"В поисках легенды"

Мечник не лгал, рассказывая о себе. Он действительно предпочитал иметь дело с парнями, нежели с девушками. Кроме уже упомянутых причин, это позволяло не сдерживать свой темперамент, напор которого не выдерживали нежные барышни, а ранить или причинять боль Эш категорически не любил. Не по доброте душевной, как сказал бы он сам, а во избежание проблем и претензий. Желающих было много, от воздержания мечник не страдал никогда, пользуясь бешеной популярностью, которая его и сгубила. Но еще не все было потеряно.

Руки мечника щедро украшали мозоли не только от оружия, но и от лопаты, вил и прочих ранее даже не виданных им инструментов. Неожиданностью для него самого было то, что это как будто и не беспокоило его, благородного, непривычного к подобному труду и обращению. Майрас гонял его в хвост и в гриву, совершенно распоясавшись после того, как открыл свой настоящий облик. Хозяйственные работы сменялись тренировками и лекциями по магии, не оставляя ни минуты на отдых. Только в постели Эш, скрипя зубами, вспоминал о своих поисках и сжимал кулаки от бессильной злости. Кто, кто научил Майраса всем этим премудростям? Если легенда не лжет, то... Но где же он тогда ее прячет?

Если Эш не ошибался, то со времени начала его ученичества, миновал месяц. Уроки стали серьезнее, юноша освоил даже несколько "проникающих", как их называл Майрас, заклинаний, научился усиливать свои огненные шары с помощью магии воздуха, а так же даже освоил одно простенькое водно-воздушное заклинания, заставив воду в плошке покрыться коркой льда. Кроме того, ежедневные схватки на мечах стали приятной традицией, доставляющей массу удовольствия обоим. Вход, кроме оружия, шли все накопленные знания, маг же обязался использовать только то, чему он уже успел научить Эша, чтобы бой был честным.

Йордан поймал себя на мысли, что начинает восхищаться своим наставником. Тот был умен, образован, виртуозно владел оружием, что Эш, как воин, особенно уважал, и красив настоящей мужской красотой. Скользящая грация, с которой он двигался, придавала его далеко не хрупкому телу утонченность и изящество, которому можно было только позавидовать, а в серых глазах иногда мелькало что-то настолько чуждое человеческой природе, что мечнику становилось не по себе. Он завораживал, притягивал внимание, зачаровывал... "Какого беса он живет в такой глуши?" — с какой-то ожесточенностью размышлял Эш, выводя Маску на пастбище, — "Жил бы в столице — был бы самым завидным мужиком... после меня, конечно". Почему-то мысль о возможной популярности Майраса только ухудшила его настроение, вызвав глухое и непонятное раздражение. "Интересно, а когда у него последний раз была женщина? И интересуется ли...", — Йордан помотал головой, обрывая неуместную мысль, которая, к тому же, вызывала нежелательные реакции в его организме. Словно подслушав его думы, рядом материализовался маг с мечом в руках. Эш вздохнул и поднялся на ноги. Пришло время тренировки.

Майрас едва не поскользнулся на тонкой корке льда, расстеленного ему под ноги крайне довольным собой парнем. Маг одобрительно ухмыльнулся, сверкнул глазами, а затем ушел в сторону. Эш развернулся вслед за ним, и в этот момент пальцы обожгло, а меч вывернулся из его рук, внезапно став скользким. Потрясенно глядя на вмиг обледеневшую рукоять, мечник лишь в последний момент заметил атаку, но успел пригнуться и поднырнуть под разящий клинок. Каким-то чудом ему удалось перехватить запястья мага и, с силой потянув вниз, заставить его опустить тяжелый меч. А затем врезал ногой в живот. Они потеряли равновесие и покатились по траве, потеряв по дороге клинок, но так и не расцепив друг на друге мертвой хватки. Майрас был тяжелее, так что Эш вскоре оказался под ним, притиснутый к земле спиной, с крепко зажатыми стальным захватом руками. Оба расхохотались над неожиданным финалом боя, перешедшего в банальную потасовку, а затем Йордан замер, осознав совершенно однозначную реакцию собственного тела на слишком близкое присутствие мага. В воздухе повисла потрясенная пауза, Эш почувствовал, как щеки полыхнули огнем, отдававшимся постыдным жаром внизу живота, а Майрас, от которого не укрылось происходящее, смотрел на него распахнутыми от удивления глазами.

— П-п-пусти... — охрипшим голосом выдавил из себя Эш, рванувшись из удерживающих его рук. Маг подался назад, и мечник, сильно толкнув его в грудь и подскочив на ноги, бросился в лес.

Остановиться он смог только у оврага, да так и рухнул на землю рядом с ручьем, приходя в себя. Затем, уже чуть успокоившись, перевернулся на спину, заложив руки за голову и прикрыв глаза. Тело перестала бить крупная дрожь, дыхание выравнивалось, но на душе было поганее некуда, и не потому, что он так явственно обнаружил свое желание перед другим мужчиной. Это как раз смущало меньше всего. Гораздо хуже было удивление и ирония в серых насмешливых глазах, оказавшихся вдруг так невозможно близко и, одновременно, слишком далеко. "А что он хочет?!" — билась в голове возмущенная мысль, — "После такого воздержания на кого угодно встанет, так что ничего удивительного...". Эш раздраженно мотнул головой и, сорвав травинку, зажал ее между зубами. Врать себе было глупо: "кто угодно" тут совершенно ни при чем. Хотелось вполне себе конкретную сероглазую язвительную сволочь, и так хотелось, что впору было прямо сейчас лезть в ледяную воду ручья. Что он и решил сделать.

Провалявшись в овраге до темноты, Йордан нехотя двинулся к дому, рассчитывая, что проклятый маг уже спит, и все объяснения, если они потребуются, придется давать уже утром. В доме было уже совсем темно, Эш запнулся о порог, приглушенно выругавшись, а затем начал осторожно продвигаться к лестнице на второй этаж, где была его комната. Темнота как будто бы стала еще гуще, а за спиной колыхнулся воздух, выдавая чужое присутствие. Йордан резко развернулся, вскинув руки, которые тут же попали в стальные тиски. Его дернули вперед, перехватывая за плечи и прижимая к чужому, так знакомо пахнущему телу. Сами по себе его ладони легли на спину мага, уже отыскавшему в темноте его губы.

Все походило на сон, настолько было нереально. Эш не видел ничего, весь мир для него состоял из звуков и прикосновений, горячих губ и сильных рук, освобождающих его от одежды. Слух и осязание обострились до предела, заставляя тело реагировать на любые мелочи. Руки жили своей жизнью, тоже сдергивая с мага совершенно лишнюю одежду, стараясь прикоснуться к каждому участку обнажаемой кожи. "Это сон, великие силы, это просто сон!" Над ухом раздался тихий смешок, и знакомый голос с неподражаемой издевкой произнес:

— И часто тебе снятся такие сны?

— Я что, произнес это вслух?

И снова в ответ лишь смех, заглушенный поцелуем. Да все что угодно: сон, бред воспаленного сознания, лишь бы оно продолжалось. Его осторожно уложили на пол, прямо на ворох снятой одежды, не прекращая целовать. По телу заскользили руки, пройдясь по бокам, бедрам, и снова вверх по животу, заставляя стонать от нетерпения, выдыхая в требовательные губы, терзающие его рот. Хотелось быстрее, грубее, напористее, так, как требовал взрывной темперамент, оставив неспешные и размеренные ласки на потом. Его поняли. Перевернули на живот, заставляя упереться руками в пол и раздвинуть ноги. От неожиданности он попытался вырваться, непривычный к подобной роли, и замер, услышав над ухом сбивчивый шепот без капли насмешки:

— Скажи, и я остановлюсь.

— Только попробуй, — сквозь зубы процедил мечник, — только посмей остановиться, и я убью тебя.

Тепло позади него исчезло, и Эш уже готов был начать претворять свою угрозу в действие, как по комнате разлился запах масла, которое маг выжимал из каких-то специальных растений, в изобилии растущих в округе. Ягодиц коснулось что-то холодное и скользкое, вторая рука легла на живот, придерживая, когда внутрь его тела скользнул один палец. Мир, и без того ограниченный чернотой, сузился до невозможности, отринув все остальные ощущения, кроме ласкающих его рук и губ, выписывающих замысловатые узоры на спине, покрывая ее поцелуями и укусами. А потом была боль, такая сладкая, пьянящая куда сильнее самого забористого вина, что хотелось, чтобы она не заканчивалась, так и оставаясь фоном для нахлынувшего наслаждения. Все, что он искал столько времени в плотских утехах, щедро дарилось ему сейчас, когда, снова перевернув его на спину, такой же сильный партнер входил в его тело. И можно было не сдерживаться, до синяков впиваясь в чужие плечи пальцами, до крови прикусывая припухшие губы, слыша в ответ не вскрики боли, а возбужденное утробное рычание. И это было так хорошо, что темнота раскололась, явив на миг сияющие серые глаза, а потом снова сгустилась, гася свет и сознание.

Часть 4

Утром, проснувшись в своей комнате один, Эш долго не мог прийти в себя, пытаясь понять, было ли ночное безумство явью или сном. Тело весомо свидетельствовало в пользу первой версии — во сне себе столько синяков и засосов не наставишь. Тем более в таких местах, куда физически сам не дотянешься. Оставался один насущный вопрос: и что теперь? Ответ на него следовало давать не одному, а для этого надо было выбираться из постели и разыскивать мага.

Тот обнаружился на крыльце, сосредоточенно чистящий свой меч, и совершенно не обратил внимания на опустившегося рядом Эша. Тот некоторое время искоса поглядывал на погруженного в свое занятие мага, а затем поднялся, толкнув коленом в плечо.

— Пошли.

Его собственный меч лежал тут же рядом. Йордан быстро подхватил его и развернулся к приближающемуся Майрасу, принимая стойку. Похоже, лучше всего приходить к пониманию у них получается сражаясь. Дважды этот фокус провернул маг, теперь пришла его очередь. Клинки сшиблись, сверкая на солнце и наполняя воздух звоном. Досада и ярость придали сил, и Эш навалился всем телом, прижимая меч мага к земле, вынуждая его податься вперед, ближе...

— Почему ты оставил меня одного? — выдохнул он почти в самое лицо отшельника. Тот отшатнулся назад, освобождая оружие и обходя мечника с бока. Эш парировал удар.

— Жалеешь? — голос почти срывался на шипение, но Йордану было уже плевать. Его злило, заводило, выбешивало это равнодушие, взирающее из серых глаз.

— Ты дурак? — Майрас, изловчившись, ногой ударил по его запястьям, заставляя со стоном опустить меч. — О чем ты вообще говоришь?

Эш замер. Не могло же ему в самом деле присниться все это? Обжигающая чернота, сводящие с ума прикосновения... слишком жестокая шутка. Маг усмехнулся, наблюдая, как лицо мечника поочередно приобретает все цвета радуги, и воткнул меч в землю, опираясь на него.

— А что я должен был сделать? — вполголоса спросил он. — Я же не знал, как ты отреагируешь с утра на все это. Вот и решил предоставить тебе выбор.

— Какой выбор? — ошеломленно переспросил Эш, во все глаза глядя на мага.

— Реши для себя, чего ты хочешь. Если развлечения на одну ночь, то считай все, что случилось, сном, мороком. Это несложно, даже сейчас ты сомневаешься, а было ли это. Если тебя интересует что-то большее, — маг усмехнулся и поднял оружие, — тебе придется потрудиться, мальчик.

— Уж не сомневайся, старик, — в тон ему ухмыльнулся Эш, вставая в стойку. — Мы продолжаем!

Только к чему это относилось: к схватке или ...? "А ведь я испугался", — мелькнула в голове мысль. — "По-настоящему испугался, что он просто выкинет меня теперь из своей, образно говоря, постели. Он ведь не давал обещаний, ты сам знал, на что идешь. Ничего не напоминает, Эш? И отчего так важно знать ответ..." Меч отброшен в сторону, а сам Эш так стремительно шагнул к магу, что тот едва успел отвести оружие, чтобы его не поранить. Пальцами стиснул ворот рубахи, притягивая темноволосую голову вниз, и впиваясь в его губы всего лишь на одно крохотное, бесконечно долгое мгновение. А затем его сгребли в охапку и повалили на землю.

— Сейчас день, светит солнце и уже не удастся притвориться, что это сон, — отчетливо произнес Майрас, нависая над мечником. Тот презрительно фыркнул.

— Мы с тобой мастера притворства, не привыкать. Но я не хочу притворяться.

"Да, поединки действительно помогают понять друг друга", — улыбаясь, подумал Эш, когда чужие пальцы нетерпеливо стали развязывать его пояс и распускать шнуровки.

Если Йордан и рассчитывал на какие-либо поблажки, то он жестоко ошибся — гонять его стали еще больше. А если учесть, что дневные нагрузки дополнились нагрузками ночными, то неудивительно, что мечник зевал на ходу и нахально пытался уснуть в любом укромном месте. Как Майрасу при всем при этом удавалось выглядеть свежим и отдохнувшим, он не знал и дико завидовал магу.

Маска паслась на лужайке, не спеша пожевывая траву, а Эш лежал в тени, отсутствующим взглядом следя за лошадью. По возвращению домой его ждал урок магии земли, а сил не было категорически, поэтому он всячески оттягивал неизбежное, наслаждаясь минутами покоя. Мечник уже изрядно повысил свой уровень мастерства, надо было отдать должное и его природным способностям, и живому уму, схватывающему на лету, и таланту Майраса, который был великолепным учителем. Все же, приходится признать, что, не смотря на то, что книгу он так и не нашел, решение прийти сюда было единственно верным. Только вот как быть с тоской по привычной жизни, многолюдным городам и трактам, воинской службе? Нет, с Майрасом было хорошо, очень хорошо, наверное ни к кому другому Эш не питал столь сильных чувств. Он был учителем, другом, любовником... но, Йордан не привык жить такой жизнью. Молодость и деятельная натура требовали большего. Гораздо большего. Да и обещание следовало выполнить.

Солнечный свет заливал всю поляну, щедро одаривая и деревья, и траву, и Маску, помахивающую ушами, отгоняя каких-то насекомых. Тени, блики — все смешивалось перед рассеянным взглядом мечника, лениво пожевывающего травинку, которой он внезапно чуть не подавился. От расслабленности и апатии не осталось и следа, быстрым шагом он подошел к лошади, внимательно оглядывая ее. Морок, великие силы, это же морок! Закрыв глаза, Эш очень аккуратно, как учил его маг, потянулся к дару. Магия воздуха уже давалась ему достаточно хорошо, но вот вода, с помощью которой удавались такие фокусы... Контроль, главное контроль и точность. Лишь посмотреть, не снимать чары, ни в коем случае не повредить. Есть! Йордан чуть не заорал от радости. Книга, та самая "Саэ Фиен", древнейшая рукопись, составленная великими магами, хранящая самые важные секреты и заклинания. Легенда не врала, книга существовала, и темный маг действительно был ее хранителем!

Эш открыл глаза, разглядывая лошадь, которая так же спокойно щипал траву. Какая изумительная обманка! Майрас настоящий мастер. Мечник сел на траву и задумался. Великая сила, великая власть сама шла в руки. То, о чем он мечтал, чего так жаждал — вот, прямо тут, на расстоянии ладони, просто протяни руку и возьми. Но он медлил, прокручивая в памяти события последних дней. Майрас ни разу не обмолвился о книге, более того, когда Эш спросил о легенде, только рассмеялся и велел прекратить верить в сказки. Сколько мечник не приставал с расспросами, просьбами, угрозами, маг только отшучивался, а потом просто отказался разговаривать на эту тему, очень разозлившись и впервые наорав на него не в шутку. То же самое произошло, когда Йордан спросил что-то касающееся некромантии. Нет, на общие вопросы Майрас отвечал охотно и подробно, но как только дело касалось конкретики, Эш утыкался в каменную стену. "Он не собирается меня этому учить", — с тоской подумал мечник, глядя на свою мечту, — "Слишком опасные знания, так он сказал, не для людей. Почему же он тогда может позволить себе владеть ими?" В груди поднималась странная обида, перемешанная с какой-то детской беспомощной злостью из-за разбивающихся планов и мечтаний. Идя сюда, он рассчитывал, что вернется в столицу, сильный, уверенный, заставив заплатить за гонения и унижение. Так и будет, если он просто протянет руку. Но тогда он лишится Майраса.