Нет жизни без тебя. Часть 2.

Девушка оглянулась, поразив харугва каким-то потерянным, беспомощным взглядом.

— Он сам сгорает в том же пламени, что и твои поклонники.

Ариана вынуждена была снова отвернуться, чтобы скрыть предательский румянец, который ощутила на своих щеках, и стиснуть зубы. "Сгорает, как же... ", — девушка испытала почти физическую боль в груди, вспомнив слова Эрвина: "Я должен просить прощение у тебя не за поцелуй, а за то, что возможно неоправданно обнадежил маленькую адептку. Прости меня. И... больше подобное не повторится, я обещаю".

— А знаешь, — нарочито весело вдруг произнесла девушка и повернулась снова к аграву, пряча за улыбкой свою душевную рану, — это могло бы быть забавно, будь это правдой.

— То есть считаешь, что я ошибаюсь на его счет? — Ирштван поднялся и тоже подошел к окну, отодвинув занавеску, устремил взгляд на сгущающиеся сумерки.

— Я считаю, что это не твое дело — к кому и каким пламенем сгорает магистр сэн Магривус. Меня же больше волнует проблема, которую может создать исин-гард. Если ты можешь помочь, так и скажи... а если нет, — пожала плечами, пытаясь не выглядеть взволнованной словами харугва, — что ж, сама как-нибудь решу тогда, что мне делать.

Ирштван молчал некоторое время, пристально разглядывая внешне невозмутимое выражение лица сэс-магини, но один взгляд, который успел заметить, взгляд маленькой, одинокой девочки, полоснувший его по сердцу словно ножом, всколыхнул в нем снова ту же боль, что и давешняя крамольная мысль о "сестре-близнеце". "Да что со мною такое? У меня не было никогда сестры! Какого дохлого герзулла?!"

— Так, отставить самостоятельность. Ты наворотишь сейчас чего-нибудь этакое... не расхлебаю потом. Значит, у нас есть два дня, верно? С утра после завтрака пойдем прогуляемся в город, тебе неплохо бы проветриться, а мне... мне же нужно будет кое-кого посетить в одной лавке. Ребят берем с собой, — обратил он внимание на готовящееся возражение со стороны девушки, — и никаких возражений. Вечером решение будет. Гарантирую.

Закрыв ладошкой губы, с которых едва не сорвались слова возмущения об избранном харугвом тоне, этаком покровительски-командирском, Ариана вздохнула и кивнула.

— Ну и молодцом. Все, сейчас спать, никуда не выходить. Даже если Фелисита позовет. Поняла?

— А... п-почему?

— Потому. Друзья у меня неадекватные. Вот почему. Ты удивительно легко собираешь вокруг себя самых беспокойных поклонников, Ари. Так же нельзя, — покачал он головой, пряча за насупленными бровями, разбирающее его ехидство. — Оставь же и другим девушкам немного радости. Меня вот к рукам уже прибрала, что ни одна девушка не подойдет.

— Что? Да ты же сам условие это выставил!

— Конечно, я же еще в своем уме. Понимаю, что окажись я без присмотра, как порвут на сувениры. А так все знают, что я при тебе, вроде бы, а ты у нас кто? Правильно, сэс-магиня, третьекурсница с боевым уклоном. Еще зарядишь промеж глаз... или досрочно упокоишь. Хотя... и поднять умертвие тоже теперь сможешь. Но это все лирика, о которой никто, кроме узкого круга лиц не знает. Так что, как мне думается, имеют прекрасные девы вполне оправданные опасения.

— Довольно ёрничать, — поморщилась Ариана, складывая руки под грудью. — Совести у тебя нет.

— Агравы, дорогая, не обременены такими рудиментарными чувствами, как совесть.

Недоверчиво покачав головой, "блондинка" Ари взмахнула рукой в сторону двери.

— Паяц. Иди уже. Спать хочу.

— К вашим услугам, сэс-магиня, — резко стукнув каблуками друг о дружку и тряхнув непокорной челкой, харугв направился к дверям, возле которой чуть задержался и напоследок добавил, бросив последний взгляд на хрупкую девушку у окна. — И все же мне не дают покоя ваши взаимоотношения с магистром. Но мы еще об этом поговорим. Позже.

Ариана поджала только губы и резко отвернулась от харугва, не провожая его взглядом, и расслышав звук закрывшейся за спиной двери, прислонилась разгоряченным лбом к прохладному стеклу, мысленно простонав: "И мне тоже... мне тоже они не дают покоя".

Как ни странно, но Ариана уснула мгновенно, стоило только прилечь на кровать, укрыться теплым одеялом и закрыть глаза. Причем Фелисита, пребывающая в более приподнятом настроении после общения со Стимом, первая заявила, что им, молодым и красивым девушкам, необходимо выспаться как следует, чтобы с утра поразить окружающих лучистым взором и отличным цветом лица. И даже полусонное бормотание подруги на тему нарядов для выхода в город, уже не столь трогало нервные струны, сколь убаюкивало.

А во сне явилась та, кто пела колыбельные перед сном, кто целовала синяки и ссадины, кто крепко сжимала в объятиях и шептала: "Люблю, вас, мои сладкие, вы мои рыбки и зайчики, вы мои счастливые лучики... люблю больше жизни". И запах ванили с корицей, которыми пахли ее булочки, и аромат ее духов, и даже шелест страниц книжки со сказками; треск огня в домашнем очаге, и даже высокий торт с шестью свечками, и просьба задуть их, произнесенная нежным женским голосом и вторящим ему мягким мужским баритоном... голоса, такие родные, близкие, и смех брата и звон бокалов, а потом... Потом стало темно, холодно и страшно. Маленькая девочка погрузилась во мрак, шепчущий, угрожающий и заманивающий неимоверной силой, безмерным могуществом. Разве в этом нуждается ребенок? Разве есть на свете что-то важнее маминого тепла и любви, силы чувства и надежного отцовского плеча? И как, оказывается, было хрупко семейное счастье.

"Не подчиняешься? Нет!" И не стало папы.

"Не покоряешься? Нет". И не стало мамы и бабушки.

Страшное время снилось так, словно было все вчера. Тьма и боль, и полгода слепоты... Разве маленькой девочке можно объяснить, отчего выгорает полностью магический дар? Отчего исчезают ее близкие и родные люди? Но есть надежда, якорь в бескрайнем море безумия и боли, горестей и печалей — твой верный соратник по играм, тот, кто поймет без слов и будет скорбеть с тобой в унисон, кто станет твоим поводырем и надежной опорой. Если не осталось иной радости, как взять его за руку и довериться, зная, что не позволит упасть, запнувшись о невидимый тебе порог, или удариться о ветку, что не смогла бы увидеть своими ослепшими глазами.

И вот однажды просыпаешься, зовешь его, зовешь... бегут к тебе другие, но не он, не твое отражение души. А ты кричишь, кричишь!! Верни его! Верни!!

* * *

Ариана проснулась от собственного придушенного крика, словно голос сорвался и сил уже нет издавать громкие звуки. Подорвалась, тяжело дыша, ошалелым взглядом глядя перед собою, а перед глазами скачут воспоминания, что были запрятаны глубоко внутри, как лопающиеся мыльные пузыри. Закрыла ладонями лицо, и простонала: "За чтооо?"

Когда нашла в себе силы сказать, что это всего лишь сон, только сон, поняла, что в спальне одна. Огляделась, и расслышала звук льющейся воды в ванной. Понятно, Фели душ принимает. Надо успокоиться, нельзя с утра раскисать!

Поднялась, чуть пошатываясь, прошла к окну и отодвинула занавеску. На улице был дождь. И даже не дождь, там, снаружи, свирепствовала настоящая стихия — ливень и сильный, порывистый ветер. Хмурые, стальные тучи закрыли собою утреннее небо, затолкав светило в дальний и темный чулан. "Вот и погуляли", — невольно хмыкнула девушка, и повернулась на звук открывающейся двери. Фелисита выпорхнула в одном банном полотенце, встряхивая пальцами рыжие мокрые кудри.

Пробубнив пожелание доброго утра, Ариана поспешила занять ванную комнату, предпочитая делать вид, что не заметила вопросительный взгляд подруги. Не было никакого желания объясняться, отчего у заспанной блондинки красные глаза и распухший нос, словно из-за слез.

Умывшись, и совершив утренние гигиенические процедуры, Ариана задержалась у зеркала над умывальником. Прищурившись, разглядывала свое новое лицо и хмурилась. Оно ей не нравилось. Вот ни капельки. Какой в нем смысл, в этом преображении? Если Мэрдок и так узнает ее. Надо что-то более действенное придумать. Надеяться на Эрвина конечно хорошо, приятно, когда за тебя есть кому проблему решить, но все же надо приложить и собственные усилия. Поэтому вместо прогулок по городу следует посетить магическую библиотеку, да поискать информацию о свойствах серебряных капель, приобретенных ею на последней ярмарке.

Окончательно решив, как с пользой потратить выходной, Ари быстро заплела косу, завернула ее в ракушку и закрепила на затылке шпильками. Вернулась в спальню, не обращая внимания на притихшую соседку по комнате, выбрала из шкафа простое в крое темно-синее платье, застегивающееся спереди на маленькие пуговки, поправила белоснежные манжеты и воротничок, и уже надев туфли на низком каблуке, повернулась к Фелисите и обомлела.

Та хлюпала носом, обиженно вытирая глаза уже почти мокрым платочком, и кривила губы, глядя на подругу.

— Фели, что случилось? — спохватилась сэс-магиня и быстро подбежала к рыдающей.

— Что... ты еще спрашиваешь? — махнула рукой рыжеволосая девушка в сторону окна, и горестно выпалила. — Эти стихийники совсем обнаглели! У меня сегодня намечался самый веселый день в моей жизни, можно сказать свидание намечалось, а теперь что? Ничего не буууудееет...

Она громко высморкалась в платок, и горестно всхлипнула.

— А причем тут стихийники?

— Как причем? У них по расписанию каждый первый выходной практикум... вот и измываются над остальными. В прошлый раз был снег, все цветы в клумбах подохли, пришлось травников привлекать из универсалов. Ага, ректор устроил разнос этим неучам, заставил погоду всю неделю выправлять... а теперь опять! Ливень с ураганом?! Это он специально... я знаю! Не может мне простить, что отказала... Ой, Ари, слушай, — и слезы вдруг чудесным образом испарились с глаз Фелиситы, которая схватила неожиданно подругу за руку и заставила усесться рядом с собой на кровать. — Я же тебе не рассказывала, что было после приема, который устраивался в Асториуме для новичков агравов. Ты куда-то подевалась, а потом вообще я узнала, что ты уехала навестить больного дедушку...

— Я ничего не поняла, если честно, — смешно сморщив нос, Ариана добилась от подруги подобие улыбки.

— Сейчас расскажу.

— Постой... может, ты себя в нормальный вид приведешь, да по дороге в столовую расскажешь. Я так есть хочу.

— Я быстро. Сиди тут. Не исчезай.

И Фели сорвалась в сторону ванны, а вскоре девушки уже покинули свою комнату и отправились в столовую. На завтраках в выходные дни адептов обычно баловали пудингами с ягодным джемом, или медовыми коржами с марципановой крошкой, и обязательно кофейно-сливочным напитком, что, собственно, заставляло торопиться в надежде успеть и не позволить самым ретивым стащить последний кусочек сладостей.

Из быстрого рассказа, скомканного из-за излишней эмоциональности рассказчицы, Ариана выяснила, что за Фелиситой решил приударить один из магов-боевиков с параллельного курса, причем основной стихией этого молодого человека оказалась водная стихия. Поначалу станцевав пару танцев и выслушав море комплиментов, девушке понравился молодой человек, но вот когда тот позвал ее в оранжерею, показать редкое растение, что завезли агравы, выяснилось, ему всего лишь нужно было для чего-то отвлечь рыженькую сэс-магиню от подруги. Но больше всего подругу возмутило, что этот наглец полез с объятиями и поцелуями, как только они оказались за дверями оранжереи. Оказывается, в тот вечер выручил Фелиситу из сложной ситуации, когда едва ли не силой заставляют принимать знаки внимания, ни кто иной, как Стим.

— Фелисита, милая, прости меня, — Ариана готова была себя стукнуть, когда поняла, что так и не удосужилась за последнее время поговорить с подругой по душам, и оправдывать свою холодность собственными проблемами и трудностями было непростительно эгоистично. — Я... я должна была сама расспросить тебя... прости, что была к тебе не внимательна.

— Ой, да ладно, я же вижу, ты, как вернулась, сама на себя не похожа. Хех, и в прямом и в переносном смысле, — прыснула девушка, косясь на расстроенную блондинку, которая входила с нею под руку в столовую. — Ой, а тут и Стим уже с ребятами... смотри, они нам машут. И место заняли?!

Девушки прямой наводкой промаршировали через весь зал, и уже на подходе к намеченному столику, ошарашено переглянулись, когда заметили, что за столом рядом со Стимом, Фраем и Алишей сидели те, кого совсем не ожидали увидеть за завтраком.

Харугв поднялся с места и Фрай, как по команде, освободил проход, замерев в сторонке. Второй аграв медленно, с блеском довольства в глазах, поднялся и тоже немного сдвинулся на скамье, освободив соседнее место рядом с собой. Ариана мысленно ругнулась, сощуренными от возмущения глазами прожигая дырку на лице Ирштвана. Зачем? Ну, зачем он притащил на завтрак в узком дружеском кругу своего друга. А говорил, что у него эти самые друзья "не адекватные".

— Позвольте представить, — невозмутимо произнес харугв, игнорируя флюиды возмущения от Арианы, впивающиеся острыми коготками, — мой друг и ныне ваш однокурсник, ишим Хазрад Ош Румарэ.

— Ой, а на приеме это вы были, да? — выпалила Фелисита, узнав второго аграва с торжественного бала, на которого все адептки глазели не меньше, чем на харугва.

— А почему наш однокурсник? — осмелел и Стим, и пододвинулся, освободив место для рыжеволосой подруги.

— Так решило руководство академии, у вас сильная группа... — ответил Ирштван, и поправ надежду друга на приятное соседство с блондинкой, занял место рядом с Хазрадом, добавив чуть иронично. — Ари, может все же присядешь?

Девушка не сдвинулась с места, продолжая буравить одного не в меру самонадеянного харугва, и пожав плечами в излюбленном жесте, коротко ответила:

— Извини... Но я вообще-то завтрак еще не выбрала.

Развернулась и отошла к стойкам с расставленными тарелками, чашками, чайничками и сложенными горками на больших подносах кексами и ватрушками. Тянула специально время, прохаживаясь с подносом вдоль стоек с угощениями, и думала, как бы быстрее сбежать с этого странного завтрака с не менее странным дополнением в виде высокого, широкоплечего и довольно опасного на вид незнакомого аграва.

Украдкой кинула взгляд в сторону стола. И, судя по тому, что она видела, за ним шел занимательный разговор, причем со стороны друзей было больше любопытства, а вот два блондина, выделяющиеся на фоне собеседников не только более мощным телосложением, но и какой-то тяжелой, давящей аурой, отвечали на вопросы с некой долей превосходства и... "Хм, надо же, да их похоже забавляет тот щенячий восторг, которым так и блещут наши парни".

Возвращаясь к столу, удивленно вскинула брови, когда сидевший с краю скамьи ишим Хазрад вдруг подорвался и перехватил у нее заставленный едой поднос, сопроводив сие резвое действие немного хриплым и почти интимным голосом, практически нашептав на ушко:

— Такой хрупкой девушке не пристало носить тяжести, я готов сам ее носить на руках.

Девушка с платиновыми волосами и невероятно синими глазами только шарахнулась в сторону, вызвав у Хазрада досаду и некоторое недоумение — отчего, в отличие от той же малышки Алиши, смотревшей на него как на идола, эта хрупкая блондинка игнорирует и даже избегает его внимания?