Крей покачала головой. «Не могу себе представить, кому могло понадобиться убивать её».
Они вошли в похожее на грот красивое центральное помещение. Крей опять казалась спокойной. Никос сел за стол, напротив него устроился Люк. Несколько солнечных шаров, установленных в полупрозрачной сетке низкого потолка, создавали неяркое розоватое освещение. В нише стоял диван причудливой формы — его изгибы напоминали контур человеческого тела. Лея и Крей расположились на нём. Лея расстегнула футляр, закрывавший ещё один световой шар, и мягкие розоватые лучи свободно разлились вокруг.
Стараясь, чтобы мужчины, сидевшие за столом, не могли её услышать, Крей понизила голос. «Я была рада, когда Никос… когда они обследовали его и установили диагноз…» Её несколько смущали эти воспоминания. «Я была рада, что смогу сохранить его живым — ведь он достаточно научился управлять Силой, чтобы оторвать себя… от своего органического тела. Знание того, как передать умение владеть Силой форме с неорганической чувствительностью является лишь вопросом времени. Некоторые свои разработки Магроди проводил именно в этом направлении, до того, как он…»
Она не произнесла слово «исчез», и Лея поняла: Крей тоже слышала о том, что она — Лея Органа Соло — использовала «друзей-контрабандистов» для того, чтобы отомстить учителю Кви Ксакс, Орана Келдора, Бавела Лемелиска и других разработчиков Звезды Смерти.
Проникновение в мозг Никоса было одной из самых странных вещей, которые когда-либо делал Люк. Когда он использовал Силу для зондирования чужих мыслей и снов, они чаще всего приходили к нему в виде изображений, как если бы он вспоминал или мечтал о том, что сам видел много лет тому назад. Иногда изображения сменялись звуками, голосами; очень редко — ощущениями жары или холода. Теперь же, закрыв глаза, Люк погружался в лёгкий транс слушания и поиска. Он воспринимал мозг Никоса, согласно положениям учения Джедая… принимая во внимание личность молодого человека, обратившегося в своё время к нему с желанием научиться использовать Силу, которую ощущал в себе.
У Люка были и более одарённые ученики. К тому же Никос был старше других по возрасту. Однако мало кто был так легко обучаем, как он.
При рукопожатии Люка Никос ощущал тепло его кожи. Его собственные протезы тоже нагревались благодаря расположенной под кожей тонкой энергосистеме и имели нормальную температуру человеческого тела, так что те, кто касался его рук, ни о чём не догадывались. Люк чувствовал, что Крей и Лея умолкли. До него доносилось их дыхание, в ночном воздухе плыли мелодии песен — многие иторианцы собирались развлекаться до утра.
Проникая всё глубже в мозг Никоса, Люк ясно чувствовал, что Никос не дышит.
По дороге сюда Люк вообще сомневался, доступен ли для него мозг Никоса — был ли Никос в действительности тем человеком, которого он знал, человеком, который прибыл на Явин и представившись, заявил: «Думаю, я обладаю теми способностями, которые вас интересуют».
Крей Мингла, несмотря на её относительную молодость, была одним из ведущих экспертов по программированию искусственного интеллекта в галактике. Кроме того, она была ученицей Джедая. Она следовала учению Наздра Магроди, пытаясь свести к минимуму различие между искусственно созданным интеллектом и органическим мозгом. Она даже изучала то, что было известно как технология запрещённого учения Сси-руука, пытаясь узнать, что же в действительности представляет собой сущность личности и энергии человека.
Однако Люк так и не смог для себя определить, был ли перед ним Никос Марр или всего лишь робот, запрограммированный и обученный всему тому, что известно человеку.
Память у него была. Память ребёнка, как говорил Никос. Она воскрешала тёмные туннели, проделанные в горных породах, резкие колебания жары и холода. Снежные бури бушевали в пустых ледниках и пещерах, а под ними — чернели потоки ужасной дымящейся грязи. Кристаллоподобные вершины отливали голубым светом в призрачном полумраке не дающего жары солнца. Густые джунгли, заросли папоротника… Серебристые потоки и водоёмы, испаряющиеся в колдовском воздухе.
Какая-то женщина пела:
Дети играют в поле цветов, а королева идёт к трём королевским башням…
Он вспомнил эту песню, но всё это было так давно, что он не мог определить, чей же голос звучит в полумраке.
Но ему были близки эти воспоминания, словно он читал об этом когда-то. Снежные бури ревут над пустынями… Эта цепочка слов ничего не говорила ему, пока он не вспомнил иссушающий ледяной ветер планеты Хот. Там реки исчезали вблизи ледников, при этом не было видно ни воды, ни льда.
Он слышал слова старой песни, вспоминал знакомую мелодию, но не мог вспомнить, кто она — поющая во тьме.
Голос звучал в жуткой, невообразимой пустоте:
У королевы птицы для охоты, у королевы жаворонки есть…
Король сказал: «Повешу тебя в полночь, коль твои птицы не исполнят точно моих желаний трёх…»
И тут его осенила догадка. Перехватывающее дыхание, пугающее ощущение холодного ужаса и что-то жалящее, похожее на звук, пронзающий его мозг как осколок замороженной стали. На мгновение он увидел массивные пики льда, сверкавшие как вулканическое стекло в ржавом сумраке; ниже вздымалась заострённая поверхность пустого антигравитационного купола, нависавшего над долиной. Сквозь стелющийся туман призрачно светились огни, густо росли деревья, полные цветов и плодов, образуя сказочные сады, словно парящие в воздухе.
На фоне тёмного утёса выделялась разрушенная крепость.
И ещё что-то. Какое-то изображение, какой-то удар… волна темноты, стремительно распространяющаяся во всех направлениях. Она обдала его холодом, а затем исчезла прежде, чем он смог определить, откуда она появилась и почему пропала, подобно чёрному цветку, превратившемуся в мёртвое семя.
Ему стало трудно дышать, и он почувствовал испуганное дрожание руки Никоса в своей.
«Что это?» — повернулся он к Крей, которая вскочила на ноги и направилась к ним.
«Ник..»
Тот вопросительно смотрел на Люка. Затем высвободил свои руки и не без некоторого удивления перевёл взгляд на них.
«У тебя были судороги», — Крей опустилась на колени, проверяя показания измерительных приборов, расположенных на груди Никоса.
«Что случилось? — спросил Люк. — Что ты почувствовал?»
«Ничего, — покачал головой Никос. — Я не вспомнил ничего неприятного. Я постоянно ощущал руки Люка, а затем состояние транса исчезло, и мои руки высвободились».
«Тебе удалось что-нибудь увидеть?» — спросила Лея. Крей продолжала проверять приборы.
«Мне кажется, это был Белзавис», — Люк потёр виски. Случалось, он ощущал пульсацию, используя Силу, чтобы пробить какой-нибудь барьер или услышать нечто, лежащее за пределами человеческого сознания; но та боль, которую он испытывал сейчас, была другой. «Над вулканической долиной возвышался купол, удерживаемый с помощью антигравитации. Белзавис -единственное подобное место».
«Но купол был построен около двенадцать лет тому назад, -заметила Крей, — Никос тогда ещё был ребёнком».
Люк размышлял, пытаясь определить, откуда взялось это изображение. Почему он почувствовал себя испуганным, подавленным?.. Почему ему показалось, что он уже видел это когда-то, но забыл? «Это ещё не все, — продолжал он. -Туннели, которые он помнит, могут быть геотермическими вентиляционными ходами. Я думаю, что вулканические долины были джунглями до того, как туда пришли компании, занимающиеся торговлей фруктами».
Он бросил взгляд на Крей. Её руки оставались на плечах Никоса, она внимательно вглядывалась в его лицо.
Отсутствовала какая-либо визуальная, слуховая или обонятельная память. Лишь простое знание того, что было.
В его мозгу оставалось ощущение чего-то забытого, но когда он приближался к этому воспоминанию, оно исчезало, как свет с поверхности воды.
«Белзавис находится на границе Сектора Сенекс», -продолжал Люк через некоторое время. «Он расположен на огромном расстоянии от Йетума. Ты не знаешь, Крей, как называется долина, где построен купол?»
«В ледниках есть две или три вулканических долины с куполами, — проговорила Крей. — Купола представляют собой стандартный световой усилитель с антигравитационными системами для снятия напряжения. „Бретфлен Корпорейшен“ построила первый из них двенадцать или четырнадцать лет тому назад над Плавалом».
Она остановилась, как бы услышав впервые слово «Плавал».
«Плеттвелл, Колодец Плетта, — поправила её Лея, — Шахта Плетт».
«Когда там появились колонии?»
Лея покачала головой. «Мы попросим Арту ответить точно, но, по крайней мере, лет двадцать пять или тридцать тому назад. Девятый квадрант хорошо изолирован. Находящиеся там системы достаточно хорошо удалены. Это место было бы идеальным для Рыцарей Джедаев, решивших спрятать там свои семьи, подвергавшиеся опасности со стороны Императора».
Лея встала. В своём белом плаще с рельефно ниспадавшими складками она казалась мерцающей скульптурой.
«Они спрятали детей в шахте, — проговорила она. — А после этого они исчезли, и теперь неизвестно, кто они были».
Лея нахмурилась и вновь предстала в роли озабоченного дипломата. «Белзавис является независимым союзником Республики, — сообщила она. — Они стараются жить уединённо, возможно, оберегая секрет местного сорта кофе и шелка. Но я думаю, они позволят мне ознакомиться с имеющейся у них информацией. Мы с Хэном можем воспользоваться Фальконом и вернуться обратно ещё до окончания Часа Встреч. Мне кажется, там будет замечательно, — задумчиво добавила она. — Интересно, как дети…»
«Только не это!» — Люк схватил её за рукав, словно пытаясь физически удержать её. Лея и Крей замерли от удивления, но он со странной настойчивостью повторил: «Не надо брать с собой детей!»
В следующее мгновение он сам удивился своей горячности и попытался определить причину своего испуга.
Единственным его ощущением было предчувствие чего-то плохого, что может произойти, — некое видение темноты, которая съёживается и собирается в одну точку.
Он покачал головой. «В любом случае, если там такие люди, как Драб Маккам, там детям не место».
«Не волнуйся», — голос Леи прозвучал успокаивающе. Вслед за Люком её глаза остановились на привязанной ремнями фигуре, продолжавшей издавать невнятные звуки. По экранам мониторов пробегали хаотичные блики красного и жёлтого цвета. «Мы будем осторожны, — тихо добавила она, — но мы найдём их, Люк. Или же узнаем, куда они исчезли».
В безмолвном сиянии световых шаров, играющем на её белоснежном плаще, Лея спустилась вниз и погрузилась в бархат иторианской ночи, нарушаемой праздничной иллюминацией.
Глава 3
Таттуин.
Пустыня. Пронизывающий ночной холод. Ветер стих, и осталась одна темнота. Люк лежал, глядя на низкую саманную арку потолка своей комнаты, едва видимую в тусклом свечении датчиков на конденсаторе влаги, находящемся во дворе за окном.
Ночную тишину заполняли уютные убаюкивающие звуки домашней техники. Пощёлкивал аппарат по изготовлению йогуртов тётушки Беру, жужжала гидропонная установка дядюшки Оуэна, тихонько шумела охранная сигнализация.
Почему же ночь казалась такой насторожённо-молчаливой?
Почему в груди теснился ужас, предчувствие какого-то чудовищного преступления, призрак которого медленно приближался из мрака?
Он встал с кровати, накинул на плечи одеяло. Ступеньки были слишком высокими для его замёрзших детских ног. Запах пустыни раздражал ноздри, холод неприятно щекотал лицо.
Люк был ещё очень юн.
За лестницей, на которой он стоял, за погруженным в сон двором фермы расстилалась неподвижная пустыня. Огромные звёзды горели на совершенно тёмном небе каким-то сумасшедшим огнём.
Он смотрел на бесконечную пустыню, с её дюнами и солончаками, бесформенную, словно затаившуюся в темноте.
Она таила в себе опасность. Огромная и ужасная опасность, неотвратимо приближающаяся к одинокому дому.
Люк проснулся.
Широко открытыми глазами смотрел он на высокие арки и вычурные подвески в виде стеклянных виноградных лоз. Ажурные цветы прикрывали окна и световые шары среди деревьев во дворе, отбрасывая на стены кружевные тени. Стояла глубокая ночь, но отовсюду доносилась музыка. Сотни свадеб, танцы по случаю воссоединения, песни — планета веселилась. Вокруг шумел Итор, в воздухе плыл запах джунглей, медовый и пряный аромат зелени и десятков распускающихся ночью цветов.
Таттуин…
Почему ему приснился дом его детства? Почему ему снова привиделась та ночь, когда с замиранием сердца он предчувствовал приближение опасности? Тогда это были Песчаные Люди, Тусканские Рейдеры. Один из них оказался у самой ограды и задел сигнализацию. Дядюшка Оуэн как раз вышел из дома в поисках Люка, и тут послышался первый отдалённый рёв бантха. Если бы Люк не проснулся заранее, то вряд ли бы им удалось предупредить нападение Песчаных Людей.
Почему же и на этот раз он ощущал такое же напряжённое молчание, словно предвещавшее приближение зла?
Что же почувствовал он в момент сеанса с Никосом, когда коснулся хранящихся в его электронном мозгу воспоминаний?
Люк встал с постели и, обернувшись простыней как в детстве, подошёл к окну.
— Есть птица, что поёт в ночи для королевы. — Лея и Хэн уехали. Они использовали нападение Драба Маккама в качестве предлога для отъезда, выразив обеспокоенность за судьбу своих детей. Вожди иторианцев согласились с тем, что время их визита следует сократить и они должны вернуться на Корускант, так как невозможно гарантировать их безопасность. Сам же Драб Маккам оставался на попечении Томла Эла. Он по-прежнему пребывал во власти своих непонятных никому видений.
Арту-Дету уехал вместе с Хэном и Леей, так как могла возникнуть потребность в его огромных компьютерных возможностях. Люк это понимал. Суетливый же и обстоятельный Си-Трипио был необходим здесь, для выполнения той странной и трудной задачи, которая и привела Люка на Итор. Для совместной работы с Крей Мингла и иторианскими докторами по интегрированию Никоса Марра обратно в человека требовался именно такой коммуникативный робот — переводчик.
Но сейчас Люку был необходим Арту.
У него появилась новая идея.
Перекинув простыню через плечо, он направился к двери. Си-Трипио, находившийся в пустой столовой Дома Гостей, включился в тот самый момент, когда Люк появился на пороге. Глаза робота сверкали в темноте, как круглые жёлтые луны. Люк жестом руки успокоил его: «Всё в порядке, Трипио».
