10. Come On, Come On

Отоко не мог разобрать метод тренировок, принятый Винсентом. Мужчина заставлял его бегать, прыгать, поднимать тяжести и прочими способами развивать мускулатуру. Но вместе с тем зачем-то сажал в искусственный пруд, вырытый за домом, и там заставлял долго не дышать, почти утопив пару раз. А еще был тренажер, называемый Учики дыбой — устройство из двух столбов и четырех веревок, которыми юношу привязывали. Затем лебедкой веревки натягивались до такой степени, что бедный парень выл от боли в вырываемых конечностях. Присутствовали и другие странноватые упражнения вроде занятий с мечами, которые Винсент страстно любил. Занятия заключались в том, что тренер брал деревянный муляж-боккен и колотил молодого человека изо всех сил.

Каждый раз, измученный и бессильный, Учики вваливался в электричку и неподвижно сидел на месте до самой конечной станции. На следующее утро ему предстоял очередной медосмотр в академии, очередной укол каких-то препаратов. Рутина, совмещенная с получением среднего образования. Оказалось, что в Европе юноше оставался всего один год до окончания школы. После придется перейти в подшефный "CDM" ВУЗ или спецучилище. И почему-то Учики подозревал, что более вероятен второй вариант. В конце концов, Ватанабэ сразу объяснил, что обратной дороги нет. Боевой Наследник автоматически попадает под плотный контроль хозяев, и место ему уготовано заранее. Что ж, такова была цена, И Отоко готов был ее платить. Вдобавок, не приходилось, как в Японии, беспокоиться о найме на работу.

Наконец, поезд принялся замедляться и вскоре остановился у перрона того самого вокзала, на который Учики впервые пришел с Сэмом. Толстяк появлялся иногда в доме Винсента, с которым, похоже, немного дружил. А вот рыжего Акселя юноша больше в окрестностях не видел. Хотя и гремел иногда неподалеку чей-то мотоцикл, возле дома супруг Мони не показывался.

Отоко, устало передвигавший ноги, выбрался из вагона. И почти сразу в свете зажегшихся вечерних фонарей увидел две тонкие фигуры, как обычно встречавшие его. Маки, верный немногословный сосед, плотнее запахнул воротник короткого плаща, который носил и осенью, и зимой. В самый первый день он, наверное, предупрежденный Ватанабэ, встретил чуть живого Отоко с поезда и помог доплестись до общежития. Сейчас Учики уже не нуждался в поддержке, но Макинтайр почему-то продолжал встречать его. А вместе с ним на вокзал повадилась ходить и Кимико Инори, та самая девушка, в которую жертва тренировок был безмолвно влюблен. Облаченная в изящную белую зимнюю курочку и высокие теплые сапожки, она помахала Учики рукой. Легкий снежок, начавший ненавязчиво падать с неба на днях, подобно драгоценному украшению оседал на длинных девичьих волосах, черных, как смоль.

Почему она приходила? Он не знал. Но возражать не подумал бы даже в припадке шизофрении.

— Чики-кун, — радостно позвала его Инори ласковой дружеской кличкой. — Мы здесь!

— Привет, — тихо поздоровался он, медленно плетясь в сторону друзей.

— Снова изнеможение? — поинтересовался Маки, поправив очки, и смахнул опавшую на стекло снежинку. Сосед ходил с непокрытой головой, но, в отличие от Инори, ему снег в волосах не шел совершенно.

— Да нет, — подойдя, Отоко остановился и прислушался к себе. — Сегодня совсем не тяжело.

— Это радует, — сказал Маки. Он почему-то никогда не глядел в сторону Кимико, словно не желая лишний раз ее замечать. Девушка видела это ненавязчивое игнорирование и сперва немножко дулась. Но мягкий дружелюбный характер брал свое, и вскоре она попросту перестала обращать внимания на эту странность в поведении молодого человека. — Как минимум, укрепление твоего тела результативно внутренне.

— Э... В смысле? — так бывало иногда. Учики случалось запутаться в словах европейского товарища и не понять, что тот хотел сказать.

— Внешне твоя мышечная масса почти не растет, — невозмутимо пояснил Маки. — Как у большинства японцев.

— Правда? — удивленно спросила Инори.

— За редким исключением, — кивнул молодой человек в очках.

— Кхм... — несколько придавленный этим разговором, Учики поспешил закрыть тему. — Пойдем?

— Пожалуй, — согласился Маки. — Юноши и девушки нашего возраста в это время суток с наибольшей долей вероятности могут стать жертвами сексуального насилия. Лучше покинуть улицы.

— Кхм... — теперь уже Кимико казалась придавленной. — И правда, пойдем.

В тускловатом свете фонарей троица двинулась к выходу с перрона. Окончательно закатившееся солнце оставило на горизонте тонкую розовую полоску, в которую хищно впивались крыши высоток. Воздух был свеж и прохладен, каждым глотком успокаивая натруженное тело. Учики прибавил шагу, хотя спутники и не торопились, подстраиваясь под него.

— Чики-кун... — позвала Инори. Смущенно, как обычно, разворачиваясь к девушке, Отоко вдруг ощутил нечто странное. Она тоже смущалась. Такое с вечно радостной и открытой Кимико бывало редко.

— Что такое? — спросил он.

— Ты... голодный? — наверняка это плохое вечернее освещение сыграло с ним шутку. Не могла же Инори на самом деле покраснеть.

— Ну... — он прислушался к свирепому рыку, в который уже давно переросло голодное урчание в животе. — Вообще, да.

— Тогда... — медленно протянула девушка. — Ты не будешь против, если я вас с Маки-саном скормлю что-нибудь? А то я тут приготовила...

— А? — казалось, он ослышался. Инори хочет его накормить? Инори? Его? Тем, что сама приготовила?!

— Просто... — нет, определенно, дело было не в освещении. Она и правда заливалась румянцем. — Ну, не пропадать же. Мы с девочками-соседками столько не съедим...

— А... — только и ответил он. — Э... Я с удовольствием.

— Правда? — девушка просияла. — Здорово. Маки-сан, а ты?

— Отказываться было бы в высшей степени нелогично, — отвечал Макинтайр, размеренно и собранно шагая по другое плечо от Учики.

— Вот и отлично! — окончательно возрадовалась Кимико. — Тогда идем!

Два юноши и девушка шли рядом по заснеженной темной улице. И один из них, еще недавно с трудом ворочавшийся в удобном кресле поезда, торопился как никогда. Какая, ко всем чертям, усталость? Какое утомление? Учики Отоко было хорошо.

Приближалось Рождество.