Девять цветов радуги

— Но если вы тогда были молодым и крепким мужчиной, — не выдержал Юдзо, — да ещё с такими способностями, зачем вы продолжали вести бродячий образ жизни? Я понимаю, что в магическом сообществе это мешают сделать кастовые законы, но среди людей...

— Я же не сказал, что был бездомным постоянно, — хмыкнул Кость. — Несколько раз я заводил себе документы, устраивался работать, снимал квартиру... Один раз, выдав себя за собаку, даже нашёл доброго хозяина. Но очень быстро всё разваливалось. Понимаешь, сынок, после пары лет жизни без мяса к людям подходить просто опасно. Для них опасно. Начинаешь в каждом видеть просто пищу. Сам не успеешь сообразить, что делаешь — а вместо собеседника перед тобой уже кровавый фарш. Можно у магов выкупить ошейник — он помогает контролировать ярость и голод. Да только заодно ограничивает силу и позволяет на любом расстоянии с тобой сделать всё, что магам захочется. То есть, они и так могут, но это как бы символ... чтобы им и напрягаться не пришлось, если собачку к ноге захотят. По мне — лучше уж в петлю, чем в это. Вот и получается, что к людям слишком близко нельзя, но и от людей далеко нельзя. Крутишься на окраине, подбираешь огрызки...

Любое общество, где мозги пропиты не до конца, а условия жизни невыносимы, нуждается в надежде — просто, чтобы были силы дышать. И если нет возможности перегнать эту потребность в революционную энергию, почти неизбежно рождаются мессианские легенды о грядущем избавителе. Не избежало этого и общество оборотней.

Началось всё у старых друзей-соперников — вампиров. Пошёл слух, что где-то в России пробудился древний и невероятно могущественный упырь, чуть ли не патриарх всей клыкастой расы. Правда, легенда кровососов была окрашена не надеждой, а страхом — не было повода считать, что древний монстр пощадит измельчавших потомков. Слегка обеспокоенные парижане навели справки. Какая-то заварушка среди московских магов действительно имела место быть, и одна мелкая вампирша оказалась в неё втянута, после чего бесследно пропала вместе с причиной конфликта — но и только. Ни о каких древних чудовищах речи не шло, больше похоже, что светлые с тёмными не поделили очередной артефакт. Обычное дело на неустроенных землях, а всё остальное — сезонное обострение вампирской паранойи. У мертвецов старше ста лет это бывает чаще, чем простуда у людей.

Но легенды не подвластны законам логики и здравому смыслу. От успокоившихся вампиров миф перекочевал к оборотням, попутно изменив контекст и мотив. Вместо одного голодного и злого первопредка объявилась целая семья Древнейших, которые вернутся, чтобы наказать зарвавшихся иерархов. И в первую очередь, конечно, Девятихвостая Лиса, абсолютный оборотень, предок и хозяйка всех меняющих форму...

Пьер в Девятихвостую верил истово, как всякий прозелит. При этом отчётливо сознавая, что вера его бессмысленна в квадрате. Даже если Божественная Лиса существовала в далёком прошлом, нет доказательств, что она жива до сих пор. Если жива — ей нет никакого резона возвращаться именно сейчас, на протяжении короткой жизни какого-то Пьера. А если каким-то чудом всё-таки вернётся — сдались ей западные вервольфы, как пятая лапа. Если она кого-то и возьмёт под покровительство, то своих прямых наследников — кицунэ, в лучшем случае ещё и других азиатских перевёртышей. Те и культуру сохранили, и кое-какие магические способности... А с серыми собаками европейских улиц у них только и общего, что происхождение. И то — не факт. Может, ликантропы и вовсе не отдельная раса, а всего лишь результат какого-то замысловатого проклятия. Ведь волчьи способности порой передаются через укус, как болезнь, что роднит их с вампирами, а вот кицунэ можно только родиться.

Поэтому вера Пьера была совершенно бескорыстной. Он не ожидал от Древнейшей никакого улучшения собственной жизни, да и не слишком ждал её появления, но всегда был готов к нему. Храня единственную надежду — что Девятихвостая окажется костью в горле для ненавистных иерархов. Не обязательно сразится с ними и победит, но хотя бы на миг заставит их вздрогнуть, почувствовать себя слабыми и уязвимыми. Напомнит, что оборотень — это не только ценный мех, но и пара центнеров когтей, клыков и мускулов.

— А кто такие вообще эти иерархи? — не выдержал Тайлор. — Вы так говорите, будто мы в курсе всех этих деталей. Два часа назад мы были простыми смертными, понятия не имевшими о существовании оборотней. А теперь должны вникать в аспекты их жизни...

Старик не обиделся, хотя Юдзо уже хотел укорить товарища, что старших перебивать невежливо. Только оскалился хищно, заставив кое-кого за соседними столиками вздрогнуть:

— Думаешь, я сам знаю намного больше? В академиях не учился. Иерархии — это такие порядки, в которые собираются все маги и магические существа. Я с детства знал, что их две основных — светлая и тёмная. Светлые все из себя правильные и всем помогают, кроме тёмных. Тёмные думают только о своей шкуре и удовольствии. Светлые вроде как лучше, только когда ты сам тёмный, от этого радости мало. Там мне мать объясняла.

— А сменить сторону нельзя?

— Для мага — можно, это у них вопрос идеологии. Уж не знаю, как они это делают, но всё зависит от личного выбора при обучении. И вроде, потом тоже сменить можно, но сложнее. Для нечисти вроде нас — хвоста драного. Все оборотни принадлежат Тьме ещё до рождения, а вампиры — с момента первой смерти. По крайней мере, я так думал, до встречи с Госпожой...

Если вы говорите с богом — это молитва, если бог говорит с вами — это шизофрения. Пьер оценил справедливость этой поговорки, когда впервые услышал голос Девятихвостой прямо у себя в голове. На недоуменный, хоть и радостный вопрос "почему именно я?" Лиса ответила просто: "Ты же меня звал". Так Кость стал исполнителем её воли.

Лично он никогда не встречался со своей хозяйкой, но и на расстоянии Девятихвостая сделала достаточно, чтобы не считать её простым глюком. Она восстановила ему потерянные в старой драке уши и убрала шрамы на морде, научила изменять в процессе превращения цвет шерсти, пропорции тела, а для человеческой формы — черты лица, голос и отпечатки пальцев. Но самое фантастическое — дала способность изменять ауру, что позволило легко уходить от большинства видов магической слежки! Когда Пьер впервые спокойно прошёл в двух шагах от высокорангового мага, а тот даже не заметил подобной дерзости, приняв оборотня за простую собаку, он чуть не обезумел от радости. Теперь перед ним был открыт весь мир! Лиса хотела ещё и биологический возраст подогнать к оптимальному, но тут Кость решительно воспротивился. Молодость у него ни с чем хорошим не ассоциировалась.

Но Девятихвостая не только обучала его практическим навыкам выживания, но и раскрывала правду о мире, где он живёт. Она сама знала далеко не всё, но её обзор оказался гораздо шире, чем было доступно вервольфу-бродяге. Рассказала о сущности Света и Тьмы, о том, что этими двумя иерархиями магический мир далеко не исчерпывается. Например, Земля, Огонь, Вода и Воздух для земных магов — всего лишь компоненты заклинаний, но они тоже являются Стихиями, и в некоторых других мирах держат свои полноценные иерархии. На этой Земле (Земель в мультивселенной много) азиатский регион контролируют иерархии Инь и Ян, подобные Тьме и Свету, но независимые от последних. А ещё есть некая организация Равновесия, не совсем иерархия, не столь многочисленная, но гораздо сильнее всех других. У каждой из иерархий есть свои покровители — существа из высших или низших измерений, обладающие немыслимой властью над материальным миром, но взамен полностью или частично лишённые свободы воли. Но и покровители не всевластны — если они забывают о своих обязанностях, или исполняют их неправильно, за ними приходит сущность, называемая Палачом. Именно этим тварям служат высшие иерархи Равновесия. Существует мнение, что посылает Палачей сам Творец, но это маловероятно, поскольку существуют создания гораздо могущественнее них... Тут Пьер взмолился о пощаде — у несчастного волка и так голова кружилась от чудовищных высот, о которых Лиса говорила с лёгким небрежением. Он-то до сих пор считал, что светлые и тёмные маги — хозяева мироздания, а они на собственном уровне в том же положении, что и сам Кость. Главу иерархии тоже в любой момент могут раздавить, как вошь, и имени не спросить. Разумеется, это всё равно не оправдывало привычки отыгрываться за свою беспомощность на слабейших, но хотя бы делало её понятной. Ненависть вервольфа слегка ослабла — ровно настолько, чтобы не мешать ему выполнять поручения. Позднее он часто задумывался, не этого ли и добивалась хитрая Девятихвостая, открывая ему правду о мире. Пусть так — он не держал за это зла.

Спустя несколько недель он осмелился поинтересоваться, каково место самой Госпожи в этой сложнейшей структуре. Та кокетливо засмеялась и ответила: "совсем небольшое". Пьер чувствовал, что это правда. В каком-то смысле. Но одновременно он мог поклясться, что в словах Лисы звучала гордость. Позже она допустила ещё одно упоминание о своём месте — "я маленький зверёк, который бегает там и сям, путаясь под ногами и вызывая неразбериху". Это было немного не то, что старый волк привык вкладывать в слово "Древнейшая", однако к тому моменту он уже был предан своей невидимой хозяйке по уши, и плевать хотел, насколько она на самом деле сильна, как и на то, является Девятихвостая его предком, или просто ловкой авантюристкой... Вера, надежда и любовь не требуют аргументов.

Поэтому он не слишком огорчился, когда узнал, что в настоящее время Госпожа почти беспомощна и может помочь только мудростью. Это уже было немало. Он успел убедиться, что опыт наставницы огромен, а ум остёр, как и положено лисе. Но всё же, чисто из любопытства (а может и не чисто), поинтересовался, всегда ли это было так, и если не всегда, то можно ли что-то сделать, чтобы вернуть Госпоже прежнюю силу и власть? Оказалось, не зря спросил. Оказалось, можно. И в то же время нельзя, потому что сама Девятихвостая этого не желает. Слишком велика за это цена будет здесь и сейчас.

К тому времени Пьер по собственной инициативе уже успел кое-что разузнать о восточных оборотнях вообще, и о лисах в частности. В том числе, слышал он легенду о хоси но тама. Оказалось, традицию запасать часть духовной силы в сферическом артефакте лисы унаследовали от своей прародительницы. Для неё это была не просто игра, страховка, или способ сделаться сильнее. Это была часть её двойственной природы. Сама Девятихвостая была сущностью Инь, женской, земной и пассивной. Жемчужина же воплощала её часть Ян — мужскую, небесную, активную. Раз в тысячу лет они должны были разделяться, чтобы свет звёздного шара не угас в атмосфере Инь. Лиса выделяла из себя Жемчужину, и та отправлялась в мир на поиски приключений и справедливости, на поиски души, столь яркой и чистой, чтобы снова загореться от неё звёздным огнём. Сущность же Инь оставалась пассивно ждать, ибо это было в её природе.

Найдя человека, соответствующего требованиям, обычно великого воина или мудреца, Жемчужина сливалась с его духом и вновь призывала к себе Девятихвостую, чтобы воссоединиться на качественно новом уровне, рождая из соединения противоположностей не слабость, но силу. Хранитель получал силу артефакта и власть над Лисой, что при умелом обращении позволяло стать почти богом. Лиса же получала его духовную силу, решимость и желание изменять мир, что позволяло ей воплотиться среди живых.

Так должно было быть. Но так не было уже много сотен тысяч лет. Потому что людская жадность недолго позволяла вещам идти своим путём. Хоси но тама оказалась слишком привлекательным трофеем для всех, кто искал силы, знаний или власти. В лучшем случае, её просто захватывали и пытались шантажировать хозяйку. Гораздо хуже, если артефакт попадал в руки достаточно сведущего мага. Используя специальные духовные практики, ритуалы и заклинания, эти экспериментаторы не так уж редко (почти каждых десять поколений) находили способ поместить свою душу в шар насильно. Тогда уже парой волшебных даров было не отделаться — власть такого чародея над Лисой становилась крепкой и постоянной. И очень редко бывало, чтобы захватчик употребил её на благие дела.

Случалось и так, что порядочный поначалу человек, которого Жемчужина избирала вполне добровольно, не выдерживал искушения властью, начинал принимать всё более жестокие и себялюбивые решения, пока не превращался в настоящее чудовище. В отличие от своей хитроумной женской половинки, артефакт был весьма прост, и совсем не разбирался в психологии. Его интересовало лишь внутреннее пламя человека, а такое бывает ярким и у последних негодяев. Особенно если те убеждены в собственной правоте.

Поэтому, век за веком попадая в неподходящие руки, даже всемогущая Древнейшая однажды просто устала. Как бы это не претило её Инь-сущности, она решила, что отныне будет выбирать Хранителей только сама. И лично, из рук в руки (точнее, из уст в уста) передаст Жемчужину лишь после того, как убедится в подходящих качествах человека. Будущий носитель обнюхивался, общипывался, облизывался и обкусывался со со всех сторон, подвергался серии испытаний на ум, честность и самоконтроль. Если же никто из кандидатов не удовлетворял её изощрённым требованиям, Лиса подбирала брошенного или умирающего от неизлечимой болезни младенца, выхаживала и воспитывала, так сказать, с чистого листа.

Однако с развитием технического прогресса личное время начало уплотняться, в том числе и для магов, которые, как ни крути, жили всё-таки среди людей. Если раньше к противнику пару десятилетий только присматривались, а потом ещё полвека могли готовить атаку, то в двадцатом веке расстановка сил в иерархиях могла полностью измениться за каких-то полгода. Когда звёздный шар в очередной раз "попросился погулять", Девятихвостая отчётливо поняла, что не может ждать целое поколение, пока созреет подходящий Хранитель. Проворные современные волшебники за такой срок обложили бы её со всех сторон, по всем правилам охотничьей науки. Она и так уже находилась в застенках одного влиятельного мага, но пока Жемчужина не отделилась, иерархи ничего не могли поделать с пленницей.

Лиса поняла, что нужно атаковать первой. Сбежав из секретной лаборатории, она передала хоси но тама первому встреченному воину, на первый взгляд подходившему под её потребности. После чего позволила себя убить — для вечной Инь-сущности смерть представляла лишь временное неудобство, хотя для возвращения в мир живых понадобится энергия Ян. Но перед этим предупредила о своих планах старейшин Равновесия.

Расчёт оправдался. Воины Пути не нуждались во власти. Они уже были самыми сильными, и опасались любых новых факторов, которые могли бы нарушить статус-кво. Чтобы не ссориться с Девятихвостой, убивать Хранителя не стали, но и магам до него добраться не позволили. Акире был обеспечен комфортный арест в потаённой деревушке...

— Акире?! — Юдзо, не удержавшись, вскочил на ноги. — Вы же не хотите сказать...

— Именно это я сказать и хочу. Идо Акира, твой отец, был выбран Хранителем Звёздного Жемчуга. А в дальнейшем, вероятно, и партнёром для моей Госпожи. Но артефакт, чтоб его черти взяли, опять посвоевольничал. А может, это сам Идо... кто знает...