вернулась, и, порывшись немного в рюкзаке, вытащила белый шнурок из пижамных штанов. Завязав на одной из веточек бантик, развернулась и немного отступила назад. Бантик сильно в глаза не бросался, но если знать, что искать, то заметить его трудным не представлялось.
Теперь я могла более-менее спокойно осмотреться в лесу. А поглядеть здесь было на что. Я словно очутилась в каком-то волшебном месте: деревья казались настоящими гигантами и росли не слишком густо, поэтому лес заполнялся светом и теплом, пропуская сквозь кроны косые солнечные лучи. Все напоминало наши сосновые боры, только стволы были в два моих обхвата, а макушки заканчивались на уровне этажа этак пятнадцатого. Сколько же лет нужно расти деревьям, чтобы достичь таких размеров? Или тут метаболизм ускоренный, все растет как на дрожжах? Интересно, может здесь и люди раза в два выше меня, а я как ребенок среди них буду?
Мое удивление перебило требовательное урчание в животе, хорошо еще, что эхо по лесу не полетело. Вода уже всосалась, и голод удвоился. Ну, где же хоть какая-нибудь ягодка. Я грустно посмотрела на кольцо. "Дорогу ты мне показало, а накормить", — выговорила я украшению. Мне показалось, что камушек на мгновение вспыхнул. Я замерла на миг, но никакой еды передо мной не появилось. Грустно вздохнув, я сделала шаг, зацепилась ногой за корень и растянулась на земле. Только хотела чертыхнуться, как вдруг увидела чуть в отдалении в очередном кустарнике зеленую полянку с какими-то черными шариками-ягодами. Встала, отряхнулась и посмотрела на кусты: из такого положения полянки видно не было — кусты и кусты. Я присела на корточки — снизу действительно виднелись просветы, через которые проглядывала поляна. Неужели и впрямь кольцо помогло? Или случайность?
За ягодами пришлось ползти плашмя, так как обычным путем на поляну пройти было не возможно. Штаны и живот стали грязными и сырыми, а за шиворот насыпалась какая-то труха. Вовремя я переоделась.
Полянка оказалась небольшой, а вокруг плотным кольцом росли кусты. Это не лес, а сплошная загадка, на первый взгляд он казался диким, но кусты с секретами говорили о том, что не все так просто, как выглядит. Надеюсь, впереди меня ждут только приятные сюрпризы, например, как вот эти ягоды.
Ягодник и сами плоды походили на чернику-переростка, впрочем, здесь все отличалось размерами. Каждая черничина была с крупный шиповник. Я разломила ягоду — привычные мелкие семена; понюхала, лизнула — черника как черника. Кольцо же не может соврать? А есть-то хотелось. Я взяла половинку в рот и тщательно разжевала, боясь сразу глотать. На вкус тоже как черника, только слаще. Подождала для верности минут двадцать, больше терпеть не могла, желудок просто узлом завязывался при виде вкусных сочных ягод. Нарвала жменю и всю засыпала в рот. Еще немного подождала — никаких аллергических реакций и отравления не наблюдалось, и я со спокойной душой принялась за завтрак, хотя нет, пожалуй, обед.
Ела я до тех пор, пока на ягоды противно смотреть не стало, потом достала из рюкзака воду и немного попила. Накормленный организм ликовал. Вот бы ягод с собой взять. Точно, у меня же есть пакет, в котором бутерброды лежали. Я вытащила пакетик из рюкзака и принялась собирать ягоды. Благодаря своим выдающимся размерам, рвать их было легко, и мой пакет наполнялся быстро: спустя какой-то час у меня уже было литра полтора ягод, а я искала, во что бы еще их можно было сложить. В итоге за тару сошла косметичка, в которой лежали шампунь, бальзам и гель для душа, а оные отправились прямиком в рюкзак. Еще час — и еще полтора литра черники. А после снова покушала. И теперь сытая и довольная ползла под кустами. Без приключений добралась до своего лагеря, сложила высохшие вещички и потерла колечко. Лучик указывал в сторону спускавшегося солнца — то есть на запад. Туда я двинулась, предварительно перейдя через ручей.
Опять идти было легко, а кроме мелких и безобидных зверушек, никого из представителей местной фауны мне не встречалось, чему я была, несомненно, рада. Хотя обоняние и слух подсказывали, что крупные животные, и даже хищники, здесь водятся в достаточных количествах. По дороге я пару раз останавливалась подкрепиться. Пила не много, так как не знала, когда удастся пополнить запасы воды.
Вечерело, и не помешало бы устроиться на ночлег, только ничего подходящего я пока не нашла, хотя тщательно осматривала попадавшиеся кусты на наличие очередных тайников. Небо налилось темнотой, а незнакомые созвездия перемигивались с громадной луной, раза в полтора больше нашей — наверное, она сильно влияет на местные отливы и приливы — а я все еще шла в западном направлении, надеясь найти удобное место для сна. Отчаявшись, я уже собиралась прилечь под ближайшим кустом, но пройдя очередное дерево, которое до этого закрывало обзор, увидела маячивший впереди шалаш. Я внутренне возликовала и стремительно зашагала вперед, но потом замедлилась и стала вслушиваться — а вдруг там притаился кто-нибудь не слишком дружелюбный.
Подойдя поближе и поняв, что никого рядом не наблюдается, осмелела и вошла в шалаш. Здесь было сухо и спокойно, и никаких свежих следов человеческого присутствия. В дальнем углу стоял деревянный короб. Я не особо любопытная, но в короб свой нос сунула. Увы, ничего полезного для себя я в нем не нашла. Там лежала пара мисок, ложек, котелок, какая-то палочка и неопределенного назначения камни. Посуда это хорошо, только мне она без надобности, варить нечего, да и огонь разводить без спичек или зажигалки я не умею, а лишние тяжести ни к чему. Ну что ж, хорошего понемножку, есть крыша над головой и на том спасибо.
Больше смотреть было не на что, поэтому я примостилась на лежанку и принялась за свой нехитрый ягодный ужин. Поела, попила и улеглась спать.
* * *
Третий день начался с сюрприза. Сквозь чуткий утренний сон я ощутила чужое присутствие. Сладкая дрема слетела моментально — я внутренне подобралась, только глаз открывать не стала, чтобы не выдать себя раньше времени. Что делать!? Что же, черт побери, мне делать!? Переночевала в шалашике, ладно бы еще тут комфортабельные хоромы были, а так и под кустом не на много хуже. Вот, дура! Никого нет, и давно не было, зато сегодня появился. Ладно, Света, не паникуй. Раз я живая и не связанная, значит не бандит. Вряд ли злоумышленник стал бы дожидаться моего пробуждения. Ну, хорошо, вот проснусь я, и что ему скажу? Приветствую тебя, житель Авалона, я пришла с миром. Еще ручку вверх подниму и лицо посерьезнее. Ой, а как он меня поймет!? Я же языка местного не знаю. Хотя с Яррой как-то общалась. Но он бог. Вот же ситуация. К счастью моя дилемма разрешилась сама собой.
— Доброе утро, — произвучал бархатистый мужской баритон, — можешь открывать глаза, я знаю, что ты уже не спишь.
Значит, язык я понимаю. Спасибо, Ярра.
— Доброе,— я открыла глаза и села, — если знал, почему раньше не сказал?
В зеленых глазах собеседника плясали хитрые огоньки:
— Все ждал, когда сама осмелишься.
-И что же не дождался? Нетерпеливый?
— Решил, что тебя от страха парализовало и если не вмешаюсь, то ты так навсегда спящей статуей и останешься. А мне шалаш, между прочим, дорог, чтобы из него первому встречному мавзолей устраивать.
— Так это твой шалаш? Ну, извини, что единственную кровать заняла, тут, знаешь ли, не заперто было, — пробурчала я недовольно.
А он красавчик. Большие зеленые глаза, черные, чуть отросшие волосы, черты лица тонкие, аристократичные. Мужественные скулы, пухлые, четко очерченные губы. Лучше бы я не смотрела на губы. Меня словно током ударило, захотелось вдруг прижаться к его могучей груди и слиться в страстном поцелуе. Я посмотрела в его глаза. Но в них читалось лишь негодование и готовность то ли бежать, то ли схватить и связать меня.
А потом внутри опять что-то взорвалось и мое сознание словно раздвоилось. Одной своей половиной я чувствовала все ту же страсть, но второй осознавала, что это чувство не мое, а навязанное извне. Я быстро пришла в себя и накинулась на своего нового знакомца:
— Что ты со мной сделал!
Теперь он выглядел удивленным. А я встала и наступала на него с грозным видом. Парень тоже встал и сделал пару шагов назад. Потом вдруг остановился и, уже весело улыбаясь, сказал:
— А ты целоваться не бросишься?
— Ч-Т-О? — негодованию моему не было предела, — да я тебя сейчас так поцелую, что родная мама не узнает!
Я схватила какую-то палку, попавшую мне под руку, и замахнулась на этого вредного, но чертовски соблазнительного типа. Он же легко крутанулся, отобрал у меня палку и крепко сжал — и все это за какой-то миг. А потом с превосходством сказал:
— Чужое оружие брать в руки маленьким девочкам строго запрещено.
Моя первая половина пищала от восторга, находясь в крепких и таких желанных объятьях, но вторая, более благоразумная, и недовольная "маленькой девочкой" тщетно старалась вырваться из сильных рук. В конце концов, уяснив, что самой не освободиться, я перестала трепыхаться.
-Успокоилась?
Ох, как же злит меня такой снисходительный тон, словно я какой-то нашкодивший несмышленыш.
— Не успокоилась! Сейчас передохну и продолжу!
-Ну-ну, — но хватку все-таки ослабил.
Я отошла от него и сделала вид, будто отряхиваюсь.
— Нечего свои железяки разбрасывать, я вообще подумала, что это палка, — пробубнила я себе под нос, но он услышал мою реплику.
— Детка, к твоему сведению, названная тобою "железяка" — последняя работа великого Антананаэля, в это оружие он вложил частичку души и закалил в крови дракона. Меч сам выбирает себе хозяина, а глупцы, которые хватают его без спроса, могут недосчитаться пары пальцев. Я крайне удивлен, что твои руки на месте, — опять он меня отчитывает, ну что это такое.
— Мне твои Антананаэли ни о чем не говорят, а если меч такой опасный, нечего его мне под руки подкладывать! — я только что ногой не топнула.
— Да откуда ты такая свалилась!? Не знать, кто такой Антананаэль, просто невозможно, это так же, как не знать где встает Минар!
Не догадываешься ты, на сколько прав, именно свалилась.
-Что встает?
— На небо посмотри!
Я взглянула вверх, солнце уже ярко сияло на небосклоне.
-Это ты про солнце?
— Какой солнце?
— Не какой, а какое! Сам ничего не знаешь, а меня еще учить пытаешься! — я понимала, что перегибаю палку, но меня всегда жутко бесили поучения, особенно если они произносятся таким тоном.
* * *
Никому еще не удавалось вывести из себя Келзор"дорла Алеан Раэ, а эта человеческая девчонка парой фраз и своим глупым упрямством довела его до бешенства, во всяком случае, внутренне, внешне он оставался спокоен. Назвать Янтарный меч железякой, еще и с палкой его перепутать. Он не понимал одного, почему оружие не восприняло поведение чужестранки как оскорбительное. Иначе она поплатилась хотя бы пальцем, а на ней ни царапины. Девчонка все же не совсем обычная: ментальные блоки не позволили свободно считать воспоминания, но пока она спала, Кел хотя бы смог рассмотреть ее ауру. Мужчина не увидел ничего выдающегося, может небольшой магический фон. Но все изменилось, едва незнакомка проснулась: ее аура засияла, словно дерево коро в день святого Таомара. В первую очередь это и выдало факт пробуждения.
Но то, что произошло дальше, когда его проклятие потянуло свои щупальца к ничего не подозревающей человечке, удивило темного по-настоящему. Ее аура уже успела разукраситься в огненно-красный, и девушка, одолеваемая наведенной страстью, готова была наброситься на Кела. Печально, но именно это обычно происходило с любой оказавшейся поблизости девушкой не зависимо от расы. Если бы не ее блоки, принц использовал бы внушение, а так придется действовать грубо, физически. Мужчина собирался перехватить обезумевшую человечку в любой момент, но внезапно ее аура словно взорвалась, и красная часть ушла вглубь. Девушка не экранировалась, как это обычно делали маги, а просто обуздала влиявшие на нее силы. Какое это было облегчение — понять, что не придется в очередной раз всеми силами сдерживать напор потерявшей голову дамы. Он прекрасно помнил, как пару месяцев назад, после полученного проклятия, пытался ни кому не повредив, вырваться из города. Тогда помог врожденный дар управляемой эмпатии, в другом случае остались бы от принца одни лоскутки — по кусочку у каждой встречной красавицы.
