— Что? — Дамиан не собирался безропотно выслушивать комтэ. — Что вы мне сделаете? Вызовите на дуэль? Полковнику нажалуетесь? А может быть и вовсе дядюшке?

Франкоис Сольрей дернул щекой и тихо, но с угрозой в голосе пообещал.

— Отправлю анонимку с полным описанием известных мне ваших подвигов.

— А вот это уже, дорогой комтэ, государственная измена, — протянул Дамиан, криво ухмыльнувшись.

Он ни на миг не поверил, что Сольрей выполнит свою угрозу. Все-таки он не был идиотом. Таких в дип-корпусе не держали. Просто утро у него сегодня выдалось очень сложным.

— Вы о ней сначала узнайте, — парировал комтэ. Ему ужасно хотелось задеть Дамиана за живое. Уж слишком многие вольности тот себе позволял, а его — посла — поставили едва ли не в подчиненное положение, недвусмысленно намекнув — содействовать во всем, даже в дурости. — Я ведь не абы кому отошлю, а канцлеру Пуатьеру.

На несколько томительных мгновений мужчины застыли глядя друг другу в глаза. Первым, что не удивительно спасовал, комтэ Сольрей.

Отведя взгляд, он обронил:

— Ваше послание обошлось мне сегодня в совершенно баснословную сумму, — и верно. За кофе с плантаций Инджидж платили по весу золотом. Мелкий народец фейр выращивал его настолько душистым, что даже спустя час, как он был выпит, еще ощущался вкус, а аромат после него оставался совершенно незабываемый. — А ведь я его не просто так держал...

— Пришлите мне счет, я оплачу векселем, — буркнул Дамиан в ответ, прекрасно понимая, что не будь бесценного запаса у посла, не видать ему королевы Корентайн, как своих ушей, а значит, и задание было бы не выполненным. И от этого ему было немного стыдно. Наверное. Ну, может быть, очень немного. Совсем капельку.

Армель

Шаг 3.

Когда ее величество со всеми предосторожностями была препровождена в свои покои и осмотрена лейб-медиком Юрбеном, герцогиня Лортьер в изнеможении присела на низкий пуф. Так пугаться ей еще не доводилось! В обязанности компаньонки вменялось не только составлять компанию, но еще выполнять некоторые функции обер-камергера14, а так же предупреждать опасность, которая могла угрожать королеве при получении подарков — то есть первой их принимать и рассматривать. И на какой-то миг ей показалось, что не справилась, однако по здравому размышлению девушка поняла, что это далеко не так.

— Дорогая моя, — ее величество убрала компресс со лба и внимательно посмотрела на Армель. — Как всегда, ты мое спасенье.

Девушка, обессилено махнула ручкой.

— Я готова выполнить для его величества все что потребуется. Если необходимо, чтобы канцлер перестал напирать на того странного шевалье, то я к вашим услугам.

— Спасибо, — королева благодарила искренне. — В дальнейшем попрошу тебя держаться той же линии. И как бы канцлер или кто-либо другой не спрашивали...

— Тогда вам придется некоторое время придерживаться рекомендаций Юрбена, ваше величество.

— Это не самая большая плата, — вздохнула королева, а потом устроилась поудобнее на кровати. — Передай, что желаю отдыхать и чтобы до обеда меня не беспокоили. А ты сама на сегодня вовсе можешь быть свободной.

— Ваше величество? А как же?.. — девушка в недоумении посмотрела на королеву. За все годы службы та никогда ее не отсылала так рано. Да и на сегодня столько всего было запланировано.

— Ступай, Армель, — в голосе ее величества на миг прорезалось раздражение и... и обнажился стальной характер. — Мне необходимо все обдумать.

Если королеве требовалось сделать что-либо без свидетелей, то спорить было бесполезно. Оставалось только подняться, выполнить реверанс и удалиться.

А за дверями уже ждали граф Пуатьер и его свора. Едва только двери личных королевских покоев закрылись за ее спиной, как они накинулись на Армель. Впрочем, для них толку от этого было мало. Девушка разразилась длинным, крайне эмоциональным монологом, в котором были и переживание за здоровье ее величества, и впечатление о произошедшем в парке, и ее личное волнение от внезапного появления канцлера и... Много еще чего было в ее словах, только сути, что интересовала Пуатьера и его приспешников, до крайности мало.

Вырваться из летней резиденции удалось только час спустя. Произошедшее в парке облетело дворец моментально и придворные, зная приближенное положение герцогини Лортьер к королеве, желали лично выразить свою обеспокоенность, а кто и дополнительно полюбопытствовать об инциденте.

Однако возвращаться домой рано ужасно не хотелось и вместо привычного стац-портала девушка выбрала окружной путь в экипаже. Город остался позади и за окном медленно проплывал сельский пейзаж. Такой умиротворяющий, спокойный. Обычные люди трудились на полях, пасли скот... Как же они были далеки от всей этой запутанной, непонятной, а порой странной, если не сказать страшной дворцовой жизни. Порой она сожалела, что не родилась в постой семье, не входящей в род и находящейся под покровительством Дома. В такой, где нет магии крови. Но что есть, то есть...

Девушка очнулась от дум, когда экипаж остановился перед громадой четырех-этажного мрачного особняка — резиденции Дома Лортье. Чопорный лакей в парадной ливрее, прямой как палка, откинул сложенную подножку и открыл дверцу экипажа. Опершись на его протянутую руку, герцогиня Лортьер спустилась. Ей следовало преодолеть два десятка ступеней вверх, прежде чем окажется перед огромными воротами, в створке которых распахнута небольшая дверь. Она уже забыла, как это пользоваться обычным для человека путем и насколько угнетающим со стороны может казаться родовое гнездо Лортьеров.

В огромном сумрачном холле, чей потолок опирался на дубовые балки, неразличимые на такой высоте, ее встретил дворецкий.

— Герцогиня, — он низко поклонился.

— Эймерик, — девушка в ответ чуть склонила голову. — Дома все в порядке?

— Да, ваша светлость. Монсеньер Ноэль еще не возвращались. Мадам Миреайо еще не спускалась от себя. Его светлость с утра были не в настроении, однако теперь, когда вы вернулись...

— Я немедленно поднимусь к мужу.

Дворецкий еще раз низко поклонился, но Армель уже не обращая на него внимания, заторопилась вглубь дома.

Девушка светлым жизнерадостным пятном промелькнула по длинным коридорам и анфиладам парадных комнат, прежде чем оказалась в жилой части особняка. Под конец она даже слегка запыхалась, и лишь перед дверью глубоко вздохнула, заправила обратно в прическу выбившиеся локоны и расправила слегка измявшийся за дорогу подол платья, и только после постучала. Дверь открыл камердинер супруга и Армель вошла.

— Дорогой, я дома!

Сегодня в комнате было светло, шторы уже отдернули, и солнце заливало ее полуденным золотом. Ответа не последовало, однако ей этого было и не нужно. Главное, что Огюст услышал.

— Вот и я! — девушка прошла к огромной наполовину скрытой под балдахином кровати и уселась на край.

— Ты сегодня рано. Что-то случилось?

На кровати лежал старик, его седые волосы были аккуратно расчесаны и уложены волнами. Сам он был облачен в расшитый золотом халат и по пояс укрыт тяжелым покрывалом, поверх которого лежали морщинистые с набрякшими венами кисти, испещренные коричневыми пятнами. Девушка тут же завладела одной и прижала к щеке.

— Ты как? — в ее словах слушалась и нежность, и легкое волнение.

___________________________

Элоиза, Элоиз (фр.) — очень здоровая

Дом (с большой буквы) — союз со-кровных родственников, объединенных родовой магией. В дом могут входить несколько родов. Главенствующим является род одноименный с названием дома. В род входят до десяти семей, так же объединенных по каким-либо признакам кровной магии. Главенствующей семьей является одноименная с названием рода. Чем ярче магия крови, тем у представителя семьи больше шансов оказаться во главе дома.

Магия крови — это наследственная магия, передающаяся из поколение в поколение естественным путем при рождении, как курносый нос или карие глаза.

Титул имеют только члены правящей Домом семьи, прочие — дворяне — шевалье, монсеньеры де... и экре.

Домен — территория или мир, находящийся под управлением одноименного Дома.

Протазан — древковое оружие с широким наконечником, пригодным для колющих и режущих ударов, а также с двумя "рожками", расположенными у основания лезвия.

Комтэ (фр.) — граф. Авторское — титулы авионцев и иных иностранцев.

Со-кровник — родственники по крови. Обладают единокровным (однотипным) видом магии.

Армель (фр) — каменная принцесса.

Инес (фр) — целомудренная.

Хенни — маленькая домашняя правительница

Шелкис — дословно русалки, раса человекоподобных существ лучше всего обращающихся с водной стихией.

Корентайн (фр) — ураган, буря

1 стоун — 6,35 кг

Обер-камергер — представитель службы протокола, занимающийся вопросами прошений и аудиенций.

___________________________

И так стог сена номер два!

Часть первая. Наем для дуэлянта.

Глава 1.

В родном городе.

Сколько себя помню, Бутхар всегда был таким. Скажу даже больше, наверное, и сто лет тому назад он был таким-же. Те же улицы, переполненные сутолокой пестрой толпы, криками разносчиков и зазывал. Опасные окраины, наводненные мелкими воришками и матерыми грабителями всех мастей. Центральные площади, где степенно прохаживались разодетые в шелка богатеи и сопровождающая их охрана. Рынок, с которого несло то благовониями, то специями, а порой и конским навозом. Палатки, лавки и магазинчики, в которых можно было купить все, начиная от кизяка и заканчивая линийским бархатом и мидразкой парчой. Здесь возможно было сторговать как диковинную зверушку, так и элитного отмеченного наймита. Город-базар. Город, где все, так или иначе, подчинено торгашам и их делам. Бухтар — это город, стоящий на развилке десятка торговых путей, в котором можно было повстречать все, что твоя душа пожелает.

Раскланявшись со стражниками у ворот, я направила Пегого по главной улице, ведущей к рынку. А пока ехала, крутила головой по сторонам, разглядывая изменения, которые произошли в мое отсутствие. Но практически все осталось по-старому. Так же, как и три года назад богатые магазы толстого Фаруна призывали покупателей яркими вывесками. Лавка заклинателя Идиза по-прежнему манила к себе серебристым магическим светильником над дверью. Разве только дома обновили свою покраску, да в проулках прибавилось грязи и мусорных куч.

Главная улица тоже осталась прежней — прямая как палка, чтобы купцам было удобней волочь свои обозы прямиком к центральному рынку, мощеная брусчаткой, с ложбиной для стока воды посредине. По Главной улице я неспешно добралась до первых рыночных рядов, где расположились торговцы, скупающие грузы оптом.

По дороге никто не толкал, не мешал движению. Многие предпочитали убираться с моего пути, чтобы нечаянно не зацепить каким-нибудь баулом или коробом с товаром. Даже городские патрульные не предлагали спешиться, дабы не создавать сумятицы в отлаженном движении торговых повозок; не заставляли топать как всех остальных. Но оно и понятно, кто будет цепляться к таким как я? Оно им надо?! А вдруг я оскорблюсь неосторожным словом, да потребую к ответу? Самоубийц-то среди городской стражи нет. Лучше уж поорать на нерасторопного разносчика или извозника, чем вызвать неудовольствие нашего брата.

Однако после оптовых рядов, мне все же пришлось подать вправо, спешиться и, ведя Пегого в поводу, пройти через пару узких переулков. Конечно, мало удовольствия шлепать новехонькими замшевыми сапогами по лужам и отбросам что лежали грудами у стен, но по мне — еще хуже получить простыней по лицу. Лучше уж сапоги испачкать, чем схлопотать мокрой неизвестно где стираной тряпкой, да и стираной ли вообще. Хотя можно было и не лезть в проулки, где прачки сушили белье, но плестись обычным путем через зазывал овощных прилавков, развалы мясных лавок и рыбных рядов желания не возникало. Для меня это грозило полной потерей обоняния как минимум на день. Если запахи гнилого лука и пропащего мяса его не добьют мой нос, то ароматы протухшей рыбы сделают это наверняка. К тому же, сколько времени на это уйдет?! Да мне не раньше, чем к обеду удастся попасть к Марату.

В Бутхаре рынок устроен так, что сразу пройти в нужный ряд не получится, придется с как минимум через половину рядов пройти. Но из-за людской сутолоки, царившей здесь, сделать это удастся, только неспешно бредя по рядам. Торговцы хитрый народ, всегда заставят клиента пройти мимо привезенных товаров, чтобы каждая диковина на глаза попалась. А расчет у них один — посмотрят, и может быть в азарте, когда другие рядом торгуются, возьмут да купят. Правда местные ушлые, знают наперечет все с виду незаметные тупички и закоулки, которые как раз ведут куда надо и, срезая путь, делают его в разы короче.

Вот так и я, проулок-другой, и почти на месте; останется только проехать через торговцев камнями и украшениями. Надо сказать, что меня, в отличие от других, через ювелирную улицу с "черного хода" охрана пропустит. А сапоги, что сапоги... Можно подумать я бедствую!

Но после очередного поворота предо мной предстала особо глубокая лужа, с натекшей в нее синей краской. Она-то и заставила усомниться в правильности решения. Интересно, а разве ныне прачечные за покраску изделий, словно ткачи взялись? Или?.. Да неважно. Думать надо, как перебраться на ту сторону, а то лужа в аккурат от стены до стены и такой ширины, что не перепрыгнуть.

Я подняла голову наверх, а потом прикинула высоту луки седла. Вот зараза! Обычно высокий чистокровный жеребец из степей Медкара это здорово, но сейчас... Нет, эти тряпки как раз мне до подбородка будут, и с них еще синька капает. Хотя что-то для покрашенной ткани уж слишком бедежами взялась...

Быстрым движением бросила руки на пояс к оружию, и только после обернулась. Так и есть! Я оказалась права. Позади меня нарисовалась парочка внушительных парней с дубинами, обмотанными войлоком. Скосив глаза обратно, я так же получила подтверждения своей правоты. И с той стороны на меня вожделенно смотрели четверо: двое с точно такими же дубинами, а еще у двоих в руках поблескивали неплохие ножи. Значится, ребятки сбились в шайку...

Ты смотри, а недурственно придумали!.. А что? Местечко удобное, многие посланцы, что торопятся к ювелирам и при этом не желают огибать все положенные ряды, обязательно захотят срезать путь. А тут, как их не ждать?!

Эх, ребятки, ребятки... Ну и дурни же вы! Прознают побрякушечники, что кто-то на их работников нацелился, и все — отбегались. Скинутся, купят троих-четверых "атакующих" у Марата или Армана, и одного "ищущего" — у Орны, да возьмут нужную бумагу в диване у городского главы... А после проживете вы не более четырех суток, даже если закопаетесь поглубже в самые трущобы, где последние босяки обитают, и перестанете выходить на дело.

1234567

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓