Пока Ито, сдувая с лица мешающую прядь длинной челки, распускает еще один рваный трос на куски, распускаю стальную полосу на обрезки по двадцать сантиметров длиной. К полосе добавляю пару тридцатисантиметровых обрезков квадратной трубы.
Где-то я видел ржавые резьбовые шпильки размером с карандаш, с накрученными на них такими же ржавыми болтами.
Вооружившись штангельциркулем, размечаю на трубе и обрезках стальной полосы центра отверстий под шпильки.
Просверлить по размеченному дело нехитрое, а посему поручается закончившему с нарезкой троса Ито.
А я пока заглочу еще полчашечки кофейку.
Теперь самый ответственный момент пропускаю резьбовые шпильки в отверстия квадратной трубы и креплю шпильки гайками.
Ржавые гайки накручиваются с огромным трудом. Но разве это может напугать советского автомобилиста?
В малом инструментальном ящике, ездящем за водительским сиденьем, пока еще моего Головастика имеется набор медицинских шприцов — мечта нарколыги. Вот один такой шприц с загнутой иглой я использую, чтобы капать на резьбу отработанное машинное масло.
С маслом дело пошло как по маслу — каламбур однако.
Нанизав стальную полосу на шпильки, заполняю щель между полосой и трубой нарезанными Ито кусочками троса и очередной партией болтов прижимаю полосу к трубе. Трос на два-три миллиметра толще гаек, так что стальная полоса зажимает обрезки троса намертво.
Повторяю операцию пока не получаю пару плоских двусторонних щеток размером с книжку.
— Как тебе прибор?— протягиваю Ито получившиеся изделия.
— Годный, — отвечает из-за моей спины Сато. И тут же добавляет пару лающих фраз на японском.
Ито как ужаленный хватает щетки и убегает за ангар.
Я и без перевода понимаю, куда и зачем Сато отправил племянника. За ангаром в хозяйстве Сато расположен пост сварки и небольшая кузня.
Со сваркой у Сато полный порядок — пара полуавтоматов для сварки в среде инертного газа, сварка электродами переменным и постоянным током, газосварка, сварка цветных металлов неплавящимся электродом. Может еще что-то есть, о назначении одного девайса я смутно догадываюсь — похоже на сварку или резку водородом, еще два аппарата для меня загадка.
Сварочным хозяйством Сато рулит единственное европейское лицо данного предприятия — миниатюрная пожилая тетка, откликающаяся на позывной Яна.
Наспех проведенный разведдопрос Ито показал, что Яна большую часть жизни трудилась сварщиком на верфях Ротердама, пока не попала в какой-то очень мутный блудняк. После чего, бросив все, рванула сюда на угнанном микроавтобусе — стареньком "Фольксвагене" со здоровенной "W" на полукруглой морде.
У Сато Яна трудится за полновесные орденские экю, львиную долю которых пускает на погашение долгов за купленную в центре Порто-Франко крохотную квартирку.
— Сато-сан, неужели в Порто-Франко ни у кого нет установки пескоструйной очистки?
— Отчего же нет — есть, и не одна.
— А зачем тогда эта порнография, — киваю, в сторону прилежно скребущих броню малайцев.
— Так дешевле.
Н-да, ну да ладно, это дело Сато, как вести бизнес.
— Есть новости по агрегатам от "шесть шесть"?
— Есть. Поехали торговаться, — буркнул неразговорчивый японец.
На чем солидные люди ездят на деловые встречи?
Кареты, паланкины, породистые жеребцы. Блестящие хромом большие авто. Ревущие моторами легкомоторные самолеты и способные сесть на вершину небоскреба частные вертолеты. Яхты тоже очень годный вариант.
Я и Сато поехали на встречу на велосипеде.
Вдвоем на одном.
Невозмутимый Сато крутил скрипучие педали, а я изо всех сил пытался не навернуться с хлипкого багажника. Хорошо хоть не на раме ехать пришлось.
Такие тут реалии.
Привез меня Сато на местную авторазборку — место, где разбирают на узлы и запчасти, не подлежащие восстановлению или не способные уехать дальше Порто-Франко машины.
Место известное, я бы и сам сюда заглянул в поисках агрегатов, но японец не первый год плавает в местных мутных водах. И с его связями у нас получится быстрее и несколько дешевле.
Порто-Франко это своеобразный фильтр окончательно абсорбирующий транспорт, не способный выжить на местных суровых маршрутах. Этот фильтр носит немного лиричное, а на мой вкус, даже поэтичное название "Последний приют".
"Последний приют" — кладбище или скорее разделочный цех для обитателей скоростных, закатанных гладким асфальтом, дорог. Той их части, которой повезло, не замереть навсегда рыжим от ржавчины остовом на пути от баз до города.
В этот мир заезжает очень много граждан сложной судьбы. И когда этим гражданам нужна посылка из старого мира, для ее транспортировки покупается что-то совсем убитое или без затей угонятся подходящий грузовик.
Пройдя ворота, половина подобной техники доезжает до Порто-Франко на последнем издыхании. Грузов с каждым днем требуется все больше и больше, а значит и поток подобной техники нарастает с пугающей скоростью.
Мне очень интересно, как Орден утрясает эти проблемы на той стороне "ворот". Уж больно много мутных личностей со столь мутным же имуществом и техникой проходит через "ворота". Кто неизбежно должен засвечиваться перед "органами".
Но Орден как-то справляется, причем справляется очень успешно.
В отличие от "авторазборок" при Базах, в городе действо потрошения, отбегавшего свое транспорта, имеет принципиально другой размах.
Над "разборкой" вытянулась стрела добротного автокрана. Между разбираемой техникой, подобно задравшему в небо длинную шею бронтозавру, шустро ворочается грейферный погрузчик на пневмоходу.
Потрясающая скорость и эффективность. Вот бронтозаврик приподнял и развернул раму грузовика, чтобы резчикам было удобнее ее разделывать. Стальной пятернёй грейфера нежно захватил оставшийся лежать на бетоне задний мост грузовика. Вытянул, почти параллельно земле, шею-стрелу и уложил снятый мост на стенд для разборки мостов. Втянул в брюхо короткие толстые лапы, деловито переехал на новое место. Встал на лапы, и безжалостно сминая тонкий металл кузова, схватил грейфером кузов оранжевого Фиата. Трубный сигнал ревуна. Резкий поворот башни, с одновременным разгибанием стрелы и смятые остатки Фиата улетели в солидную кучу таких же неудачников — мастер работает.
Пламя горелок, визг отрезных кругов, звонкие удары кувалды. Суета рабочих с обычными садовыми тачками. Уложить в тачку стартера и генераторы, накинуть поверх тонкие кишки проводов, уступить дорогу коллеге, собирающему болты, гайки, шпильки и прочий крепеж, устремиться к полукругам складов-ангаров. В ангарах другие люди отсортируют привезенные агрегаты, по базе данных сверятся с заявками и определят дальнейшую судьбу агрегата — на склад, в магазин, клиенту, согласно заявке или в утиль.
Между рядами замерших машин бродят клиенты, выбирающие конкретные детали и узлы. Счастливцы, обнаружившие искомое, нарушая все мыслимые требования промышленной безопасности, следят, чтобы так нужная им деталь была демонтирована с особенным тщанием. Нужный агрегат, там — на Земле, это вопрос времени и денег. Здесь, зачастую — вопрос жизни.
Минуя всю эту деловую суету, Сато подкатывает к неприметному офису в дальнем конце автокладбища. Навстречу нам из офиса выходит грузный усатый мужичок в тяжелых ботинках и промасленном комбинезоне, обтягивающем объемное пузо.
Кого же он мне напоминает?
Хм, точно, типаж один в один как у персонажа из фильма про братьев Марио.
— Марио, представился местный, протягивая волосатую ручищу.
— Дэн, — на автопилоте, борясь со смехом и ступором, жму протянутую руку.
Вслед за Марио проходим к тому, что совсем недавно было почти нулевой "шишигой" с тентованным кузовом. Сейчас от былого великолепия остался кузов и лишённая агрегатов рама. Сильно разукомплектованную кабину в целях экономии места сложили в собственный кузов "шестьдесят шестого".
Ни мотора, ни коробки передач, ни раздаточной коробки на машине уже не было. Даже бензобак и тот сняли.
Хорошо хоть мосты, карданные валы, трубки и шланги пневмо и гидро систем уцелели. В кабине остались неснятыми приборы и система регулировки давления в шинах.
Отдельно порадовали пять сложенных друг на друга, почти новых вездеходных колес.
После не долгого, но ожесточенного торга я стал обладателем всего этого автохлама за скромные шесть сотен экю.
Вывоз автохлама купленного у Марио, запланировали на конец дня. И я, как рачительный хозяин, хотел лично проконтролировать, чтобы не один болт не был забыт. Но....
По возвращении мне стало слегка муторно. Ближе к вечеру мое состояние ухудшилось, скакнула вверх температура, разболелась голова, а члены сковала апатия.
Насквозь промокнув под зарядившим под вечер проливным дождем, я кое как добрел до приютившего мою семью прибрежного мотельчика.
Потом не помню.
Порто-Франко.
11 месяц 17-29 число 16 год
— Ф-ф-ф-ф-ф, влажный собачий нос уткнулся мне в щеку. Шершавый собачий язык лизнул в ухо.
— Муха, отвянь, не щекочись.
Но у Мухи на этот счет имелось собственно мнение. Хозяин подал голос, а значит терапия, проводимая собачим языком, действенное средство.
— Муха, блин.
Со второй попытки у меня хватает сил отпихнуть от себя довольную собачью морду. На этом силы заканчиваются, и скалящаяся Мухина морда снова нависает надо мной.
И не сказать что кровати у боцмана низкие, это скорее Муха слишком крупная даже для кавказкой овчарки.
В гостиничном номере никого кроме радостно поскуливающей Мухи. Незанятая моей тушкой половина двуспальной кровати и отведенные детям двухъярусные койки аккуратно — по-армейски заправлены. Чувствуется твердая Алискина рука, детство в закрытом гарнизоне не прошло для нее даром.
За окном серая пелена зарядившего всерьез и надолго тоскливого ливня. И мне очень хочется в туалет.
Собравшись с силами, откидываю одеяла, кто-то заботливый прикрыл меня двумя сразу, и по стеночке добираюсь до туалета.
Хорошо-то как!
Хорошо настолько, что у меня хватает сил и наглости умыться и почистить зубы. Проведя ладонью по недельной щетине, понимаю, что бриться пока перебор.
Кое-как добираюсь обратно в кровать.
Под одеялом тепло, но сыро. Видимо я обильно потел, подушка, простынь и одеяло пропитались влагой.
Переворачиваю подушку другой стороной, перетасовываю укрывающие меня одеяла. Влажную простынь придется пока потерпеть. Есть у меня проблема важнее — жрать хочу как из пушки.
Сколько же я провалялся в бессознанке?
Судя по торчащей из под кровати "утке", выделительные потребности моего организма удовлетворялись. А вот кормили меня вряд ли, точнее принимать пищу я был просто не в состоянии.
На случай если очнусь в одиночестве, Муха не в счет, предусмотрительная Алиса оставила на прикроватной тумбочке пластиковый кирпичик "Моторолы".
— Ким, слышишь меня?
.............
— Ожил наконец-то, — откликнулась рация голосом Ким.
— У Нас все в порядке?
— Теперь да. Есть хочешь?
— Очень.
— Сейчас принесу.
Зная мои предпочтения, уверен, Алиска притащит наваристый мясной супчик, прожаренный стейк с картошечкой и соленьями, и какой-нибудь аперитив.
Хлебая жиденький мясной бульон, заправленный мельчайшими кусочками мяса лангуста. Терли они его что ли? Или через мясорубку два раза пропускали?
В прибрежных водах обитают морские раки, за схожесть строения и вкус, окрещенные местным населением лангустами. Боцман как-то рассказывал, что в отличии от земных, у местных лангустов большее число ног, другое строение клешни и масса мелких, понятных только специалисту отличий.
Важно другое.
Перед наступлением сезона дождей маломерная флотилия Порто-Франко и окрестностей выходит на промысел лангуста. Помимо нежного питательного мяса лангуст имеет еще одно полезнейшее свойство.
Будучи посаженным в садок или емкость с морской водой, он способен дожить до прихода сухого сезона.
Воду в ёмкостях понятное дело надо менять, особенно поначалу, когда лангустов много и у них еще есть чем эту воду загрязнять. С брошенными на мелководье садками проблем меньше, но штормит тут часто и поэтому до них не всегда есть доступ.
Хлебая горячий бульон, выспрашиваю у рыжей последние новости.
— Долго я валялся?
— Четверо суток.
— Доктора вызывали?
— Угу, полста экю как с куста.
— Переживем.
— Переживем, — соглашается рыжая.
— Какой диагноз вынес Док.
— Сказал, что такие сволочи как ты, так просто не дохнут. Дал каких-то порошков, прописал неделю постельного режима и в дальнейшем не мокнуть без необходимости. То, что Там ты пил пиво в минус двадцать, совсем не значит, что не заболеешь здесь при плюс десяти. Организм акклиматизировался к жаркому сухому климату, а тут похолодание и затяжные дожди.
— Как дети?
— Переживают за тебя, а так в порядке.
— Еще новости есть?
— Японец приходил, просил двести экю. Я дала, — с ноткой сомнения в голосе ответила Алиса.
— Угу, все правильно. Прогноз погоды что говорит? Когда дождь кончится?
— Так он только сегодня утром начался и на горизонте никаких перспектив в ближайшие день-два.
В окно мне видно обложенное тяжелыми тучами небо и полное отсутствие перспектив на улучшение погоды.
— Понятно.
Съеденный бульон подействовал на ослабленный болезнью организм как снотворное. И на меня снова накатывает сонливость.
— Дэн, пока ты не заснул, давай хоть простыню поменяю.
— Потом.
Сон накрывает меня окончательно.
В следующий раз просыпаюсь уже утром вместе со всеми.
Подкопленной за ночь богатырской силушки хватает чтобы опершись на Ким доковылять до крохотного санузла.
До чего же хорошо постоять под струйкой чуть теплой воды, с остервенением вычистить нечищеные за последние дни зубы, и тщательно выскрести бритвой подросшую щетину на щеках и подбородке.
Теперь, когда я снова похож на человека, пусть и больного, можно приступить к завтраку.
Пока я воевал с зубной щеткой и бритвой, рыжая приволокла из кухни поднос с завтраком.
Что там у нас?
Яичница из двух яиц, жареный бекон или его местный аналог, стаканчик свежеотжатого (а другого здесь не бывает) апельсинового сока, пара ломтиков хлеба, кофе и сладкая булочка.
Если не принимать во внимание, что такой завтрак подают каждый день, то даже вкусно и уж точно питательно.
— Есть новости?
— Полно — налив себе кофе, Ким устроилась на кровати рядом со мной.
— Алиск?
— М?
— Ноги у тебя полный атас.
— До завтра даже не мечтай, — на взлете приземлила мои низменные поползновения рыжая, при этом критически-стервозно рассматривая собственные ноги. — Да и завтра не мечтай тоже. А ну как тебе опять сплохеет от таких нагрузок?
— Тогда хоть новости рассказывай.
— Это запросто. Городская электросеть накрылась медным тазом. И пока ливень не стихнет, весь город сидит на автономных генераторах. Боцман включает свет на час утром и вечером. В остальное время заняться решительно нечем.
