Ученик Короля Ворон

Хаддир был рад, что умрет человеком.

Однако его радость оказалась преждевременной.

Сверхмаг не мог вмешаться в происходящее, но подданные и ученики нашли выход: высшие заклинания пленили время на вершине храмовой горы. Ход мгновений ускорился — за секунды вне Храма, внутри него пролетят минуты. Краткое падение будет долгим для тех, кто волей судьбы оказался здесь. И пока оно длится, владыка Бездны завершит ритуал, воплотит тысячу невоплощенных. Армии смертных, обрушившихся на Храм, не успеют до него добраться, чтобы этому помешать.

— Битва снаружи только начнет разгораться, а властелин закончит обряд. И мы вступим в нее всей мощью, вместе с тысячей невоплощенных.

Мир дрожал от титанических сил, переполняющих небо над расколотыми равнинами Израим.

— Что это? — спросил князь, и в голосе его был страх.

— Петля времени сжимается, — ответили сразу несколько голосов.

— Почему?!

— Кто-то из смертных предусмотрел. Кто-то понял, что мы намерены создать армию невоплощенных, и заранее сделал шаг.

— Кто-то из жертвенных смертных — ловушка?

— Да, господин. Десятки из пронзенных принесли в себе семена хаоса.

— Их позволили взять в плен, зная, что, когда Храм рухнет с неба на землю, мы замедлим время... и руны хаоса исказят наше колдовство.

— Почему вы не увидели этого?! — разъяренный крик владыки потряс гору.

— Мы сочли их метками Лордов Хаоса, оставшимися у смертных после битв с ними. Все пленники-ловушки — из прошедших карианскую войну.

Аль-Хаддир почувствовал, как глубоко внутри шевелится отросток великого Хаоса, самой опасной и самой удивительной из мировых сил. Теперь воин понял, зачем Светоносный медлил, сращивая страшные раны тысячника и его людей после карианской победы. Понял, что за радужные отсветы играли в целительных руках. Все внутри Аль-Хаддира клокотало от радости и ярости боя, увы, недоступной ему.

— Мастера, пытайтесь сдержать время, — пророкотал князь. — Каждая секунда дорога. Остальные, будьте готовы убить пленных. Если не удастся завершить ритуал, мы получим хотя бы тысячу проклятых.

— Кто-то еще вступает в битву. Кто-то... вступает прямо сюда!

— Меняющие сиды. Только они способны открыть портал сквозь реальность, отменив запрет.

— Я чувствую древнюю магию!

— О, боги. Теперь это действительно, всеобщая война.

— Да пребудет с нами Тьма.

Метки Хаоса исказили петлю времени, и она лопнула. Время сравнялось. Пространство вокруг Хаддира взорвалось сотнями силуэтов и теней. Меняющий сид, величественный правитель в доспехе из живого золота, возник прямо на пьедестале рядом с Королем-некромантом. Запрет на телепортацию рухнул — и в то же мгновение Храм превратился в поле боя.

Защиты тьмы отчасти смело, в прорехи грянуло солнце. До сокрушительного удара о землю оставался десяток секунд, но теперь уже нападавшие замедлили время, чтобы пока гора рушится вниз, в Храме прошли десятки минут — и решающий бой развернулся в полную силу. Сознание обычного человека не способно вместить всего, что произошло в эти минуты. А сознание принесенных в жертву отключалось, жизнь покидала их. Аль-Хаддар всей душой был в этом бою, но и он перестал ощущать биения собственного сердца. Пришел и его час.

Дальнейшего он не видел.

Не видел, как Раджи Рамал, верховный мистик и несгибаемый паладин, низверг Князя, как черные глаза безжалостно смотрели в полные угасающей злобы алые, а сияющие клинки оборвали все связи проклятой души с миром, не допуская его возрождения.

Не видел, как трое великих учеников Рамала обрушили свою мощь на Короля-некроманта, как атаковал его же Меняющий сид. Демоны и нежить пытались помешать им, но остальные союзники оттеснили их огнем и мечом. Высшие иерархи всех сошедшихся в битве сторон сражались здесь, на плитах обреченного Храма, тьма в конвульсиях переплелась со светом, прорывы стихий многоцветными разрядами пронизывали все вокруг. Слова силы сотрясали и без того раскалывающуюся гору.

Аль-Хаддир не увидел, как Король-некромант уничтожил сразу нескольких великих страшным, заранее заготовленным ударом тьмы — но многие из тех, на кого обрушился удар, сумели отразить его. Как плащ-Бездна взметнулся и поглотил королеву каменного народа, как руки тьмы схватили и затянули двух архимагов в непроглядную глубину.

Как в момент наивысшего противостояния, жадная тьма из Бездны, из всех миров негатоса и нокса прошла сквозь сито смерти, определяющее, кому жить, а кому умереть. Как пал златоносный сид, принявший удар вековечной ночи на себя. Как первый из учеников Рамала, озаренный величием Гиперион, ударил развоплощением не по Королю-Некроманту, а по бронзовому амулету в его руках.

И так велико было искажение всех стихий здесь, в рушащемся храме, что от выплеска силы произошло чудо. Инверсия потока обратила полярность нисходящих стихий и основ. Вместо негатоса и нокса сквозь треснувшее сито ворвались бушующие потоки ауриса и света. Торжество смерти обратилось буйством жизни.

Аль-Хаддир не видел, как корчились в потоках жизни и света ряды высших демонов и нежити, сгорая, развоплощаясь, проваливаясь в темные миры. Погибая и спасаясь бегством.

Как властный Гиперион, неистовая Зуфият и светоносный Хилеон повергли Короля-некроманта, повергли втроем, каждый с помощью своей силы, но все вместе. Гиперион схождением сфер распада и великого ничто открыл черную дыру прямо в его теле; Зуфият необузданной яростью огня погасила попытки уйти и защитила остальных от возмездия тьмы; а Хилеон сияющей сетью жизни и света выгреб из владыки тьмы все сожранные им души, обнажил его серое, истерзанное язвами негатоса тело.

Это было лишь малой частью того, что не увидел Хаддир.

Тело короля-некроманта съежилось в пульсирующий комок крика и жажды выжить, но черный разрыв нокса поглотил его. Гиперион рухнул на колени, из последних сил удерживая разряды ничто, жадно пожиравшие его собственное тело — но руки наставника легли на его плечи, и печать Раджи Рамала прекратила агонию распада.

Бой внутри Храма свершился, но чудо еще нет. Хилеон Светоносный, высокий мужчина с вдохновением в глазах и живых, подвижных руках, оказался на вершине постамента. Замершая фигура темнела посреди волн сияющей энергии. Он поднял упавший бронзовый диск, который был надломлен и истекал силой, и развенчал его одним сокрушительным ударом ауриса; а затем преобразовал высвободившуюся мощь на пользу себе и другим. Руки мистика взлетели, сплетая первобытное буйство виталиса в управляемый поток. В его движениях чуткость сплелась с мастерством, и волны зеленой энергии жизни подчинились ему.

Аль-Хаддир не видел, как один за другим, мертвые пленники начали оживать.

Но все это видел Сэн.

Лис выскользнул из плаща-Бездны, упавшего на каменные плиты там, где минуту назад был сильнейший из магов мира. Рыжий зверь подскочил к телу Клары и замер, глядя, как волны света и жизни переливаются в ней, как ожоги разглаживаются, а его собственные раны, ссадины и даже старые шрамы зарастают, спокойно и легко. Волны света будто смывали их с рук, боков и лиц.

Сэн поднял сияющие глаза и уставился на Хилеона, тот словно стоял на вершине мира, глядя вниз на соратников, победивших великое воинство тьмы. Вытянув шею, высокий человек разглядывал, все ли выжили, выискивал еще кого-то в толпе, кому нужна помощь. Сила, победившая смерть, послушно замерла в его руках.

Их взгляды встретились. Секунду, другую Хилеон разглядывал мальчика, затем кивнул ему и сошел с постамента вниз.

Словно ливень из жизни и света устлал Храм ночи. Чудо свершилось: должные стать воинством смерти вернулись к жизни. И вместе с ними Клара, просто попавшая под дождь.

— Очнись, пожалуйста очнись!

Мальчик-лис чувствовал то, о чем Клара была не в силах сказать. Она погибла растоптанной и раздавленной, разуверившись в себе и других. Никто не пришел на помощь, учитель не спас ее, а бросил умирать. Безнадежность в потемневших глазах была сильнее воли к жизни. Зачем жить, если ты ни на что не годен? Никому не нужен?

— Ты нужна мне! Клара! Очень-очень нужна!

Он схватил ее за плечи и тряс, на лице мальчишки смешались возмущение и растерянность, жалость. И любовь.

Что-то шевельнулось в глубине карих омутов.

— Учитель дважды подсказал мне, и показал амулет, по которому я нашел это место из тысяч возможных! Ему не все равно!

Девочка прерывисто вздохнула, слезы потекли по ее щекам. Огромное облегчение отразилось в ее взгляде.

Сэн смотрел на бледное лицо, в распахнутые глаза, еще не верящие, что снова видят, и почувствовал, как дурацкая предательская слеза сбежала по щеке. Быстро утерев ее, он наклонился к девочке и прижался к ней, она ухватилась за него обеими руками, обняла так судорожно и сильно, будто тонула и умоляла о спасении. Но она уже была спасена.

— Ты живая, — прошептал Сэн. — Ты такая живая, Клара.

Вокруг славили Раджи Рамала и его первого ученика. 'Победитель сверхмага! Гиперион!' слышались возгласы. Все понимали, что исход боя переломило чудо, произошедшее после его удара по ситу Смерти. Сосредоточенный Джулиан Фассилор, юноша с громким прозвищем и огромным талантом, озирался, смущенный излишним вниманием. Он поднял плащ-Бездну и скрыл ее в складке пространства. Артефакт такой силы должен быть сохранен. Гиперион был только рад, когда учитель отвлек от него внимание, резко выкрикнув:

— Битва не окончена! Время в Храме течет медленно, и великое сражение за его пределами только началась. Готовьтесь, скоро мы уходим отсюда!

— Нельзя допустить, чтобы гора упала, Рамал, слишком многие погибнут.

— Изгнатель прав, последствия будут колоссальными.

— Да. Когда все покинут это место, я открою грань Порядка, и гора рухнет туда. Наш мир больше не пострадает от Храма ночи.

— Аль-Хаддир, выстраивай воинов. Они пойдут со мной.

— Да, Светоносный, — руки воина, снова послушные хозяину, сомкнулись на рукояти меча. Тысячник поднял оружие князя тьмы, великий клинок, просто лежавший на полу.

— Все готовы?

— Начинаем устанавливать арки!

— Что это за дети?

— Мы из будущего, — нахально заявил мальчик-лис, загородив Клару. — Кстати вы всех победите.

— Правда?

— Не знаю, я не учил истории. Андары самый сильный народ!

Глава ордена Изгнателей удивленно усмехнулся, переглянувшись с верховным мистиком. Дети юркнули в сторону от пристальных взглядов, держась за руки.

— В мальчике руна времени. Она завершает цикл, через две минуты он вернется туда, откуда пришел.

— И на нем печать какого-то младшего бога.

— Левран. Такого бога нет.

— Очевидно, появится в будущем.

— Даже с будущими богами лучше не ссориться. Кто знает, может это один из нас.

— Повелитель ворон? Я стану богом получше!

Вокруг засмеялись.

— Не трогайте мальчика.

— Как ты сделал это?

— Прыгнул в прошлое. Тут это... битва великих. Случайно всех мертвых взяло и оживило. Судьбоносный момент.

— И ты принес меня сюда?

— Ну. Чтоб и тебя оживило. А чего, одним трупняком больше, одним меньше, никто и не заметил.

— Ах ты!..

— Ну мертвяком... жмуриком... трупаком...

— Заткнись, Сэн!

Она обняла его снова, молчи, глупый, просто прижмись ко мне. Словно не могла, не хотела отпускать.

— Щекотно, — мальчишка ерзал, вывернулся и поглядел на нее с сомнением. Может у Клары что-то пережглось в голове и не оживилось? — Чего ты плачешь? Все уже позади! Я и звезду твою усмирил, вот какой я, самый лучший!.. Правда?..

— Ты самый лучший, — повторила Клара, плача.

— Ну а чего тогда, радуйся! — мальчишка не мог понять. — Думала, ты самая способная из учениц, вот и страдаешь? Ну по магии ты способней. И умнее.

— Сэн, я не перенесусь обратно вместе с тобой.

Он замер с раскрытым ртом.

— Ты пришел сюда без меня. С мертвым телом как вещью. А теперь я живая. Руна для одного, Сэн, — всхлипнула Клара, глядя на него в последний раз. — Мне не вернуться обратно.

— Что...

— У нас остались секунды, слышишь. Я...

— Клара!

— Я всегда буду... Я...

— Клара!!

Фиолетовая бездна раскрылась и заглотила его.

— Сэн!

Девочка упала на колени и закрыла ладонями лицо.

Аль-Хаддир подошел к ней и сказал:

— Я возьму тебя с собой. Не потому что так приказал мастер. А потому что ты чужое дитя без родителей, и честный человек обязан о тебе позаботиться. Ты под моей защитой, ничего не бойся. Ты станешь мне внучкой?

Только Клара, в отличие от мальчика-лиса, не знала всех языков, на которых говорит мир. Для нее слова здоровенного солдата, седого как лунь, были тарабарщиной на никогда не слышанном языке.

Но все же девочка поняла главное. И хотя ученица смеющегося бога уже в одиннадцать лет могла постоять за себя в неравном бою и потягаться с яростно пылающей звездой — Кларе все равно было очень, очень нужно, чтобы кто-нибудь ее защищал.

— Да, — ответила она.

Врата открылись, и все они покинули Храм Тьмы, а затем удар невероятной силы развеял его в пыль.

Огненный зал утопал в молчании и темноте. Левран стоял спиной к ученику, любуясь звездами.

— Я вернулся. А Клара осталась там. Она жива.

— И у меня не будет своей собственной маленькой невоплощенной, — обиженно скривился Король Ворон. — Тебе хотя бы понравились все эти пафосные старички?

— Я понял... кем хочу быть, — осторожно, но честно промолвил Сэн. — Что хочу делать.

— Чего же? — безумный бог обернулся и удостоил его взгляда.

— Оживлять людей. Так можно исправить почти любую ошибку и зло. Вернуть жизнь. Я хочу стать таким, как Светоносный.

Левран пожал плечами и кивнул:

— Почему бы и нет.

Сэн наклонил голову и смотрел на бронзовый диск в его руках. Несмотря на то, что все было кончено, старая вещь по-прежнему бередила его. В ней было что-то дорогое и важное.

— Ах, это, — вспомнил Король и щелчком пальцев отправил талисман в руки ученика. — Это для тебя, от знакомой старушки.

Как только сито смерти оказалось в руках ловца, голос Клары заполнил его мысли. И хотя это был голос старой женщины, он все равно оставался голосом Клары.

'Здравствуй, мой чудесный Сэн. Мальчик, вернувший мне жизнь. Мне уже девяносто два года. Я не стала называть детей и внуков в твою честь, потому что ты всегда будешь один такой на свете.

Учитель пришел ко мне в день замужества. Я испугалась, что он отыскал меня даже в прошлом, и теперь заберет, но подумав, он решил, что уже наигрался со мной. Сказал, что моя жизнь вот-вот станет скучной, и он больше не видит нужды ко мне возвращаться.

Но моя жизнь не была скучной. Я видела столько мест и событий, участвовала в стольких из них... И я нашла множество дорогих моему сердцу людей. Некоторых из них я сама создала: родила и вырастила такими.

Я никогда не забывала тебя.'

Послание длилось и длилось, Сэн слушал, как зачарованный. Когда оно закончилось, мальчик улыбнулся, шмыгнул носом, сунул бронзовый диск в карман и обратился в лиса.

Левран сидел на троне из вороньих перьев и держал в руке голубой осколок звезды. Глаза его были темны, как ночь. Лис прикорнул на верхушке трона, положив лапы и морду на белые волосы бога, а хвост его пушистой лентой спускался по плечу Короля Ворон. Так их и застал восход солнца, когда прозрачные стены начали разгораться, словно охваченные огнем. Тогда Левран повел плечами, и в следующее мгновение в зале никого больше не было.