Архивар

Глубоко увлеченный собственными мыслями, он вцепился в обитые красной кожей подлокотники кресла. Никогда прежде он не ощущал в себе столько ненависти, одурманивающей силы и приятной злобы одновременно. С каждой секундой новые ощущения начинали нравиться ему все больше и больше.

Виктор тем временем с интересом наблюдал за реакцией и поведением Гавриила. Он смотрел на него пронзающим взглядом, и, кажется, прекрасно знал, о происходящем в голове Гавриила, о силе, которую он ощущал, но не может принять и понять причину ее появления. Понимал его чувства и безошибочно нащупал то, чем можно его подстегнуть.

— Существует лишь один способ избавиться от тягот прошлого, Гавриил, — начал Виктор, немного выждав, тихим, но уверенным голосом, будто гипнотизируя Гавриила.

— И какой же? — произнес Гавриил, с трудом вырвавшись из лавины новых ощущений.

— Забыть о прошлом, принять настоящее и творить в нем будущее. Я с превеликой радостью предоставлю тебе эту возможность, если ты докажешь, что достоин ее.

Гавриил, глаза которого секунду назад, чуть ли не искрились от переполняющего его гнева, посмотрел на Виктора на удивление спокойным и холодным, почти отсутствующим взглядом. Будто бы все тяготы остались в прошлом, и сейчас осталась лишь одна цель, самая важная — сохранить свой дар. Любой ценой.

— Что от меня требуется? Виктор услышал желаемое и моментально немного ободрился, а на лице, кажется, даже проскользнуло некое подобие улыбки.

— Видишь ли, так случилось, что тебя сотворили без моего ведома, без согласия и собрания Синклита Хранителей. Подобный произвол неприемлем, а наказание за это деяние только одно — смерть. Однако, как я уже говорил, у тебя есть возможность сохранить свою жизнь. Ты должен найти того, кто сотворил тебя, и, — Виктор сделал небольшую паузу, — убить его.

— Я согла... — начал Гавриил будто заговоренный.

— Это равносильно самоубийству! — неожиданно вмешалась Лидия, не дав Гавриилу закончить. — Убей его прямо сейчас и не трать время попросту, Виктор. В одиночку ему никогда не найти Хранителя, создавшего его, и тем более, не победить. Гавриил заметил, как на короткое мгновение щека Виктора судорожно дернулась. Очевидно, ему пришлось не по нраву то, что Лидия перебила его. В какой-то момент Гавриил был почти уверен в том, что за вмешательство Виктор одарит пощечиной и ее, но, к счастью, оказался не прав. Преклонный возраст Лидии, и ее умиротворяющее старческое лицо чудесным образом рассеивали любую агрессию, да и Виктор, как показалось Гавриилу, относится к пожилой женщине с чувством глубочайшего уважения. Потому, в ответ, Виктор лишь широко улыбнулся, будто хотел, чтобы она вмешалась:

— Разумеется, Лидия! Твоя проницательность вновь тебя не подвела, — самодовольно парировал он, — Именно поэтому я хочу, чтобы ты помогла Гавриилу. Твои навыки и знания, Лидия, придутся как нельзя кстати. Ты поможешь ему освоиться, привыкнуть и найти виновного, но убить его он должен сам. Это будет моим последним указанием тебе. Исполни его и я дарую тебе не только свободу, но и то, чего ты жаждешь больше всего.

И Виктор, разойдясь широченной улыбкой, умолк, наслаждаясь тем, как прежде умиротворенные глаза Лидии заиграли волнением и вспыхнули совершенно необъяснимой радостью от сказанного им.

— Даю слово, Лидия, — уверенно продолжил наседать Виктор. — Ты будешь свободна, вновь красива и молода. За все это время ты ни разу не заставила меня усомниться в тебе. Помоги мне в последний раз и щедрость моя будет настолько щедрой, насколько ты того пожелаешь.

Лидия, не раздумывая ни секунды, молча и покорно склонила голову.

Мог ли Виктор искусно убеждать, или это было умелым манипулированием, Гавриил не знал. Ровно, как и не представлял того, что могло настолько быстро изменить мнение женщины, стоявшей перед ним и, по какой-то причине, переживавшей за него.

— Уведите его, — бросил Виктор, повернувшись к темной стене. Девушки все это время безмолвно стоявшие у Гавриила, ловко подхватили его как ребенка и без труда, во многом потому, что он особо не сопротивлялся, уволокли из комнаты. Лидия направилась вслед за ними.

Виктор убедившись в том, что остался один, приоткрыл рукав своей ослепительно белой рубашки, на котором блеснула запонка в виде акулы, отражавшая всю его хладнокровную сущность, посмотрел на весьма скромные стальные часы на матово-черном ремешке — без одной минуты полночь. Его взгляд в ожидании чего-то устремился в темную, пустую стену, и только Виктор услышал, как на матово-черном циферблате минутная стрелка слилась с часовой, указав на отметку в двенадцать, стена замерцала человеческими силуэтами. Поначалу их было два, позже появились еще двое.

— Кажется, кто-то в очередной раз решил пренебречь правилами этики, — начал Виктор еще раз окинув взглядом часы. — Наверняка, каждый из вас уже знает о случившемся. При неизвестных обстоятельствах, этой ночью, нами была утеряна одна из капсул.

— Нами? — прервав Виктора, проговорил голос одного из силуэтов. — Тобой, Верховный Хранитель, была утеряна капсула. Ценой твоей ошибки мы рискуем навсегда потерять возможность сохранить Истоки.

— Ты забываешься, Хранитель, — повысив тон, перебил Виктор, — Стоит ли мне напомнить, благодаря чьим усилиям ваши головы все еще на плечах?

— А может нам напомнить, благодаря чьим усилиям мы здесь оказались?

Воцарилось недолгое молчание, в котором, казалось, каждый участник беседы вспоминал что-то свое; Виктор — ошибку, что совершил немыслимое количество времени тому назад и ее последствия, силуэты Хранителей — тот переломный момент, когда Виктор убил Главнокомандующего серафимов его же мечом. Тем самым, что сейчас висел на стене за его спиной. Виктор забрал меч в качестве трофея, но жизнь мальчика, что был рядом в тот момент, того кто займет место Главнокомандующего забрать не смог. Он оставил его одного с мыслью о том, что жизнь, которую он ему сохранил можно забрать в любой момент. С тех самых пор Орден Серафимов прекратил всяческие попытки мешать планам Бессмертных.

— Инцидент будет вскоре исчерпан, — продолжил Виктор. — Я хочу, чтобы вы прибыли сюда в назначенное время, как и планировалось. После чего мы воссоединим Истоки и поместим их в Чертоги. Всем вам известно, его строительство недавно завершилось. Все упоминания о существовании Чертога ликвидированы, как и наймиты, строившие его. Строение неприступно, в ней покой Истоков будет непоколебим, а нам останется только запечатать их и ждать прибытия остальных.

— Это не единственное, что тревожит нас, Верховный Хранитель Виктор, — начал еще один, шелковый голос, видимо, принадлежавшей особе женского пола. — Нам стало известно, что некто обратил человеческое существо.

Виктор собрался поделиться историей и своим решением, касательно Гавриила, но его еще не начавшуюся речь прервал звук цокающих о черную гладь пола высоких каблуков, доносящихся из-за массивных закрытых дверей, а спустя секунды двери покоев вновь небрежно распахнулись. В них вальяжно вошла молодая, невиданной красоты длинноногая девушка, одетая в некоторое подобие платья, оголяющее все прелести ее идеального тела и одновременно изящно скрывая все интимные места. Ее светлые цвета пшеницы, почти золотые прямые волосы свисали по непристойно обнаженной спине по самую поясницу. Медленно проходя Клима, она нежно коснулась его черствого лица, проведя своими ярко красными ноготками по его прямому подбородку, как по грубому камню, но великан остался неподвижным.

— Да, братец, — сонным и очень сексуальным, почти интимным голосом начала златовласая девушка, — Расскажи о нем и мне. Как сам Верховный Хранитель Виктор допустил подобный произвол и неповиновение? — с явной ноткой сарказма добавила она.

— Твое появление сейчас весьма некстати, Виктория, — сухо ответил Виктор, не оборачиваясь к незваной гостье.

— У моего, вечно занятого благополучием нашего рода брата совсем не остается времени на сестренку, — с наигранным сожалением проговорила она. Виктория игриво подошла и демонстративно, крепко прижавшись, обняла Виктора со спины, упершись своим остреньким подбородком в его плечо. — Сестренка так за тобой скучает, а ты вечно занят и не хочешь делиться новыми игрушками.

Виктор, сдерживая гнев, и так же мастерски его скрывая, опустил голову.

— У тебя более семи миллиардов игрушек, Виктория, будь добра, выбирай из них.

— Они быстро ломаются и с ними очень скучно, — она наивно похлопала глазками и ресницы ее густые и черные, запорхали, как крылья бабочки.

С трудом выбравшись из крепких объятий сестры, Виктор обеими руками стряхнул появившиеся складки со своего одеяния и те вмиг испарились каким-то электрическим разрядом. Он уделял внимание не только своему внешнему виду. Дисциплина, порядок и беспрекословная верность во всем, именно это он ценил больше всего, а легкомыслие и поверхностность Виктории даже близко не имели с этими качествами ничего общего. Виктория, хоть и приходилась Виктору младшей сестрой, была его полной противоположностью, ей было чуждо все, так ценимое братом. Всем думалось, что Викторию абсолютно не заботило ничего кроме ее собственной беспечности, приносящей ей бесконечное наслаждение. Всем, кроме Виктора, уже давно свыкшимся с поведением своей младшей сестры. Ему уже давно было все равно. Виктор просто перестал обращать внимание на выходки своей младшей сестры и точно усвоил одно: проще дать Виктории желаемое, чем бесконечно слушать ее изнурительную болтовню, подкрепленную спонтанным и очень переменчивым настроением, угодить которому было задачей крайне непосильной, почти невозможной.

Виктория прекрасно понимала то, как влияет на окружающих и довольно часто злоупотребляла этим, а так же и высочайшим положением Виктора. Однако она с легкостью могла добиваться своих целей и другими общеизвестными способами. Красоту Виктории было невозможно скрыть ничем, даже ее вульгарным нарядом, который в свою очередь, наоборот, еще больше подчеркивал ее непередаваемое, неземное великолепие, вызывая у любого мужчины традиционной ориентации желание овладеть ею. Наверняка и любой гомосексуалист, увидевший Викторию, обернется натуралом быстрее, чем та успеет с ним заговорить.

— Когда ты мне его покажешь, Вик? — своим приятным, точно бархат, голосом Виктория, наконец, дала понять чего хочет.

— Мы тоже с нетерпением ждем ответа, Верховный Хранитель, — добавил силуэт пронзительным голосом.

Виктор оправился и принял удобную позу, такую, которая бы максимально позволила ему сосредоточиться на рассказе:

— Известно, что обратить смертного подвластно лишь нам — Хранителям, и я предполагаю, что тот из нас, кто так и не явился, может иметь к этому непосредственное отношение. И если вина его будет установлена, то получается, что он, пренебрегая нашими законами, поставил под удар наше дело и создал угрозу разоблачения, в наказание лишится всех данных ему привилегий, титула и головы.

Виктор был отменным оратором: его спокойный, монотонный голос звучал уверенно, властно, с неоспоримым чувством собственной правоты и непоколебимости. — Мною было принято решение сохранить жизнь человека и возложить на него задачу поиск виновного и последующее его наказание. В данной ситуации, я не могу позволить себе распыляться еще и на это. Главный приоритет для меня — поиск и возвращение второй капсулы, поскольку первая, в сохранности, ожидает своей отправки в Чертог.

— Как всегда мудро, Верховный Хранитель, — одобрил голос. — А если он не справится?

— Умрет, так или иначе, — безразлично и холодно ответил Виктор. — Вопрос лишь в том, от чьей руки. Мы в любом случае выявим и по заслугам воздадим изменнику.

После небольшой паузы, голос вновь заговорил:

— Мы полностью поддерживаем это решение, Верховный Хранитель и не смеем более задерживать.

Виктор, глянув на часы, одобрительно кивнул.

— Я хочу, чтобы вы, как и было условлено, прибыли сюда для процесса. Вход в Чертог будет запечатан с помощью нашей крови, а поскольку собрать нас вместе не представится возможным никому, открыть его вновь будет невозможно. Силуэты, склоняя головы, постепенно исчезали во мраке, пока стена вновь не оказалась пустой и темной.

Виктория, со свойственным ей безразличием, демонстративно похлопала в ладони безукоризненному выступлению Виктора:

— Я все еще хочу увидеть его, Вик.

— Клим, — окликнул великана Виктор, — приведи его, — немного помедлив, он добавил: — и Лидию. Она нужна.

Великан безмолвно отправился исполнять данное ему поручение.

ГЛАВА 3

Гавриил продолжал осматривать свои новые покои — три серых бетонных стены и прочная решетка вместо четвертой. Потолок был довольно низким, настолько, что если вытянуть руки и подпрыгнуть, даже совсем немного, то можно без труда дотянуться до него. Он сдавливал, давил прямо на голову и аккуратно, в нее же вкладывал мысль о том, что оказавшись здесь, ты непременно лишишься какой-то частички себя, а может частичка эта просто изменится — станет другой.

Помещение отдавало сыростью и влагой, но отвращения не вызывала, она пробуждала страх. Крепкие стальные прутья проходили от потолка и намертво уходили в холодный, бетонированный пол. Клетка явно не была предназначена для человека, она служила заточением для кого-то или чего-то куда более сильного и свирепого, о чем свидетельствовали глубокие царапины на стенах. Гавриил, с интересом разглядывая эти выщерблены, невольно приложил к ним руку и как только мог, растопырил пальцы, этого хватило, чтобы представить, насколько велика была лапа существа, оставившего их. Стало ясно одно — так изувечить стену не мог ни один человек.

Гавриил почувствовал чье-то присутствие и, обернувшись, увидел Лидию. Она молча наблюдала за ним.

— Чьи они? — поинтересовался Гавриил, указав головой на многочисленные царапины. Лидия выдохнула, и неожиданно Гавриил услышал, как углекислый газ высвобождался из ее легких, услышал и то, как он проходил через трахею, выпускался ртом. Звук ее спокойного дыхания казался слуху Гавриила весьма приятной и своеобразной мелодией — несравнимой, уникальной, а биение ее сердца — неспешное, но сильное, живое, добавляло этой мелодии ритма. От его тонкого слуха теперь не ускользнуло и то, как Лидия вынула из кармашков своих широких рукавов небольшую стальную сферу. Она слегка сжала ее в своей покрытой старческими пятнами руке и та вмиг поднялась вверх, и уже плавая в воздухе, начала изливать теплый свет.

Гавриил удивился. Сначала тому, что стальная сфера оказалась своеобразной летающей лампой, а уже потом, тому, что прежде чем Лидия активировала ее, он находился в полнейшей тьме, но видел в ней настолько хорошо, что казалось, будто всю камеру освещал дневной свет. И пока Гавриил терялся в догадках о том, почему он отчетливо видит в беспросветной темноте, сферическая лампа неторопливо подплыла к стене и осветила глубокие царапины теплым светом. Лидия без малейшего удивления обвела их глазами, а затем одарила Гавриила многозначительным взглядом. Кажется, она немного расстроилась.