Крылатый

— Скоро он повысится! — улыбнулся Айртон. — И этот ночной налет не будет иметь значения. Скоро мы выиграем войну.

— Надеюсь...

В столицу карета долетела за пять часов. Если на пути к Мирону Раст берёг и коней, и пассажиров, то сейчас гнал их так, что магов и Мирона мотало по всей карете. Айртон лелеял надежду поспать хотя бы в дороге только первые пять минут поездки, а потом понял, что заснуть не смог бы даже при ровной и тихой езде. Он был слишком возбужден, он жаждал боя, и более всего на свете мечтал заменить Мирона, самому став Крылатым. Но даже если не он сам нанесет решающий удар по врагу — он будет частью той силы, что нанесет этот удар. Он будет держать Крылатого!

Карета въехала сразу во внутренний двор магического корпуса. Их уже ждали. Расту дали высадить пассажиров, отправили восвояси, и только тогда сдернули черное покрывало с телеги, на которой лежал шар. Так просто и обыденно, и так символично. Обычная телега, простая, на которой мог бы возить свои продукты на ярмарку Мирон или любой другой крестьянин, а на ней — магический артефакт, самый могущественный и загадочный во всем мире. Шар.

Возле телеги стояли трое: глава корпуса и двое его приближенных, оба — тоже в звании магистров, у одного — 18-ый уровень, у второго — 20-ый. Айртону они лишь кивнули в знак приветствия — он был для них никем, всего лишь вчерашний студент, только-только получивший диплом. Да, сильный маг, да, показавший неплохие результаты в учебе, но он — не их круга. Мирона они вообще не удостоили даже взглядом, видимо разговор с Андроном проходил на повышенных тонах, да еще и наверняка со взаимными оскорблениями. Ну а с Зораном верховный магистр наверняка всю дорогу обменивался мысленными сообщениями, и они оба были в курсе планов друг друга.

— Начнем? — спросил глава корпуса.

— Дай мне еще пять минут. Мне нужно поговорить с Мироном и моим учеником наедине.

— О чем? — нахмурился Андрон.

— О личном.

— Какое "личное" может быть между вами, не касающееся меня?

— Не ты ли, верховный магистр, говорил, что все твои наработки по плети Андрона станут достоянием корпуса лишь после твоей смерти? У меня тоже есть кое-что из личного арсенала, что я хотел бы доверить только своему ученику, раз ему предстоит держать Крылатого целых полтора часа.

Магистр недовольно поморщился, но отошел в сторонку, уведя с собой своих помощников.

— Слушайте меня внимательно! — зашептал Зоран, положив руки на плечи Мирона и Айртона. — Особенно ты, Мирон. Они убьют тебя. Я еще не знаю, как именно, вероятнее всего — кода ты вернешься обратно и снова станешь с собой.

— У них есть способ проще, — вдруг осознал Айртон и тут же озвучил свою мысль: — Они могут просто убить меня. Или хотя бы на секунду отшвырнуть меня от шара, что в принципе одно и то же. Предвечные силы придут за мной, и не важно, по своей ли воле я уберу руки от артефакта.

— Мирон, ты понял, что надо сделать? Сделать сразу, как только почувствуешь крылья за спиной? Андрон очень зол на тебя. Он не может тебя контролировать, а значит, ты опасен для него и его положения. Я, кстати, тоже.

— Ты сейчас всерьез предлагаешь мне убить главу корпуса?

— Я не предлагаю, я констатирую факт, что другого выхода у тебя нет.

— Ну это мы еще посмотрим. Господа! Да, вы, господа магистры! Мы закончили обсуждение нашей будущей стратегии, и тут всплыл еще один момент. Прежде, чем я приступлю к уничтожению армии враждебного вам государства, то есть к спасению нашего с вами чудесного королевства, я хочу попросить вас об одном одолжении.

— Какой суммой должно исчисляться это одолжение?

В голосе верховного магистра сквозило презрение, а Айртон понял, что всего сутки назад точно также смотрел на Мирона. С презрением. Смотрел, как на досадную помеху, как на дворовую собаку или кошку. Как благородный смотрит на простолюдина, и считал это нормальным и повсеместным, удивляясь тому, как тепло говорит с простым крестьянином его учитель.

А еще он понял, почему Мирону было наплевать на королевство, и почему он так долго отказывался вступить в войну.

— Деньги мне не нужны. Мой старый друг, Зоран, только что поделился со мной подозрением, что в корпус могли внедриться диверсанты Рулании. Маги-диверсанты! Очень опасные ребята.

— И к чему ты клонишь?

— Есть версия, никем не подтвержденная, очень маловероятная и вообще звучащая дико... Но все же она есть, и я должен принимать ее во внимание. В общем, есть версия, что диверсант мог затесаться в высшее командование корпуса. И этот диверсант, или диверсанты, могут попытаться убить меня.

— Бред!

— Может быть. Но эта гипотеза меня пугает. Ведь когда я — Крылатый, когда я в небе, я весьма уязвим. Не для прямой атаки, конечно, а именно для удара исподтишка, для диверсии. Ведь достаточно ранить мага, который в этот момент держит меня в небе, достаточно заставить его на секунду прервать контакт с артефактом, и я рухну с небес и неизбежно расшибусь насмерть.

— Мы находимся в самом сердце корпуса. Окна, выходящие во внутренний двор, закрыты черной завесой, поставленной лично мной. Никто не увидит, что здесь происходит. Рядом с Айртоном будут находиться четверо магов в ранге магистров, у всех четверых — уровень близок к 20, или даже перешагнул за это значение, как у Зорана. Поверь, мы отразим любую атаку, которую могут предпринять гипотетические враги.

— Вот именно в этом я и попрошу вас поклясться.

— Я, глава магического корпуса, магистр Андрон, даю тебе слово. Слово благородного, что мы сумеем защитить Айртона, если это потребуется.

— Клятва. Мне нужна клятва на крови. Поклянитесь, что Айртон останется жив, пока будет держать меня, и что никто не заставит его отступить от шара против его воли.

— Тебе недостаточно слова благородного? — вскипел магистр.

— И мне недостаточно! — сказал Зоран, выступая вперед, словно пытаясь закрыть собой массивную фигуру Мирона.

— И мне! — неожиданно для себя, воскликнул Айртон, вставая рядом с учителем.

Двое магов рефлекторно вскинули руки, плетя атакующие заклинания, но Андрон положил руки им на плечи, призывая к спокойствию.

— Хорошо. Мы поклянемся. МЫ, — с нажимом повторил он, глядя на своих сподвижников, — поклянемся, я сказал.

— Я приношу клятву, которую нельзя нарушить, — один за другим произносили они, роняя капли крови на булыжную мостовую внутреннего двора корпуса. — Я клянусь защищать мага Арйтона от любой агрессии, пока он касается артефакта...

Клятва была дана. Клятва, свидетелем которой выступает сама магия, она же станет и карающей десницей клятвопреступника.

Мирон удовлетворенно кивнул, увидев, что предвечные силы откликнулись на слова магистров.

— Когда все закончится, приземлись не здесь... — прошептал Зоран ему на ухо, — они поклялись не трогать Айртона эти полтора часа. Но потом...

— У меня на все есть план! — усмехнулся Мирон. — Не забывай, я же Крылатый! Непобедимый герой!

С этими словами он лихо запрыгнул на телегу и положил обе ладони на шар.

— Пора начинать, верно? — спросил он Айртона.

— Пора, — согласился тот, делая шаг к артефакту.

В шаре действительно жило облако. Густое серое облако, клубившееся и непрерывно менявшее очертания. В шаре был спрятан кусочек неба. Заточен ли каким-то древним могущественным магом, или же наоборот, небо само спряталось в артефакт, не желая давать власть над собой людям, покорившим остальные стихии и поставившим их себе на службу?

Зоран перевернул песочные часы, отмеряющие полчаса. Айртон положил на шар обе руки...

Это было подобно тому, чтобы положить их на горячую сковороду. Не раскаленную до красна, но горячую, очень горячую! И не отдернуть руки в первый момент, когда боль только коснулась его, было тяжелее всего. Потом, даже когда боль перешла грань между едва терпимой и чудовищной, было легче. Психологически легче.

Боль моментально поползла от кистей рук к локтю, заставив сжать зубы, чтобы не закричать, но пока это было даже легче, чем он себе представлял. Он думал, что будет хуже...

Айртон смотрел не на шар и не на свои ладони, пылавшие изнутри. Он смотрел на Мирона. Смотрел, забыв даже о боли, потому что на его глазах оживала легенда. Мирон превращался в Крылатого! Его и без того широкие плечи еще раздались в ширь, все тело за мгновение покрылось слоем перьев, густых, почти черных, блестящих словно тщательно отполированный металл. Возможно, они и были металлическими, ведь руланцы 30 лет назад убедились, что стрелы отскакивали от Крылатого, как от листа железа. Убедятся и сейчас!

Мирон, нет, уже не Мирон, уже Крылатый, повел плечами, и за его спиной раскрылись огромные черные крылья.

— Ну, я полетел! — улыбнулся он, и добавил, обращаясь к Айртону: — Держи меня, мальчик!

Крылья наполнились ветром. Один взмах, и Мирон оторвался от земли на пару метров. Второй, и вот он уже над крышами. Еще взмах, и он уже черная точка в небе, стремительно удаляющаяся точка!

Айртон вдохнул и попытался сконцентрироваться на боли. Она доползла уже до локтей, и жгла его изнутри, словно бы у него горели сами кости. Он попытался выставить мысленный барьер на пути пылавшего под кожей огня, силой воли заставить его замереть, не ползти дальше, и, кажется, ему это удалось.

Крылатый черной стрелой несся на восток. Айртон не мог видеть его, но каким-то образом знал это. Чувствовал. Шар передавал ему отголоски ощущений Мирона, обрывки чувств и мыслей. И основной мыслью Крылатого сейчас была радость. Он наслаждался полетом и скоростью, наслаждался силой своих крыльев и током магии в крови. Он не держался крыльями за воздух — воздух сам держал его! Само небо признавало его своим и дарило силу и скорость. Мирон, простой деревенский мужик, не выдававший и единицы по шкале Урмана, в одночасье стал сильнейшим магом в мире, магом вне всяких категорий и шкал, и единственным, кому небо открыло секреты магии воздуха.

— Ты можешь говорить? — раздался у уха голос учителя, и только тогда Айртон понял, что его глаза были закрыты.

— Могу, — сквозь зубы ответил он.

— Выдержишь?

— Выдержу.

Айртон был уверен в своих словах. Ему удалось заблокировать боль, и пока что она не прорвалась через созданный им заслон.

— Тогда рассказывай. Что ты чувствуешь, что видишь.

— Он летит на восток.

— Линия фронта сдвинулась еще верст на тридцать, руланцы наступают. Скоро он будет там?

— Откуда мне знать?

— Сконцентрируйся. Спроси у него. Не словами! Почувствуй!

— Я не знаю, как...

И тут же он понял, что знает. Это было подобно заклинанию познания, только без использования пассов рук. Как высшая магия, которой овладевают лишь те, кто сумел доказать, что достоин магистерской степени, когда для сотворения большинства заклинаний не нужны слова, достаточно лишь мысли. Нужно было лишь потянуться к Мирону своим существом и просто пожелать узнать что-то, и ответ сам приходил в голову.

— Он думает, что минут десять.

— Десять минут! — выдохнул Андрон. — Это просто невероятно! Вот это скорость.

"А можешь быстрее?" — мысленно спросил Айртон и тут же получил ответ: может, но боится. Чем быстрее Мирон летел, тем сильнее ощущал ток воздуха, тем гуще воздух казался, и тем сильнее нагревалась броня из черных перьев.

"Но он обязательно попробует!" — пришла в голову следующая мысль. Он хочет попробовать разогнаться еще сильнее. Достигнуть скорости, недоступной ни для кого в целом мире! Но потом, когда выполнит свою часть сделки, выиграет войну.

"Держи меня, мальчик!" — и Айртон держал.

Мирон мчался на восток, расправив свои огромные крылья. Не они гнали его вперед, а магия, подчинявшаяся малейшему его желанию. Крылатому не было нужны озвучивать свои желания или тем более облекать их в заклинания: достаточно было лишь подумать, и токи магии моментально отзывались на его мысли. Он пожелал увидеть, что творится на фронте, и тот час увидел, как один за другим взлетают с катапульт руланские планеры, и как поднимаются им навстречу планеры королевства.

Планерный бой — это куда менее эффектно, чем сходящиеся на земле конные лавины или безумная сеча латников. Планер — машина, предназначенная для разведки и бомбардировки. Сражаться в воздухе планер практически не способен. Все, что он может противопоставить крылатой машине противника — лишь однозарядная баллиста, укрепленная под днищем. Огромный арбалет, взведенный для одного выстрела. Попробуй, порази из него крылатую цель, движущуюся со скоростью до сотни верст в час, когда твоя маневренность ограничена полным отсутствием тяги. Разгоняться ты можешь, только направив машину носом к земле, а набрать высоту — только если найдешь восходящий воздушный поток. Один выстрел! А потом тебе останется лишь таранить вражескую машину своей, потому что если ты не остановишь врага на подступах к своим позициям — на земле погибнут десятки и сотни людей.

Планерная атака — это страшно. Вооруженные бомбами — сосудами с жидким огнем, вспыхивающим при контакте с воздухом, планеры сеяли смерть и ужас на земле. И не было спасения тем, кто попадал под этот огненный дождь! А потому планеристы королевства шли в лобовую атаку, шли на таран, чтобы хоть ценой своей жизни спасти от огненного ада тех, кто на земле.

Руланским летунам это не было нужно. Они знали, что заходящие на их позиции планеры собьют многочисленные маги, наступавшие вместе с армией. Увы, армия королевства такой поддержки была лишена, на фронт отправились единицы магов корпуса. Большинство считало, что умирать на войне — удел простолюдинов, а их дело — творить магию ради самой магии. Изучать, анализировать, и, конечно же, зарабатывать деньги.

— Крылатый видит руланские планеры, — сообщил Айртон, — она заходят на наши позиции. Он начнет с них.

Говорить стало тяжелее. Щупальца огня прорывались через мысленный барьер, выстреливая в плечи и грудь. Он уже понимал, что не сможет удержать боль на том уровне, где она полыхала сейчас — она пойдет дальше. А держать Крылатого ему предстояло еще долго, прошло только 10 минут.

Крылатый замедлился, пролетая над планерной эскадрильей королевства. Промчись он мимо них на полной скорости — турбулентные потоки могли бы зацепить легкие деревянные машины, столкнув друг с другом или отправив в штопор. А еще Мирон хотел, чтобы люди, сидящие в этих хрупких искусственных птицах с широкими крыльями, увидели его. Разглядели во всей красе и воспряли духом. Довольно королевству проигрывать, довольно гибнуть людям: в бой вступает Крылатый!

Он слышал их голоса: "Крылатый с нами!" и "За ним, за Крылатым!" Но он хотел слышать и голоса руланцев. Полные ужаса голоса!

Планеры королевства отстали, вражеские — приближались. Их пилоты еще не видели, что за черная точка движется им навстречу. Но скоро они увидят!

В руке Мирона появился меч. Лучшие маги корпуса могли бы повторить это волшебство, могли бы сотворить клинок из гранита и могли бы заставить его пламенеть, обжигая жаром любого, кроме своего обладателя. Зоран бы смог. Но даже он потратил бы на подготовку к заклинанию несколько дней, а его использование отняло бы у него слишком много сил. В руке Мирона же меч из черного камня появился походя, стоило ему этого пожелать.